Глава 6
ИЗГНАННИЦА

Глубокой ночью, едва продрав глаза после короткого сна и отчаянно зевая, Марат с аварийным фонарем в руках брел по дворцовой галерее в поисках нужного окна. Дворец казался ему заколдованным, и задумка Валерия виделась сейчас абсолютным бредом. И все же он собирался сделать это. В левой руке Ворон сжимал листок с подробно расписанной последовательностью сигналов.

Нужное окно было обращено на плац. Почему именно оно – Марат так и не понял. Хотя в школе нормально ладил с физикой, но от пояснений Валерия быстро сдался и объявил себя простым исполнителем.

Не особо таясь, он шел мимо апартаментов, мимо закрытых и распахнутых настежь дверей, за которыми дрыхли вечники, утомленные бесконечными вечеринками и возлияниями. Но замер, когда услышал голоса, тревожно-громкие, совсем не ночные. Осмотрелся, определяя на слух, откуда они несутся: створка одной из дверей была приоткрыта на четверть.

Совсем недавно он побывал там – в комнате Джулии. Мимо любой другой комнаты прошел бы равнодушно, но все, что связано с Джулией, следовало держать на контроле. И Вельшин сменил направление. Постоял пару секунд у двери – этого хватило, чтобы убедиться, что сюда долетает только звук голосов, но не слова. Сунулся за створку двери и обнаружил там просторную ширму перпендикулярно к стене и всего в паре метров от двери. За нее и прошмыгнул ужом, уселся по-турецки на роскошный ковер и приготовился слушать.

К тому времени Ворон уже сообразил, что собеседником Джулии был сам Креон. Голос его, низкий и ленивый, звучал особенно противно в эту ночь. Он как будто упивался собственной властью и превосходством, тогда как униженный голос Джулии срывался почти на каждой фразе.

– Я не верю. Ты разыгрываешь меня, Креон! Но это совсем не то, в чем я сейчас нуждаюсь, поверь.

– А может, это как раз ты пытаешься неудачно пошутить со мной, Джулия? – прозвучал насмешливый ответ. – Поверь, я был бы счастлив это услышать. Мне трудно поверить, что ты оказалась такой жалкой дурой. Вообразила, будто имеешь какие-то особые привилегии, даже влияние на меня. На меня! Давненько я не бывал так разочарован.

– Прости, Креон, – прошелестел голос девушки.

– Простить? Оставь эти глупости простым смертным. А мои порядки ты знаешь и знаешь, как должна теперь поступить. Я не вполне понимаю, для чего тебе понадобился этот разговор.

– Но как же? – По голосу вечницы можно было догадаться, что она вконец потеряла голову. – В чужом времени, в воюющей стране… я думала, ты сможешь хотя бы дать мне отсрочку…

Резкое движение отодвинутого стула.

– Кажется, ты окончательно потеряла голову, девчонка. Постыдись и вспомни, кто ты! Ты раздобудешь все, что тебе необходимо, займешь лучший дом в этом городишке. Или сразу отправишься, куда заблагорассудится. Ты ведь уже жила в этом времени?

– Да, жила, – после паузы отозвалась Джулия. – Но что произойдет, если я попытаюсь вернуться в свой дом? Я встречу там себя?

– Успокойся, не встретишь, – прозвучал насмешливый ответ. – Или забыла, о чем я говорил тебе? Мы не можем отыскать себя в прошлом. Непостижимый феномен, не так ли? И у тебя есть шанс хорошенько его исследовать.

Снова пауза, вязкая, долгая. Потом шаги направились к двери, и Ворон мысленно возликовал, что не остался снаружи. Похоже, разговор этот не для чужих ушей.

– Креон, почему ты так поступаешь со мной? – тихо, без особой надежды произнесла Джулия. – Многие ли будут преданны тебе, как я? Многие ли из твоего окружения готовы без раздумий отдать за тебя свою жизнь? И ты сам отлично это знаешь.

– Я это знаю, – с готовностью признал Креон, на миг останавливаясь. – Но я дорожу своим правом не отступать ни на йоту от своих принципов. К тому же, Джулия, уже не обижайся, но твоя преданность немного утомляет. Она, может, пригодилась бы какому-нибудь смертном у, но точно не мне. Сама подумай, что может мне угрожать здесь?

– Прости, – обронила девушка. – Я этого не учла. Я должна уйти прямо сегодня, сейчас?

– Ну, куда так спешить, ты можешь дождаться рассвета, – ответил Креон с такой явственной издевкой, что Марат сморщился от отвращения.

– Я поняла. Спасибо и за эту малость. Но у меня есть обязанности. Разве я не должна хотя бы передать их кому-то еще?

Шаги снова стихли. Полминуты напряженной тишины – и полный досады голос Креона:

– Ах да, совсем забыл. Молодец, что напомнила. Документация в порядке?

– Да.

– Когда следовало делать очередной укол?

– До него оставалось несколько дней. Но сейчас время изменилось, и я как раз хотела спросить тебя о погрешности…

– Откуда мне это знать?! – Кажется, беседа чрезмерно утомила вечника. – Да и не имеет значения. Инъекции больше не потребуются.

