– Да. И тут тоже есть интересные моменты. Стажёр наш отличился. Он провёл в машине напротив дома Скарези почти 20 часов…

– Уснул? Получил нервный срыв?

– Не то и не другое. Он снял видео. Миссис Скарези покинула дом с двумя большими чемоданами. Вместе с машиной загрузилась на паром Плимут – Кайен. Наблюдение продолжит констебль Мур из портовой полиции. Босс, думаете, она заказала муженька?

– Рано делать выводы. Посмотрим, куда она направляется.

 
* * *
 

Эйлин проснулась, потянулась, снова закрыла глаза, и события вчерашнего дня замелькали перед глазами: Хитроу, самолёт, лабиринты коридоров и забавный человечек по имени… что-то похожее на название печенья – кантуччи. Она моментально вспомнила: сегодня они приглашены к теперь уже бывшему комиссару Антонио Каталуччи. Но встреча назначена на вечер, а это значит, что можно смело посвятить день прогулке по городу.

Она тихо постучала в номер Джима. Он в белом гостиничном халате сидел за секретером и занимался странным делом: наводил телефон то на один листок из папки с документами, то на другой. Откладывал их в сторону и что-то копировал с телефона в блокнот. Увидев Эйлин, он плотнее запахнул халат и сердито пробурчал:

– Как же мы жили без Гугла?!

– Всё на итальянском? – Эйлин понимающе кивнула на стопку бумаг.

– Угу. Дай бог до вечера разобраться.

– Ну и он же тебе в помощь. Не буду мешать. Пойду прогуляюсь.

– Сожалею, но не могу составить компанию.

– Чао.

– Чао-чао, – ответил он, не поднимая головы.

Утро как-то слишком быстро превратилось в сухой, палящий день. Эйлин устала и от ходьбы, и от густой толпы туристов. Ноги сами вели с широких площадей в узкие затенённые улочки. Через какое-то время стало понятно, что она окончательно заблудилась в их лабиринтах и… как всегда, когда надо – GPS не ловил сигнал. Увидела приоткрытые высокие дубовые двери. Из-за них доносился монотонный голос, усиленный микрофоном. Она решила, что? по-видимому, это церковь и там сейчас идёт служба. Она вошла в прохладный полумрак. Каково же было её изумление, когда она увидела прислонённые к стенам большие и маленькие полотна картин. «Наверное, это картинная галерея и я попала на смену экспозиции», – подумала она и в этот же момент услышала – ни с чем не спутаешь – удар деревянного молоточка. Сколько раз она слышала этот звук в зале суда.

– Venduto.

«Продано, – догадалась Эйлин, – значит я попала на аукцион».

Она присела на свободный стул, ослабила ремешки сандалий и приготовилась приятно отдохнуть от жары в окружении красоты. Не понимая ни слова по-итальянски, Эйлин представила, что сидит в зале и смотрит немое кино. Голос аукциониста превратился в бесконечно-монотонный рокот, под который в зале происходило своё действо – что-то вроде пантомимы. Особенно было интересно наблюдать за теми, кто принимал участие в торгах. За их, казалось бы, естественными жестами: мимолётными касаниями то уха, то бровей, то перекидывания ноги с одной на другую – прятался какой-то им одним понятный смысл. Наблюдая за «немыми разговорами» участников аукциона, она вдруг поняла, что продажа картин – это не только продажа, но и какая-то игра, понятная только её участникам. Эйлин наклонилась к соседу и попросила у него каталог. Она конечно же не знаток искусства, но стартовые цены ей показались сильно завышенными. Сделав несколько снимков на телефон, она так же тихо, как и вошла, пробралась к выходу.

 
3
 

– Дети мои, теперь, когда я уже не комиссар, а простой пенсионер, я могу говорить то, что думаю. – Антонио, сыто поглаживая шар своего живота, откинулся на спинку старого кресла и жестом пригласил молодых людей сесть на диванчик напротив. – Мир мафии – это не только рэкет, контрабанда, убийства и вековая вражда. Перечисленное – это верхушка айсберга, а внизу семь раз по столько же. Голод, нищета и бесперспективность жизни – вот что приводит людей в мафию. Не стремление к богатству, не стремление к власти. Принадлежать к клану – это значит быть защищённым. Получить возможность выбраться из долгов, дать детям достойную жизнь и образование. Не случайно в каждой семье, в каждом клане одного из отпрысков – сына или дочь, неважно – отправляют учиться за границу. Там, в престижных школах и университетах, они заводят дружбу и новые знакомства. Там же делают первые шаги в общество, в политику, в «чистый», – он вскинул обе руки в жесте «кавычки», – вы когда-нибудь видели чистый бизнес? Я – нет. И тем не менее, возникает то, что у вас – у англичан, называется school ties¹.

