Глава 6

Ева Клубничкина

Дверь за ними захлопнулась, и меня придавило сверху их словами, словно бетонной плитой. Тяжелой. Каменной.

Их насмешки, их пренебрежение давило на меня, на мои плечи.

Они всего несколькими словами почти уничтожили меня морально.

Вроде и сама виновата, ведь мы с Лизой специально подобрали образ “синего чулка”, чтобы мои мужчины не догадались кто с ними играет. Чтобы даже не подумали в мою сторону.

Но их слова, жестокие и холодные, все равно причиняли боль… Вскрыли старые раны, сохранившиеся с того самого момента, как они высмеяли меня, и оттолкнули…

Не громко, не с грохотом, а с тихим, но окончательным щелчком замка, который прозвучал в гробовой тишине холла громче любого хлопка.

Этот звук отозвался во мне ледяной волной – будто захлопнулась накрылись все мои надежды, которые я так наивно лелеяла все это время.

Воздух, густой от напряжения, который секунду назад приходилось буквально впивать в себя порциями, с шумом вырвался из легких.

Мир поплыл перед глазами, закружился в пятнах света от глянцевых потолков.

Я пошатнулась, почувствовав, как подкашиваются ноги, ставшие ватными от перенесенного унижения. Они предательски задрожали.

– Все, спокойно, стой на месте, – услышала я приглушенный голос Лизы, и она тут же уверенно подхватила меня под руку, не дав опозориться окончательно и рухнуть на мраморный пол. Ее прикосновение, тот самый якорь в этом внезапном шторме стыда, гнева и отчаяния, что охватили меня после их насмешки. – Пойдем-ка, подружка, поболтаем в тихом месте, без лишних ушей…

Она не повела, а скорее настойчиво утянула меня за собой не обращая внимание на вялое сопротивление.

Я, словно во сне, даже не заметила, как мы вышли из злополучного офиса, миновали просторный, сияющий холодным блеском холл, и оказались в другом кабинете.

Дверь закрылась, оградив от того мира, где меня только что растоптали и унизили.

Тишина здесь была иной – глухой, поглощающей.

Воздух пах дорогой кожаной мебелью, кофе и легким ароматом какого-то мужского парфюма.

Просто обставленный кабинет сверкал дорогой мебелью из хрома и стекла – бездушной, идеальной, стерильной. И в тоже время, тут явно чувствовалась женская рука, среди всего этого холодного металлического мужского царства то там то тут виднелись яркие рамочки с семейными фото, милые безделушки. Небрежно оставленный на одном из кожаных кресел вязанный крючком женский платок.

У дальней стены высились стеллажи с книгами в одинаковых переплетах, больше для вида, чем для чтения. Рядом с которыми стояли два низких кожаных кресла и стеклянный кофейный столик. Стекло. Хром. Кожа. Холод и совершенство.

Если не считать множество плазменных экранов на противоположной стене, мертвыми глазами смотрящих в пустоту, и массивный деревянный стол, казавшийся чужеродным среди всего этого хай-тека.

В кресле за столом никого не оказалось.

Было пусто и тихо.

– Присаживайся, попьем кофе с печеньками, – Лиза указала на пустое кресло, а сама с облегчением плюхнулась на соседнее, словно сбросив тяжелую ношу. – Это кабинет моего Алекса. Он разрешил нам тут поболтать по-девичьи. Мешать не будет. Посторожит, чтобы нас не беспокоили…

Я машинально опустилась в кресло.

Низкий стеклянный кофейный столик уже был заставлен большими тарелками со всякими вкусностями. Печеньки, круассаны, вазочки с конфетами, тарелочки с легким кофейным суфле, террамису, тортами… Пузатый кофейник, исходящий паром, белый сливочник, сахарница. Фигурные яркие тарелки с фруктовыми нарезками. И две небольшие чашечки для чая и кофе. Все, для милой беседы между двумя подружками.

Мягкая кожа приняла меня в прохладные объятия. Пальцы сами нашли дурацкие очки, съехавшие на кончик носа, и нервно поправили их. Перед глазами все еще стоял тот взгляд – презрительный, оценивающий, обжигающий, как пощечина.

Взгляд Льва.

«Пугало».

Слово прозвучало в голове снова, отозвавшись колющей, совсем не метафорической болью где-то под ребрами.

Мы с Лизой старались, мы создавали этот образ, этот щит из «серой мышки», а они… они просто разнесли его в пух и прах одним емким, убийственным определением.

Высокомерные, самовлюбленные ублюдки…

– Ну, как тебе ваша встреча? – спросила Лиза, разливая по фарфоровым чашкам густой, черный кофе. Аромат, горький и бодрящий, щекотал ноздри. Она придвинула ко мне блюдо с печеньками. – Ешь, печенье вкусное, в шоколаде, с зефиром, внутри песочное тесто. Вкуснючее… Пальчики оближешь… Пекарня тут на первом этаже шикарная…

Ее бытовой, нарочито спокойный тон был таким контрастом на фоне бури внутри меня, что я сорвалась.

