Люди – дрейфующие острова в океане времени. Одних годы разделяют, других – сближают. Возникая из океанских глубин, острова живут некоторое время, разрушаясь незаметно для себя, пока однажды, оплакиваемые волнами времени, не растворятся полностью в шёпоте их воспоминаний…
Шорох – уже не тишина, но ещё не звук.
Паузы – слова, нырнувшие в тишину, чтобы вынырнуть из нее иными.
Словно ветры, утонувшие в парусах, плывущих по небу: непокорные ничему, следуя курсом, к которому можно приноровиться, но который невозможно изменить, просыпаются на рассвете поэты – вместе с птицами, наверное, затем, чтобы услышать, как звучат стихи на их родном птичьем языке. Вот странные мысли подступили к одному из них отовсюду, заплясали вокруг и вдруг все разом накинулись, хлынули, охватили пламенем своим, закружили и понесли, понесли в неведомую глубокую неотвратимую невозвратную даль. И вот уже вспыхивают и тают слова, как свечи, оплывая в пространстве пауз меж ними и возникая снова из сумерек тишины. Так и текут тишина и речь, пересекаясь и ныряя друг в друга.
На языках птичьих, простым людям неведомых, говорят поэты. Говорят, говорят и слышат что-то своё, чего никто иной слышать не приспособлен. То смеются, то плачут, то молчат, а о чём смеются, о чём плачут, о чём молчат – тайна. Иной раз и друг друга не понимают. Глядят куда-то в никому неведомое, то ли птичье, то ли вовсе неземное, а мы удивляемся и мимо проходим. Нельзя их трогать, знают они что-то особенное о жизни, о смерти, обо всём, что-то своё, чего никому другому знать не положено. И колдуют словами, и пересвистываются…
Китаец Ляо всю жизнь мечтал о цветке Чжэнь. Когда он был ещё маленьким, мама Ляо часто рассказывала ему сказку о прекрасном цветке, который невероятно красив, нежен и благоухает так, что люди больше не в состоянии ссориться друг с другом. Они становятся учтивыми к старшим, интересуются здоровьем близких и стараются помочь каждому на своём пути. О таких хороших людях мама говорила: «Они знают запах цветка Чжэнь». Отец Ляо ещё до рождения сына ушёл к далёким горам и не вернулся. Взрослые изредка поговаривали, что он пытался что-то найти, чего нет в обычной жизни…
А однажды большая белая птица унесла мать Ляо в заоблачные края, откуда никто не возвращается, потому что там всем хорошо. Так сказали ему добрые соседи… У Ляо не было ни сестёр, ни братьев, ни дядюшек, ни тётушек – он остался совсем один. Много страданий пришлось перенести ему в жизни, много счастья и любви встретилось ему на земле. Выросли его дети и внуки. И появились у внуков правнуки… И все почитали его за мудрость, доброту и благочестие. И настал час, когда большая белая птица прилетела за ним.
– Ляо, тебя ждёт мама, – сказала она.
– Хорошо, – улыбнулся Ляо. – А мой отец? Он будет там с нами?
– Нет, Ляо, – ответила птица.
– Он не помнит о нас?
– Помнит, Ляо. Но там его нет.
– Теперь, когда я улетаю с тобой, расскажи мне, что случилось с отцом? Почему он не вернулся домой?
– Ляо, твой отец – великий человек. Он не только знал о том, что ты должен родиться. Он предвидел твою мечту о цветке Чжень и хотел добыть его для тебя и мамы.
– Он любил нас, – вздохнул Ляо.
– Далеко-далеко отсюда, за мёртвыми горами Тянь-Фэй, на берегу тихого бездонного озера Шинь-Цу, у подножия волшебной скалы Минь-Дао, похожей на выпавший зуб дракона, там – возле самого входа в глубокую мрачную пещеру, где обитают демоны тьмы, твой отец увидел и сорвал чудесный цветок Чжэнь. В тот же миг застонала, зашевелилась под ним земля, и огненный ветер полыхнул ему в лицо. И вздрогнули мёртвые горы Тянь-Фэй, и обрушилось на свои берега озеро Шинь-Цу, и пробудились, вышли из древнего мрака демоны тьмы, оберегавшие покой священного цветка Чжэнь.
– Они убили моего отца?
– Нет, Ляо, нет. Владеющего священным цветком Чжэнь невозможно убить никому.
– Они отняли у него цветок?
– Ни угрозами, ни силой, ни колдовством, ни хитростью – ничем невозможно лишить цветка Чжэнь того, кто им обладает. Только он сам по своей доброй воле может передать его другому. И никто – ни на земле, ни под землёй, ни на небе – не в силах изменить этого. Демоны знали о том и сделали всё, что было в их власти: они заточили твоего отца в самой тёмной и мрачной подземной темнице, а вход в неё завалили волшебной скалой Минь-Дао.
– Почему демоны тьмы так поступили с моим отцом?