– Но почему?! – Эмоции вернулись в почти угасший голос девушки.

– Эксперимент завершен. Я узнал об этом снадобье все, что хотел знать. Впрочем, даю тебе еще три дня, Джулия. Подготовь все документы. Это все.

Хлопнула дверь – так, что древняя ширма заколыхалась. Стихли в отдалении шаги. Марат приготовился покинуть комнату, ждал только заключительного аккорда: плача Джулии. Считая себя знатоком женщин, он не сомневался в своих расчетах и заранее занял стартовую позицию.

Но время шло, разламывалось от боли колено, на которое он опирался, а в комнате стояла предательская тишина. Марат не выдержал и поднялся на ноги, больше не таясь. Конечно, приближаться к женщине, когда она в таком состоянии, да еще может сделать с тобой что угодно – решение потенциально опасное. Но он не привык праздновать труса.

Джулия, свернувшись комочком, очень тихо лежала в центре кровати. Тишину нарушал только странный сухой стук – и Ворон не сразу сообразил, что это лязгают зубы девушки. Незваного гостя она не замечала.

Но стоило легонько потрясти ее за плечо, как девушка отпрянула, явственно зашипела и вскочила с ногами на бордовое с золотой отделкой покрывало. И заорала:

– Что тебе здесь нужно?! Убирайся!

– Тише, тише, ну что ты, – проворковал Вельшин тем проникновенным голосом, который всегда гипнотически действовал на девушек. Ясное дело, с Джулией это не сработало.

– Если не испаришься через секунду, завтра же подарю тебя или продам том у, кто церемониться с тобой не станет! – провопила она. – Ты вообще не смеешь подниматься на этот этаж, смертный! Вали в свой подвал!

– Ты бы так орала на того, кто реально тебя обидел, – посоветовал ей Вельшин. – А то умоляла его, как последняя тряпка, противно было слушать.

– Так ты слушал? – Джулия ловко соскочила на пол прямо напротив Марата, и в руке у нее блеснул кинжал. – Зачем? Тебя кто-то послал?

– Нет, самому стало интересно. – Вельшин попробовал незаметно отступить – уж очень нервировал этот хищный металл перед самым носом, – но намертво запутался в пологе кровати.

– И что ты слышал?

– Да ничего толком не слышал! Просто подумал, вдруг тебе помощь нужна, вот и держался неподалеку.

– Смертный идиот, – сквозь зубы процедила Джулия, отступая на шаг и вроде как успокаиваясь. – Как, интересно, ты собирался мне помогать?

Она снова забралась с ногами на кровать. Марат на всякий случай отошел к окну и оттуда выдал совет:

– Не переживай. Он же разрешил тебе пока остаться, верно? Это я самый конец случайно уловил. А за пару дней можно много чего устроить. Заговор организовать, восстание поднять. Этот Креон давно нарывается.

– Пошел вон! – уже без энтузиазма завела свое вечница. – Мне не нужны советы собственного раба.

– Ну, насчет раба – это ты эпохи попутала. Но учти, если надо – я тебя поддержу. Замутим кипеж вместе.

Молчание. Вельшин затаил дыхание в ожидании неведомых перспектив. Союз с Джулией был бы сейчас как нельзя кстати.

– Ну, если подумать… ты можешь мне помочь в одном деле, – задумчиво протянула вечница. – Это и в твоих интересах, сам знаешь.

– Вот давай без этого…

– Я уйду отсюда, и трех дней ждать не буду! Но прежде спасу свою подруг у, – отчеканила Джулия.

Вельшин уставился на нее в полном недоумении. Он был уверен, что у таких стервозных и зацикленных девиц подруг не бывает по определению.

– Что еще за подруга?

– Твое какое дело? – ощерилась Джулия. – Просто будешь делать, что я тебе велю, понял? И останешься живым.

И тут Марат вспомнил, что у него есть неотложные дела, так что в ответ на очередную грубость просто скривился:

– Ну, как скажешь. Это ведь не срочно?

И заспешил к двери.

– Я призову тебя, когда понадобишься, – нараспев посулила Джулия.

Парень врос в пол, потом решительно крутанулся на пятках.

– Э, нет, красавица, так у нас ничего не выйдет. Попробуешь хоть раз поступить со мной, как с той девчонкой – и будешь сама решать свои проблемы.

– Куда ты денешься, интересно знать?

– Куда денусь – мое дело. Лучше уж ноги себе подрежу, чем подчинюсь тебе. Так что запомни, Джулия: хочешь спасти подругу – подружись и со мной. Хотя бы на время. И без вариантов.

Сказал – и выскочил за дверь.

В лихорадочном темпе Вельшин отыскал нужное окно, зажег фонарик, вгляделся в почерк Валерия. А потом залез с ногами на широкий подоконник, направил фонарь в окно и начал посылать в зимний полумрак загадочные сигналы. Иногда, когда рука уставала, он выключал фонарь, приникал лбом к стеклу и вглядывался в темноту. Чаще всего смотрел в ту сторон у, где жил его единственный за всю жизнь друг. Правда, отсюда поселка было не видно. Из огней только редкие костры вспыхивали время от времени в разных местах. Иногда вспарывала вдруг тишину автоматная очередь, пистолетные выстрелы звучали остро и четко, заставляя каждый раз вздрагивать.