– Они ублюдки! – прошипела я злобно, и мой голос прозвучал сипло и чужим, сорванным криком. Я сверкнула на нее взглядом, полным слез, которые не давала себе пролить. – Высокомерные и наглые!

«Вот ублюдки, – закипело внутри, смывая первую ошеломленную волну обиды яростным приливом гнева. – Не понравилась? Серенькая мышка не вписывается в ваш гламурный курятник? Не дотянула до ваших раздутых эго?»

«Пугало».

Слово снова воткнулось ножом в самое сердце.

Я сглотнула ком в горле, заставив себя выдохнуть, вжаться в кресло.

Лиза первая нарушила тишину, тяжело вздохнув. Не с осуждением, а с пониманием.

– Повезло. Они тебя не узнали. Приняли на работу. Три недели. Это же лучше, чем сразу за дверь, верно? – Она посмотрела на меня, ехидно усмехнувшись. В ее глазах читалась усталость и знакомое упрямство. – Твое «жуткое барахло» отлично сыграло свою роль. Прости за них. Они… они просто не видят дальше собственного носа. Особенно когда этот нос задран высоко к небу…

– Да я вообще… – я попыталась парировать, но голос снова подвел. Я сжала пальцы на коленях, чувствуя, как дрожь медленно отступает, сменяясь леденящей решимостью. – Пугало так пугало. Синий чулок. То, что надо. Главное – с ними, рядом…

Я говорила это больше для себя, заклинание, пытаясь заглушить жгучую обиду.

– Главное, наш план сработал, Ева… И теперь, ты будешь работать рядом с ними. Сами того не подозревая, они дали тебе шанс…

Пытаясь напомнить себе, ради чего все это. Ради них. Ради этих четырех слепых, высокомерных идиотов, чьи образы, их смех, их уверенность, были выжжены у меня в сердце очень давно. С тех самых пор, когда я была всего лишь назойливой сестренкой их друзей, вечно гонимой и высмеиваемой.

Они бы уничтожили.«Они не узнают, у меня все получится… Иначе, моя бедная задница… – с горькой, едкой иронией подумала я, смотря на свое безобразное платье. – Не думаю, что мальчики простят мой невинный розыгрыш. Особенно, после того, что я устроила…» Они бы не просто выгнали.

Смеялись бы до слез, узнав, что та самая Ева решила вот так втереться к ним в доверие под личиной ассистентки.

Они бы не заметили, что я изменилась. Не увидели бы во мне женщину.

Никогда.

Лиза, словно читая мои самые потаенные мысли, наклонилась вперед. Ее пальцы, теплые и мягкие, легли поверх моих сжатых, холодных рук, мягко коснувшись их, словно утешая испуганного зверька.

– Ладно, хватит переживать. Игра только началась, верно? – Она подмигнула, и в ее глазах мелькнул тот самый озорной, опасный огонек, который и втянул меня в эту безумную авантюру. – Теперь слушай сюда внимательно, я расскажу тебе про твои обязанности. Ты же должна знать, как «заботиться об их потребностях». – Она кокетливо подрагила бровями, и я не выдержала – фыркнула, чувствуя, как тяжелый камень на душе начинает потихоньку крошиться. – Вернее, как обломать моих братьев-обормотов…

Пока Лиза раскладывала передо мной папки, распечатки с расписанием и список телефонов, я украдкой бросила взгляд на дверь. На ту дверь, что вела обратно в их мир.

Там, за длинными коридорами, за стенами, в своем идеальном кабинете, сидели они.

Четверо.

Моя недостижимая мечта и моя самая большая головная боль. Моя застарелая обида и моя опасная одержимость.

И вдруг обида, еще минуту назад казавшаяся всепоглощающей, стала отступать.

Ее смывал знакомый, сладкий и пьянящий прилив азарта.

Гнев становился топливом для азартной игры затеянной мною…

«Ну погодите, мальчики, – мысленно пообещала я им, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони. – Ваше «пугало» еще покажет вам, где раки зимуют. Вы даже не представляете, кто к вам пристроился под бок».

И я не собиралась проигрывать.Игра и правда только началась.

Глава 7

Ева Клубничника

С момента моего вступления в должность личного ассистента боссов прошло всего три дня. Бесконечно долгих невыносимых, и в то же время, заполненная мимолетным счастьем.

Почему?

Потому что теперь, я могла видеть своих мужчин каждый день. Могла тайком любоваться ими. Наблюдать, пока никто не видит, и сгорать от ревности, видя, как очередная шлюшка покидает кабинет одного из боссов. Как очередная шалава вылетает оттуда пулей… Жертва моих интриг…

В такие моменты, глаза застилала красная пелена ревности, по венам словно растекалась ядовитая кислота, разъедая все на своем пути. Оставляя незаживающие раны не только на душе, но и на сердце.

И только Лиза, ее поддержка, не давали мне сойти с ума, и натворить глупостей.

Таких, как повыдергивать все патлы их силиконовым куклам.

Как боссы они оказались настоящими тиранами.

Невыносимые.

Жуткие.

Злобный тролли.

Они словно задались целью выжить меня из офиса. Избавиться. Хотели заставить меня сбежать.

Но не на ту напали.

А потом, случился армагедон.

