В нашей семье обязанности распределялись для каждого ее члена: дед был пастухом, бабуля трудилась в огороде, мамочка хлопотала по дому, старший брат охотился, а я им всем помогала. Но, к сожалению, мои домашние не принимали от меня помощи, так как из всей семьи я была той самой паршивой овцой, которая все время все портила. Помогая деду пасти скот, я половину перепугала танцами под свои веселые напевы (потому что пасти скот довольно скучное занятие и таким образом, решила себя развеселить), так, что они разбежались кто куда, дед потом еще два часа бегал за ними, пока всех не согнал в кучу. Бабуле я тоже много горя наделала, когда споткнулась и завалилась на грядку с баклажанами, и пока выбиралась из нее, перетоптала их окончательно. Моя бедная мамочка тоже была не в восторге от помощи с моей стороны, потому что я рассыпала муку в сарае и случайно разбила кувшин полный сметаны, а в погребе, вдобавок ко всему, завалила стеллажи с продуктовыми припасами.

Да, в тот день крики стояли на всю деревню, но к счастью мой брат заступился за меня и сказал, что все же у меня есть один талант – хорошо петь, а потом придумал мне прозвище – ходячая катастрофа. Такие происшествия случались со мной постоянно. Но как бы мои родные не сердились, я знала, что они сильно меня любят, так как я в семье была самая младшая, и очень была похожа на отца.

Он умер, когда мне было года три, к сожалению, я не помню его лица и каким он был человеком. Но все рассказывали, что он был очень добр, честен и справедлив. Его звали Марик, а меня назвали в его честь, так как мама говорила, что, когда я родилась, то была его маленькой копией: такие же зеленые глаза, прямой нос, пухленькие губки и маленькие уши, а вот волосы мне передались от бабушки – славянки, такого же пшеничного цвета. В общем, я была любимицей всей семьи, так как помимо разрушительного свойства и умения влипать во всякие неприятные истории, я была еще и злостной хохотушкой. Дедушка часто повторял одну и ту же фразу – «дурному, не скучно и самому». Став постарше я поняла, к чему он клонит. Но я на свою семью даже не обижаюсь, потому что тоже их очень люблю.

Шагая по извилистой, узенькой дорожке вверх и постоянно спотыкаясь о каменную насыпь, я развлекала себя песнями и ими же распугивала сидевших на ветках птиц. Морозный ветерок румянил щеки, но выглянувшее солнышко приятно грело спину. Стоящие вблизи от горной тропы высокие деревья, кое-где одетые в золотые и багровые наряды, будоражили мое воображение, и я представляла, что попала в сказочный мир великанов, где мне приходится проскакивать между их ног, то есть стволами.

Уже подходя к горному ручейку, распевая песни, я еще издали увидела деревенского мальчишку в каракулевом жакете и такой же шапкой, надетой набекрень. По характерным признакам в этом парне я узнала Аурела Бырцоя, ведь только этот модник носил так шапку. Он дружил с моим старшим братом и был с ним одного возраста, да к тому же часто захаживал к нам и не давал мне проходу. Развернуться и уйти, после столь долгого восхождения я не могла, поэтому пришлось закусить губу и добродушно улыбнуться.

– Доброе утро, Маришка. – Поприветствовал он, окидывая меня глазами и улыбаясь во все тридцать два зуба.

– И тебе, доброе, Аурел. – Сухо ответила я.

–Как там твой братец, чем занимается?

–На охоту отправился, как и всегда.

Да, мой брат просто бредил охотой, даже странно было, ведь все парни в деревне его возраста давно за девушками ухаживали, а он ни одной не замечал, только за зверей все разговоры и были. Какие силки ставить, как подманивать зверя или выслеживать, в какой части леса зверь любит селиться. Это все, чем была забита его голова. Я даже иногда шутила, что он, когда нибудь из леса волчицу притянет и скажет, что это его невеста и теперь она будет жить с нами. Да, это все конечно шуточки, а вот деревенским девушкам не до шуточек. Так как деревня Дземброня была маленькая и молодежи в ней не много, да и хороших парней лет так от двадцати до двадцати трех проворные девчата уже расхватали, а моему братцу уже двадцать три давно уже стукнуло, да, ну и этому обалдую Аурелу.

