Зажмурив вначале глаза, чтобы защититься от яркого света, он теперь боялся их открыть. Когда же всё-таки открыл, то увидел под собой перекошенное лицо Нелли и её прекрасные каштановые волосы, разметавшиеся в коричневатой вонючей лужице. Недалеко от её лица лежала одна жидковатая кучка, рядом – вторая.

«Боже мой!» – только и смог подумать он.

Оттолкнув его от себя, Нелли села и тут же вляпалась рукой в одну из кучек. С её волос стекали желтоватые ручейки на голубое шёлковое платье, в глазах была ярость и отвращение.

– Это просто неслыханно! – шипела она, с брезгливостью глядя на свою руку.

К ней, весело переваливаясь, подбежал щенок и, встав лапами на грудь, повалил её снова на пол. Хвостик его радостно вилял, говоря о том, что он в восторге от игры.

– Убери его от меня! – завизжала Нелли и, отпихнув щенка, попыталась встать на ноги.

Высокие тонкие каблуки не прибавляли ей устойчивости. Виктор попытался подхватить девушку под руку, чтобы помочь, но она снова его оттолкнула и, ухватившись за стену, кое-как поковыляла к выходу.

Распахнув дверь, она с грохотом захлопнула её за собой.

– Нелли! Куда ты? Иди хотя бы в душ сходи! – крикнул вслед Виктор, выглянув в подъезд.

Ответом ему был грохот захлопнутой со всего размаха двери подъезда.

Зная Нелли, он понимал, что бежать за ней и извиняться сейчас было бесполезно, надо дать ей время остыть. Закрыв входную дверь, Виктор с тоской посмотрел на испачканные грязной рукой Нелли обои и понял, что до свадьбы теперь очень далеко, если она, вообще, когда-нибудь состоится.

– Ты просто злой дух какой-то, шаман! – сказал он щенку, который наблюдал за ним, склонив голову. – Что ты наделал-то?

Щенок ничего не ответил, но, тихонько заскулив, положил повинную голову на передние лапы и затих, видимо, давая понять, что сожалеет.

– Так я тебе и поверил… – проворчал Виктор.

Он был сильно расстроен, но злость куда-то ушла.

– Ладно, вместо любви займёмся уборкой, – вздохнул он и пошёл в ванную комнату.

Утром Виктора разбудил телефонный звонок. Чертыхнувшись, он уже было накрылся с головой одеялом, надеясь ещё немного поспать, но, вспомнив вчерашний вечер, схватил телефон и взглянул на экран, в надежде увидеть имя «Нелли», но звонил брат.

Со вздохом разочарования Виктор обречённо ответил на звонок:

– Да, Вадим, слушаю.

– Здорово, братан, дрыхнешь, что ли? – раздался жизнерадостный голос младшего брата.

– Угу, – промычал в ответ Виктор.

Настроение у него было хуже некуда и разговаривать с Вадимом совсем не хотелось.

– Давай подъём! – не отставал тот. – Сейчас заеду за тобой, поедем к маман на дачу.

– Какую дачу? – удивился Виктор, но тут же вспомнил о договорённости поехать помочь матери с забором. Но как же это было не вовремя!

– А, может, завтра? – сделал он слабую попытку отвертеться.

– Никаких завтра, маман ждёт. Через полчаса я у тебя! – и Вадим отключился.

– Вот чёрт! – сел на постель Виктор. – Ещё сегодня только маман мне не хватало.

У Виктора были сложные отношения с матерью. Екатерина Андреевна была строгой и властной женщиной, железной рукой управляющей не только своим бизнесом, но и обоими вполне половозрелыми сыновьями.

Требовательная и бескомпромиссная, она не терпела слабости, лени и безответственности, и муштровала своих сыновей, как ефрейтор солдат.