Марат задумался: а воевал ли кто из его родни и не может ли находиться сейчас в этом городе какой-нибудь кровный родственник? Кажется, когда он был еще дошкольником и на любом фантике ухитрялся нарисовать танк, мать рассказывала ему что-то про своего деда-полковника. Но после началась секта, и разговаривать с мамой о чем-либо нормальном стало делом бессмысленным.

Даже своему другу Санину Марат никогда не признавался, как сильно он скучает по матери. Как иногда по ночам подходит к ее кровати и вглядывается в ее лицо. Во сне она кажется прежней, черты расслабляются, пару раз он даже видел улыбку на ее губах. Но все исчезает, стоит ей проснуться, остаются только до предела поджатые губы, взгляд испуганного зверька из-под надвинутой по глаза косынки и шелестящий шепот: «Сыночка, во всем подчиняйся отцу».

После нескольких часов вахты Ворон уже клевал носом и регулярно отключался, не забывая машинально жать на кнопку фонарика. Вдруг в этом полудремотном состоянии привиделось ем у, как девушка с черными косами легкой походкой идет по плац у, вскидывает голову, смеется и машет ем у. Во сне он позвал ее по имени, счастливый, что смог предупредить, что опасность миновала. Мгновение спустя фонарь удачно приземлился ему прямо на ног у, Марат вздрогнул и очнулся.

Глянул на часы: время для подачи сигнала давно вышло, можно отправляться в свою комнату и спать, спать, спать. Отыскал, чертыхаясь, укатившийся за рогатую статую фонарь и побрел с закрытыми глазами к парадной лестнице.

Толстая ковровая дорожка приятно пружинила под ногами. Ворон навалился грудью на мраморные перила и отказался от мысли разлепить веки. Зачем? Лестница и так приведет в нужное место. Так сонно рассуждал он, пока не налетел на кого-то, и два тела, перелетев последнюю ступеньку, рухнули на площадку.

– Извиняюсь, – пробормотал Вельшин, первым вскакивая на ноги и недоумевая, как он смог опрокинуть такого крупного парня.

Разгадка оказалась самой простой: незнакомец был пьян. И невероятно зол. Прозрачные глаза испепеляли Ворона, руки елозили по мрамору в поисках опоры. Если в первый миг Вельшин и хотел подать ему руку, то теперь был озабочен тем, как бы смыться поскорее во избежание конфликта. Но сделать это ему не удавалось: парень перегородил проход и дрыгал в воздухе ногами всякий раз, как Ворон планировал перескочить через него.

От незнакомого вечника густо пахло порохом, кровью, какой-то звериной злобой. И самое странное: когда он все же принял вертикальное положение, на нем обнаружилась темно-серая форма штандартенфюрера СС, новенькая, отлично сидевшая на его мощной фигуре.

– Русская свинья! – рявкнул он на Марата, старательно отряхиваясь. – Как сметь ходить по наша лестница? Ты есть обслуга или вассал? Хотя, не есть важно – я все равно наказать тебя.

– Я уже извинился, – буркнул Ворон. – Пройти дай.

– Нихт пройти, – вечник оставил в покое форму и с глумливым видом загородил ему путь. – Давай позабавимся, га-де-ныш. Сегодня я убил много, очень много русских. А завтра убью еще больше. Это есть моя месть за друзей. Давай нападай на меня! Ну!

Но Вельшин, покачав головой, отступил к стене и сложил руки на груди. И даже презрительно улыбнулся немц у, давая понять, что не дурачок какой-нибудь и на это не поведется.

– Давай! – напирал немчура. – Трусливая русская свинья! Ты вонять страх! С кем ты здесь? Завтра я найти твоя мать и привязать голой в парке.

Марат вдруг обнаружил себя со сжатыми кулаками и уже на подходе к вечнику. Дыхание сделалось свистящее, словно вхолостую, не насыщало больше мозг кислородом. Он сделал еще шаг и ощутил невидимую железную петлю на горле. Глумливое лицо немца в тусклом ночном освещении начало двоиться и расплываться. И все же он сделал еще шаг, возможно, роковой…

А потом вдруг что-то взорвалось у самых ног, обдав его колючей волной. Марат отскочил назад и из угла площадки в недоумении уставился на тысячи разноцветных осколков.

Вечник гортанно выругался, направил куда-то вверх указательный палец, надул щеки и рявкнул:

– Пуф!

И продолжил путь, кажется, вполне удовлетворенный. Вместе с ним стала уходить боль, воздух вернулся в легкие, перестало бешено колотиться сердце. Появились силы глянуть наверх. Сначала виднелась только спина уходящего вечника, а потом через мраморные перила свесилась вниз Полина. Лохматая, в халатике поверх ночнушки, глаза круглые от ужаса.

– Где вазу взяла? – спросил ее Марат. – Или что там это было?

– В холле на втором этаже. С постамента стащила.