За моим братом девки толпами ходят, сами на свидания зовут. Он у меня очень красивый: и высокий и плечистый, даже бороду отпустил, а бедным потенциальным невестам только вздыхать и приходится, так как он всем отказывает, советует им дурь из башки выгнать, о работе думать, а не о замужестве. Дед с бабушкой сетуют и очень ругают, что он бедных девок до слез доводит. Да только ему все разговоры до одного места, как с гуся вода. А мне брат все же признался, когда наедине были, что сердце его принадлежит лесной фее, которая прекрасней всех на свете, равных ей по красоте нет и не найдется, кроме что, только я, смогу с ней потягаться, и щелкнул меня по носу и спать отправил. С каждым днем вся семья замечала перемены в нем. Не свет не заря он в лес уходил, часто допоздна задерживаться стал нервный, мало ел. Дедушка сетовал, что лес его неспроста так манит, силы его выпивает, распятья ему в мешок вложил, бабушка ему сорочки с оберегами нашила, а мама каждый вечер, когда Штефан задерживался, молилась, но удержать его дома ни кому из нас было не под силу.

– Что он там так часто пропадает? Волков не боится? – Спросил он с насмешкой, и отставил свои ведра, наполненные до краев чистой водой. А затем махнул мне рукой, давая понять, что поможет и мне.

На его вопрос я лишь пожала плечами и протянула ведра.

– Ты придешь на празднования урожая? Говорят, ярмарка будет что надо, аж до самого вечера, а потом, после заката, гулянья будут, с музыкой, танцами и хороводами.

– Не знаю, меня мои родные не отпускают после заката никуда. – Задумчиво произнесла я.

На мой ответ, Аурел глубоко вздохнул и состроил понимающее выражение на лице.

Вообще-то, это была чистая правда, и меня не выпускали из дома с наступлением сумерек. Днем тоже не охотно, но я не могла усидеть на одном месте и минуты, поэтому мама, после долгих умоляющих рожиц и ползаний на коленях перед ней, все же сжаливалась надо мной – «бедняжкой» и отпускала, но при этом обвешивала меня крестами и оберегами как праздничное дерево желаний. Я понимала, что это было связанно с той роковой ночью, которую я не помнила, потому что была еще несмышленым ребенком. Это была наша семейная тайна, которую от меня держали в строжайшем секрете. Но бабуля, единственный добрый и болтливый человек, все же кое – что рассказывала.

Рассуждая, я не заметила, как Аурел приблизился ко мне. Он смотрел на меня, как кошка смотрит на мышь. Его взгляд остановился на ложбинке между моих грудей.

– Марика, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. – Начал он.

– И что с того?

– Я не могу не о чем думать, … кроме тебя.

– Уверенна, что ты это говоришь каждой девушке. – Прервала я, его «исповедь».

– Зачем ты так со мной? Я ведь, не сделал тебе ничего плохого. – Грустно проговорил Аурел.

– Мне нет, не сделал, но другие, которые попались к тебе в сети, настрадались тысячекратно. – Упрекала я, скрестив руки на груди.

– Я изменился, благодаря тебе.

– Да? И каким образом? – Наигранно усмехнулась я, забирая с рук парня свое ведро.

– Я понял, что люблю только тебя. Выходи за меня, Маришка. Ты не пожалеешь, я сделаю для тебя, все что ты только захочешь. Будь моей. – С хитринкой в глазах просил он, а его руки обвили мою талию.

Было не трудно догадаться, что Аурел всего лишь играет со мной, а его слова – самая настоящая ложь, ведь по рассказам подружек, этот гад говорил так каждой, а после «сближения» с девушкой прикидывался склеротиком и быстро забывал о своих романтичных обещаниях жениться.

– Нет, Аурел. Иди ты со своими предложениями в лес, нечисть окучивай, а ко мне не приближайся. – Попыталась я вырваться из кольца его рук и нечаянно опустила наполненное ведро, которое тянуло к земле своей тяжестью, ему на ногу.

Юноша ойкнул и недовольно встряхнул ногой, так как вода немного пролилась на штанину и затекла в сапог.

Я посмотрела на него невинным взглядом, мол, извиняйте, ненарочно вышло, и для пущей видимости захлопала удивленными глазами.

Аурела мое раскаяние не впечатлило, а наоборот только рассердило, но от своих поползновений он так и не отказался.

– Не хочешь за меня идти, тогда давай сразу перейдем к делу? Тебе понравится, я хороший любовник. – Обхватил он меня руками и притянул силой к себе

– Дурак ты, а не любовник. К тому же я наслышана о твоих достоинствах. И знаешь? Не очень – то тебя хвалят. Так что отпусти меня по-хорошему. – Разозлилась я, пытаясь вырваться из стальной хватки.