Виктор с детства восхищался и боготворил её, мечтая быть достойным своей матери. Стараясь заслужить её похвалу, он всегда и во всём стремился быть лучшим. Прекрасно учился и, хотя не мог похвастаться блестящими способностями, добивался своего усидчивостью и старанием. Он из кожи лез вон, чтобы услышать от неё хотя бы иногда скупое – «неплохо».

Его брат же, Вадим, совсем не стремился угодить матери. Всё-то он делал по-своему, всё-то наперекосяк, и учился как попало, и вечно во всякие истории влипал, особенно в подростковом возрасте. Хлопот с ним у Екатерины Андреевны было невпроворот, но никогда она не смотрела на своего старшего сына Виктора с такой любовью, как на младшего Вадима.

У того с детства была врождённая способность находить со всеми общий язык и умело сглаживать острые углы. Друзья его любили, девушки обожали, и был Вадим душой любой компании, не зная ни в чём затруднений.

Когда он в последнем классе вдруг взялся за ум, то легко и играючи окончил школу с отличными оценками и, поступив в институт, также блестяще окончил и его, успевая при этом веселиться с друзьями и встречаться с девушками.

А Виктор в это время корпел над учебниками, не поднимая головы, забывая о сне и мире за окном, лишь бы не отстать, лишь бы не увидеть снисходительный или осуждающий взгляд матери.

В связи со вчерашними бурными событиями он совсем забыл об этой поездке, но делать было нечего, надо было собираться.

Открыв дверь в коридор, первое, что он увидел, была лужица, затем невдалеке вторая, а посередине, как бы во имя пропорции, эту композицию венчала свежая, пахучая кучка.

– О боже! – слабо возмутился Виктор. – Ты что-нибудь ещё умеешь, помимо того, чтобы здесь мины раскладывать?

Ответ не заставил себя долго ждать. Пройдя в комнату, Виктор увидел на ковре порванную и обглоданную книжку, ту, что он иногда читал перед сном. Рядом зиял свежими ранами старый тапок, а на журнальном столике стыдливо грустила голая лампочка, лишённая своего абажура, которому тоже неплохо досталось, судя по его растерзанному виду.

Виктор только растерянно всплеснул руками:

– Да уж, ты время зря не терял! Эй, ты где, негодник?

Щенка нигде не было видно. Заглянув под кресло и за диван, Виктор и там проказника не обнаружил.

– Эй, выходи, ты где спрятался? – повысил он голос.

Но щенок явно не торопился на разбор полётов, а где-то притаился или, скорей всего, был чем-то сильно занят.

Виктор, стараясь ступать бесшумно, отправился на поиски. Заглянул в ванную комнату, но она была пуста. Только валяющееся на полу полотенце свидетельствовало о том, что кое-кто здесь всё же побывал, но, видимо, не найдя для себя ничего интересного, покинул это помещение, не нанеся особого ущерба.

Повесив полотенце на место, Виктор отправился в прихожую. Разбросанная повсюду обувь явно указывала на то, что щенок здесь несколько подзадержался. Расставляя туфли и ботинки по парам строго на определённые для них места, Виктор обнаружил недостачу.

Не хватало одного ботинка от новой дорогущей пары, которую он купил в Париже, когда ездил туда в последний раз на семинар. Эти туфли он очень любил и берёг, надевая только для самых парадных случаев, например, таких, как вчера, когда хотел выглядеть успешным мужчиной.

– Вот же поганец, разбирается в обуви! – уже начинал злиться он, понимая, что украденную туфлю ничего хорошего не ждёт.

– Эй, ты где! – уже в полный голос закричал Виктор.

Но щенок снова проигнорировал его вопрос.

Из непроверенных помещений оставалась только кухня. Заглянув в неё, Виктор потерял дар речи. Дверца шкафчика была распахнута настежь, и практически всё его содержимое было вывалено на пол, который теперь походил больше на поле сражения, чем на образцово-показательное, сверкающее напольное покрытие его кухни.

Рассыпанная мука, крупы, макароны – всё это было перемешано и щедро полито подсолнечным маслом, липким ковром покрывая кафель. Композиция оживлялась яркими пятнами кетчупа, пластиковая бутылка от которого с обгрызенным горлышком валялась невдалеке от такой же опустевшей бутылки из-под подсолнечного масла.