Точнее, он начался с невинного, казалось бы, поручения.

Клим, всегда собранный и холодный, как айсберг, вышел из кабинета и бросил на мой стол папку с файлами.

– Клубничкина, отнесите эти документы на подпись финансовому директору. Сороковый этаж. Срочно. – И, уже разворачиваясь, добавил, – И найдите, куда подевалось мое любимое перо. Я им с четвертого класса писал, и если оно потерялось именно сегодня, считайте, ваш испытательный срок окончен. Досрочно.

Сердце ушло в пятки. Его перо. То самое, массивное, серебряное, с потертой гравировкой.

Я видела его утром на его столе.

И, кажется, задела рукавом этого дурацкого кардигана, когда ставила кофе. Словно ледяной змей, по спине скользнула мысль: оно упало за диван, стоящий в его кабинете.

Как его достать?

Как сдвинуть с места эту махину? Огромная конструкция из дерева и кожи, на металлических кривых ножках.

Мне его не сдвинуть, даже имей я хоть силу супергероя.

Пока я мысленно прощалась с работой, а заодно и с жизнью, ибо смерть от взгляда Клима казалась неминуемой, в приемную вошел Лев.

И не один.

На его руке, чью мощь не скрывала даже идеально белая рубашка, повисла та самая, платиновая блондинка с накачанными губами куриными жопками, и грудью четвертого размера.

Та, что была здесь вчера.

И позавчера.

И позапозавчера.

От которой мне, казалось, удалось избавиться.

Как эта гусыня тут оказалась?

Я же сказала ей, что Лев улетел в командировку, туда где нет связи.

Вот прилипала.

Приклеилась, словно на момент, не оторвешь.

– Левочка, солнышко, я всего на пять минуточек, – тянула она его за рукав дорогого пиджака. – Забыла свою сережку в твоем кабинете. Когда ты меня так горячо отжаривал! Мне их из Милана привозили! Жалко, если потеряется…

Лев что-то буркнул в ответ, смахивая с руки надоедливую блондинистую моль, и махая рукой.

Блондинка тут же побежала в кабинет Льва, даже двери не потрудилась закрыть.

Надо будет заказать новую мебель, а то на пользованной непонятно кем еще заразу подцеплю.

Настырная телка скрылась с кабинете, когда в дверях приемной вошли Арис с Давидом. Уловив ситуацию, Арис ехидно хмыкнул:

– Опять сувениры теряешь, Машенька? Скоро у тебя в нашем офисе целая выставка личных вещей откроется. То лифчик забудешь, то сережки, то трусики…

Блондинка смущенно захихикала, а я почувствовала, как по скулам разливается горячая, предательская краска.

Ревность, острая и ядовитая, ударила в голову.

Мои пальцы сами сжались в кулаки, ногти впились в ладони.

В этот момент телефон на моем столе громко зазвонил. Автоматически взяв трубку, я услышала ровный голос охраны на ресепшене:

– Ева Алексеевна, к вам курьер с огромным букетом. И еще один, к Большим Боссам. Пропустить?

Прежде чем я успела открыть рот, блондинка, услышав про букет, радостно всплеснула руками, ее отлично было через открытые двери кабинета:

– Ой! Это, наверное, мне! Левочка, это ты, правда? Я тебя люблю! А вот и моя сережка…

Сучка наклонилась, перегнулась через диван, выставляя на всеобщее обозрение свою толстую жопу, которую почти не прикрывал подол слишком короткого платья.

Вот шалава!

Все взгляды устремились на нее. Лев смотрел на нее с легким недоумением, Давид ухмылялся, Арис поднял одну свою изломанную бровь.

Но никто не отреагировал на ее вызывающую позу.

И тут двери лифта открылись, вошел курьер.

Нес он не просто букет.

Это была охапка алых, идеальных роз, от которых в стерильной атмосфере офиса сразу запахло теплицей и дорогим парфюмом. Курьер, оглядев собравшихся, направился прямиком ко мне.

– Ева Алексеевна Клубничкина? – Курьер ухмыльнулся, вопросительно глядя на меня.

Гробовая тишина воцарилась в приемной. Даже блондинка замерла с открытым ртом в дверях кабинета. Ошеломление на ее покрытом штукатуркой лице, сменилось яростью.

Я, чувствуя себя полной идиоткой, машинально кивнула.

Курьер с облегчением водрузил на мой стол этот благоухающий ботанический монумент.

К цветам была прикреплена открытка. Тонкая, кремового картонная карточка. Все, включая четырех братьев, смотрели на нее, как завороженные.

Рука сама потянулась к открытке. Внутри, твёрдым, узнаваемым почерком было написано всего три слова:

«Прости. Удачи. Задай им жару.»

Алекс. Мой старший сводный брат. Начальник службы безопасности. Муж Лизы. Человек, который знал всё. И который, видимо, решил таким идиотским способом меня «подбодрить».

В голове пронеслось: «Лиза, я убью твоего мужа. Медленно и болезненно».

Я медленно подняла глаза. Четверо парней, которые всего минуту назад гадали кто же отправил мне тот шикарный веник, не сводили теперь с меня пристальных взглядов.