Кармела – младшая дочь дона Мирелли родом из Катаньи. Если помните «Крестного отца», то должны знать, что это и родные места дона Вито Корлеоне. Мафиозная альма-матер, можно сказать. Старик Мирелли отправил дочь учиться в Сорбонну, где она изучала историю искусств. Ваш Джулиано Скарези ей в подмётки не годился по знатности или значимости в делах клана. Именно поэтому дон и отдал дочь за него, типа муж-бодигард, и отправил их во Флоренцию. Кармела Мирелли стала не только женой и матерью двоих сыновей Джулиано, но и бухгалтером той ветви синдиката, которая специализировалась на отмывании денег путём перепродажи предметов искусства и антиквариата.

– Кажется, я понимаю, о чём вы говорите. Не далее как утром я побывала на одном из таких аукционов.

– В самом деле! – подхватил Джим. – Какой удобный способ легализовать незаконные доходы. Продал картину за 12 миллионов, и у налоговой уже нет вопросов «откуда у вас пятидесятифутовая яхта?»

– Это ещё цветочки, – продолжал Антонио, – но мы, полиция, тоже не даром свой хлеб жуём. Долгая работа закончилась арестом синьоры Мирелли. К сожалению, и у нас есть «кроты». Кто-то шепнул Скарези, и тот успел сбежать, прихватив с собой все деньги и обоих мальчиков. Нам он был неинтересен, нас волновала только финансовая сторона дела. Ни в каких других преступлениях Джулиано не был замечен. Думаю, что и тут старик Мирелли в заботе о внуках помог ему. Полгода назад Кармела вышла на свободу и теперь пытается не только вернуть себе детей, но, по возможности, и мужа, у которого, судя по всему, дела идут неплохо. У мафии длинные руки, и то, что не сделала в своё время полиция, Кармела сделает сама.

 
* * *
 

Проснувшись и открыв глаза, в первую минуту Джим не смог понять, где он находится. Незнакомая занавеска колыхалась возле балконной двери, за которой угадывалось раннее утро. Где-то совсем рядом курлыкали горлицы. На столике стояла пустая бутылка и два бокала. События вчерашнего дня постепенно всплывали в памяти. Они с Эйлин ужинали у бывшего комиссара. Долгий разговор на веранде его квартиры. Прощаясь, синьора Каталуччи загадочно улыбнулась и со словами «это волшебное зелье» дала им с собой бутылку Brunello di Montalcino 2012.

– Действительно, волшебное. Никогда не пила вина с привкусом шоколада, кофе, табака и бальзамики, – сидя на балконе номера Эйлин, они любовались игрой фонарей в водах реки, смаковали вино и почти не разговаривали. А потом…

Джим протянул в сторону левую руку. На голом предплечье мелькнула армейская татуировка: цветок мака и два слова – I sacrifice². Ладонь нащупала тепло щеки Эйлин.

 
* * *
 

В самолёте Джим напустил на себя серьёзный вид. Он помнил об их уговоре делить личное и общественное. Выложил на откидной столик какие-то бумаги, но скоро устал от этой игры, повернулся к Эйлин и нежно подул ей в шею. Кудряшки над её ухом послушно запорхали, а у него внизу живота прокатилась горячая волна.

– Что ни говори, а наша поездка оказалась очень приятной… – он сделал упор на последнем слове, – но бесполезной в плане бизнеса. Разматывать мотки мафиозных связей не входит в компетенцию полиции Девона. И, судя по всему, даже Интерполу не удастся «прижать хвост» мистеру Скарези.

Эйлин положила голову ему на плечо:

– Зачем так пессимистично? Ты можешь легко упечь его.

– Каким образом?

– За двоежёнство. Ведь он так и не развёлся с Кармелой Мирелли, и, судя по всему, она прознала, что у него в Англии вторая семья. Не хотела бы я оказаться на его месте в момент, когда они встретятся лицом к лицу. Вот увидишь, он сам придёт в полицию с повинной. Правда, это при условии, что он спасся в той трагедии с яхтой.

– Разве я не сказал? Пришло сообщение от Смита. Наружка засекла чету Скарези в отеле в Нормандии. Похоже, он не очень верит в Скотланд-Ярд и решил подстраховаться. Инсценировал свою гибель.

– Вот видишь. У тебя есть что ему предъявить.

– А что? Хорошая идея. Сколько там по закону положено за двоежёнство?

– От шести месяцев до семи лет.

– Ты ведь не будешь искать обстоятельства, смягчающие вину, и просить для него минимальный срок?

– Джим, моя обязанность как адвоката добиваться судебного решения, которое будет лучшими для подзащитного.

– Если ты хочешь лучшего для него, то не будешь спорить с обвинением. Не так ли?

– Посмотрим, – уклончиво ответила она и отвернулась к иллюминатору.