– А то, что ты сделаешь? – Ехидно спросил он и повалил меня на землю.

Тадэуш.

Ранним утром, я поблагодарил за гостеприимство хозяев, уточнил местоположения местного врачевателя и отправился в указанную мне сторону.

По дороге подсчитал свои последние монеты, и с грустью осознал, что эта недельная поездка лишила почти всех сбереженных средств, это еще надо сказать спасибо семейству Ливиану Дорину и Санде. Они приютили меня и возничего у себя в доме и не взяли за свою доброту предложенных денег, а ко всему, еще и дали в дорогу кое каких продуктов.

Еще раз, про себя отметив доброту и гостеприимство местных крестьян, я обратил внимание на волшебство пейзажей, которые открылись передо мной, ведь туманной ночью было трудно это отметить. Такой красоты нигде не встретить, по крайней мере, там, где я жил. В Бухаресте, конечно, были деревья, но жили мы с семьей в бедном и очень грязном районе, где в двухэтажных бараках жило по четыре семьи, и домов было столько, сколько камней на земле, и все они тесно прижимались друг к другу. На узких улицах города людей, всегда было с излишком, и они копошились, как муравьи, и всегда были чем-то заняты. А про запахи вообще не хочется думать, так как, казалось, что сточные канавы всего города, стекались именно к нашему бедняцкому кварталу. Мне невольно вспомнился мой дом и моя семья, друзья, и снова тяжесть потерь легла на мои плечи.

Отец мой был сапожником и работал с самого утра допоздна. Бывало даже так, что просыпаясь среди ночи, по своим физиологическим нуждам, я наблюдал, как он, при тусклом свете лучины, шил обувь из воловьей кожи. Моя бедная матушка прислуживала в доме у местного купца. Ей платили по шесть медяков в месяц за ее трудолюбие, честность и прилежность, но, по моему, мнению, это была, все же скудная зарплата за столь непосильный труд. Но, моя мать никогда не жаловалась, а все так же, изо дня в день трудилась, не щадя себя, все для того, что бы дать мне и моему младшему брату достойное будущее. – «Я хочу, что бы вы были образованными людьми, в мире и так достаточно невежества. Вон посмотрите хотя бы на своих сверстников. Они все не грамотные. И что, скажите мне, из них получится?». – Говаривала она. Да нас, поэтому соседские мальчишки и не любили, и в большинстве случаев пытались обозвать, или кинуть камень, если замечали наше присутствие во дворе. Мама мечтала, что бы я отучился на лекаря, и смог бы вылечить отца, в последнее время который сильно болел, а приходившие врачеватели, лишь разводили руками и давали травы, которые никак не влияли на течение болезни. Я и мой брат тоже, всячески старались помогать родителям: Бажен поступил на службу к этому же купцу, у которого работала наша мать. Он ухаживал за лошадьми и убирал навоз. Я же взялся за дело отца, и в свободное от обучения время, помогал шить и чинить обувь.

Как и всегда, после скорого отъезда из столицы, я задавал себе один и тот же вопрос. «Что бы было с нашей семьей, если бы эпидемии не было, или хотя бы она обошла наш город стороной?»

Но, к сожалению, нашим мечтам не суждено было сбыться и все планы рухнули в тот же миг, когда и в нашу семью проникла черная хворь. Первой ее жертвой стал отец, так как его, и без того слабый организм не смог справиться с новым ударом. После его смерти я закрылся в себе, и только лишь мой лучший друг Марчел Дабижа, стал тем оплотом, тем крепким плечом, о которое я смог опереться. Он показал мне, что я не одинок в своем горе, и что моя семья нуждается во мне больше, чем когда либо. Спустя, какое-то время захворал брат от этого же проклятого недуга, и вскоре умер. Последней, была мама. Она протянула больше остальных, из последних сил цепляясь за жизнь, ради меня. Вся моя семья, мои родные, близкие, все те, кого я так хорошо знал, все они покидали этот мир один за другим. А я почему-то нет. Душа моя металась, я испытывал жуткие угрызения совести, от того, что я имел кое какие знания о медицине, но все же не мог помочь не одному из людей. Я даже был среди тех, которые очищали улицы от трупов, сбрасывая их в огонь. Так же, контактировал с заболевшими, в медицинской школе, куда сносили их, когда мест в лазаретах больше не осталось. Я смирился и покорно ждал, что вскоре и меня постигнет та же участь, но ничего не происходило. Сотню раз спрашивал себя «почему же Господь не призывает меня к себе?», но так и не находил ответа, пока мой наставник, мой мудрый учитель Дорин Янку не показал что к чему: «не сокрушайся потерями, сынок, Господь защитил тебя и уберег от страшной напасти, не просто так. Значит, у него на тебя есть планы, поэтому уезжай, Тадэуш, как можно скорей. Покинь, прошу, этот проклятый город. Ты был хорошим и прилежным учеником, и ты обязан продолжить наше дело. Кто знает, может именно ты, создашь лекарство от чумы».