И в самом центре этого разгрома возлежал довольный щенок, весь в муке, масле и кетчупе, догрызающий его ботинок из крокодиловой кожи.

Виктор застыл в дверном проеме. Он стоял, изумлённо разинув рот, и смотрел на этого разрушителя, не в силах вымолвить ни слова.

Щенок, увлечённый ботинком, поднял глаза и увидел, наконец, впавшего в ступор мужчину, что привёз его в этот замечательный дом, полный заманчивых и интересных вещей.

Он наклонил голову набок, его глаза задорно горели, видно было, что он очень доволен своим новым жилищем.

Визгливо заверещал дверной звонок. Виктор, вздрогнув, не сразу понял, что это за звук. Звонок прозвучал снова, длительно и требовательно. Так сообщал о своём прибытии только Вадим.

Виктор распахнул дверь, пропуская брата в квартиру.

– Ты почему ещё не од… – начал было Вадим, но, увидев странные лужи на полу, а затем и ошарашенные глаза брата, запнулся. – Что случилось?

– Случился он, – ответил Виктор и показал рукой на кухню, голос его звучал слабо, почти безжизненно.

– Кто он? – почти испугался Вадим.

– Иди сам посмотри, – махнул рукой Виктор и пошёл в ванную комнату за тряпкой и тазиком с водой.

Пожав недоумённо плечами, Вадим проводил изумлённым взглядом спину брата и заглянул в кухню.

– Ого, – присвистнул он от удивления. – Да у вас тут весело, а этому… – кивнул он на щенка, – только перьев не хватает, – и уже откровенно засмеялся. – Чудо в перьях.

– Смешно ему, – проворчал Виктор, заходя на кухню с тазом, полным воды.

Встав на пороге, он огляделся, видимо, не зная, с чего начать.

– Да ладно, – похлопал его по плечу брат. – Тебе как раз этого и не хватает.

– Чего этого? – поинтересовался Виктор.

– Немного беспорядка, – улыбаясь, ответил Вадим. – Может, на человека станешь хоть немного похож, а не на робота.

– Это я-то робот? – возмутился Виктор.

– А кто же ты? Ты в свой шкаф с одеждой загляни, и сразу станет всё ясно. Не может нормальный человек в таком порядке вещи хранить. У тебя же пары носков по дням недели разложены, разве это по-человечески? – подмигнул Вадим брату.

– Зато у тебя прямо по-человечески, бардак вечно такой, что ступить некуда, – отмахнулся Виктор.

– Зато уютно, – рассмеялся Вадим. – А у тебя не квартира, а операционная какая-то, спасибо, хоть не белое всё. Ладно, давай ты здесь разгром убирай, а я пойду, это чудо-юдо помою, такую замарашку я в машину не посажу.

– А ты думаешь, его с собой надо взять? – удивился Виктор. – Маман будет в шоке.

– Маман переживёт, – беспечно ответил Вадим. – А, может, ты хочешь его одного на весь день на хозяйстве оставить? Тогда можно сейчас и не убирать, вечером сразу всё и приберёшь.

– Да уж, наверное, ты прав на этот раз, – согласился Виктор. – Но что скажет маман?

– Да плевать, что она скажет, ты же на дачу к ней едешь, а не в квартиру. Ну, съест он у неё пару сиреней, делов-то. А откуда он у тебя, кстати? Я прямо удивлён, что ты решил собаку завести, не похоже на тебя.

– Ничего я не решил, это мне Курбан вчера подарил от всего туркменского народа, отказаться нельзя было. Что я с ним делать-то буду, ума не приложу.

– Ладно, разберёмся, давай за дело, а то часики тикают, – сказал Вадим.

Он подхватил липкого, всего в муке, щенка и на вытянутых руках, чтобы не испачкаться, понёс в ванную комнату.