К сожалению, я ничего не знаю о нынешней судьбе моего наставника, но догадываюсь, что и его душа покинула землю, так как перед отъездом я заметил на его ступнях небольшие черные папулы.

Проходя свой путь по протоптанной местным населением извилистой дорожке, проходящей между исполинскими деревьями, и рассуждая о бытии, я заметил на возвышенности у каменистых выступов, небольшой ручеек, стекающий с вершины Карпатских гор. Возле горного ручья стояла девушка, а рядом молодой мужчина, который стал ее хватать и повалил на землю. Девушка выкрикивала угрозы и пыталась сопротивляться, но к несчастью силы были не равны. Не помня себя, я поспешил на помощь бедняжке, сбросив со спины тяжелую поклажу, стремительно направился к жертве. От нахлынувшего адреналина, мне удалось сбросить с нее обидчика, схватив за ворот рубашки, а затем, ударил его в лицо, не глядя. Угодил прямо в левый глаз. Неудавшийся герой-любовник не смог устоять на ногах и кубарем покатился вниз по некрутому склону. Затем я протянул руку и помог подняться с земли «жертве нападения». Пока она отряхивала свою одежду, я любопытно рассматривал ее. Она была очень юной, а лицо ее воистину ангельское: большие, удивительно изумрудные глаза, обрамленные черными ресницами. Маленький, прямой носик, усыпанный забавными веснушками. Пухленькие губки, цвета спелой малины. Две толстые, длинные косы медового цвета. Необычайно красивая девушка, словно сошедшая со страницы сказок о принцессах и лесных девах. Роста была не большого, но фигура ее приковывала внимание. Я ненароком подумал, что теперь понимаю того юношу, который пытался овладеть этой красавицей, но все же не одобрял таких действий.

– С вами все в порядке, домнишуоара(принятое обращение к девушкам в Болгарии)?

– Да, спасибо вам огромное. Вы как раз появились очень вовремя. Я сама бы не справилась с этим недоумком.

Услышав в свой адрес оскорбления, «недоумок» попытался запугать нас угрозами. Он, наверное, даже и не понял, что же произошло, так как все случилось очень быстро. Я и сам еще прибывал в горячке от несостоявшегося боя.

– Ах ты, урод, я убью тебя. Я с тобой еще поквитаюсь. А ты, дрянь, все равно будешь моей. Слышишь? – Грозился пальцем оскорбленный и униженный молодой человек.

– Перестань, Аурел, уходи, иначе, я расскажу о том, что произошло Штефану. Хоть ты и его друг, он не простит за это, и уж точно вышибет из тебя всю дурь. И не доставай меня больше, и даже не подходи. – Гневно провопила девушка.

– Ничего, ничего. Мы еще посмотрим. Скоро ты умолять меня будешь. – Ответил тот и, прикрывая глаз, направился в сторону деревни.

– Спасибо вам, еще раз. Вы мой спаситель.– Склонила девушка свою хорошенькую головку.

Я смутился под взором ее необычных глаз, и кажется, залился краской, почувствовал, как кровь прилила к лицу.

– Теперь у вас из-за меня будут проблемы. – С жалостью вздохнула она.

– Это почему же?

– Дед Аурела Бырцоя. Ну, этого, – кивнула она в сторону убегающего, – старейшина нашей деревни. Его все бояться и слушаются, и скорей всего, этот идиот пожалуется.

– Поверьте, милая домнишуоара, дед этого подонка меньшее из моих проблем. – Улыбнулся я.

– Давно вы сюда приехали?

– Вчера ночью. А откуда вы знаете, что я приезжий?

– В нашей маленькой деревни каждый знает друг друга в лицо, а вас я вижу впервые.

– Да, вы совершенно правы. Я из Бухареста.

– Я Марика Копош. А вас как зовут?

– Тадэуш. Тадэуш Петраке.