– До тех пор, пока люди творят на земле зло, ссорятся и губят друг друга, демоны бессмертны, потому что происходят они из тьмы человеческой: из чёрной зависти, лютой злобы, горьких обид и беспросветного отчаяния. Но демоны не властны над цветком Чжэнь… Твоя мама была права, Ляо: если у людей появится этот цветок, они перестанут ссориться между собой, и тогда демоны тьмы сгинут навсегда. Ни исполинские силы, ни колдовские чары не способны помочь человеку, разыскивающему заветный цветок, но искренняя добрая душа сама чувствует дорогу к нему, а бескорыстное сердце и несгибаемый дух одолевают любые препятствия…
Непрост цветок Чжэнь, и не каждому, кто его найдёт, он позволит сорвать себя! Но лишь тому, кто хочет сделать это из любви к другим людям и ко всему живущему на земле… Таков твой отец, Ляо. Всё, на что способен один человек, он совершил.
– Могу ли я помочь ему?
– Нет, Ляо. Ни ты, ни кто-то другой из людей не в силах поднять скалу Минь-Дао, заклятую демонами тьмы.
– Значит, нет никакой надежды?
– Есть, мудрый Ляо. Цветок Чжэнь рождён любовью и не погибнет до тех пор, пока она есть: любовь матери к своему ребёнку, любовь юноши к возлюбленной, любовь детей к своим родителям, любовь каждого живущего на земле ко всему сущему и ко всем, кто нуждается в любви. А нуждаются в ней все, Ляо. И она будет всегда. Когда все живущие поймут это, демоны тьмы сгинут сами собой. И скала Минь-Дао исчезнет. И зазеленеют, зацветут мёртвые горы Тянь-Фэй, и станет ласковым и тёплым озеро Шинь-Цу…
– Ты можешь подождать меня немного, белая птица?
– Да, Ляо. Я подожду.
И тогда Ляо созвал всех своих детей, внуков и правнуков. А когда все они собрались, он поведал им то, о чём рассказала белая птица.
– Я созвал вас, чтобы попрощаться со всеми, – сказал Ляо. – Живите же на земле, заботьтесь о ней и любите всех, кто живёт на ней. Если есть у вас враги, простите им и предложите помощь. Откройте ваши сердца миру и сделайте так, чтобы одна лишь любовь была в нём повсюду. И однажды в вашу дверь постучится улыбающийся молодой человек, а в руках у него будет невероятно красивый, нежный, благоухающий цветок Чжэнь. Скажите ему, что ваш дедушка Ляо всегда помнил о нём и любил его. Скажите ему это, когда он придёт.
– А петь можно?
– Можно. Только молча.
Жили-были добрые люди. Вызвал их к себе прокурор и начал допрашивать: «Говорят, чтобы оставить о себе добрую память, нужно сделать доброе дело. Признавайтесь: что мне нужно сделать?» «А что ты умеешь?» «Ничего, только сажать». «Посади дерево, вот и будет о тебе память», – ответили прокурору добрые люди. Удивился прокурор, посадил дерево, а оно вскоре засохло.
Вызывает он добрых людей опять на допрос. Выпускать-то он их после прошлого допроса никуда не стал, в тюрьме придержал на всякий случай. Как знал, что пригодятся. Привели их к нему под охраной: «По вашему совету посадил я дерево. Хотел доброе дело сделать. А дерево погибло. Кто виноват?» «А куда посадил?» «Как это – куда? В камеру! Как обычно». «А надо было в землю».
И посадил прокурор дерево в землю. И выросло оно. Много лет прошло с той поры… И прокурора того давно нет. И тюрьмы его нет. А дерево стоит – большое-пребольшое. В память о добрых людях.
Поспорили как-то ширь с высью: кто из них лучше?
– У меня душа широкая, – говорит ширь.
– А у меня возвышенная, – отзывается высь.
– У меня широкая нараспашку, – добавляет ширь.
– А у меня ранимая навылет, – не отстает высь.
– Куда ни глянь – всюду я! – кричит ширь.
– Это так. А если с меня посмотреть, то ты ещё дальше, – уступает ей благородная высь.
И ширь умолкла. Застыдилась.
– Прости, – прошептала она.
Они обнялись, и не стало им ни конца, ни края – во все стороны.
Раньше снег был цветным, тёплым и сладким. Поэтому все мало спали, много ели и сильно пачкались. Однажды, поздней осенью, снег спрятался в огромной ночной туче. Все успокоились, заснули, никто не переел и не испачкался. А утром выпал свежий снег. Не сладкий, холодный и весь в белом. И все ему поверили. Только маленькие хитрые дети догадываются о чем-то и на всякий случай каждый день тайно пробуют его на вкус.
На пустынном берегу моря однажды поселился дом. Большой, каменный, трехэтажный, с балкончиками. Первой в него забежала ящерица. Прямо по стене забежала, ближе к потолку. Облюбовала уголок под балкой и начала сторожить дом от мух и комаров. Потом к дому подошёл ёжик. Огляделся, обнюхал стены, вошёл и растворился в доме. Так и живёт в нём – невидимый. Только по ночам иногда слышится быстрый мелкий топоток невидимых ножек. Наверное, он. А перед домом стала прогуливаться большая дикая черепаха. Живёт сама по себе: то уйдёт куда-то, то вернётся и любуется домом или красавцами удодами с яркими хохолками-«ирокезами», перелетают удоды стайками то с крыши на балкончики, то с балкончиков на песчаную землю – ближе к соснам с пышными широкими кронами. Самый частый гость в доме – морской ветер. Этот – гуляет по всем комнатам и коридорам – что днём, что ночью. Перемещается, шевелит занавесками, хлопает то и дело дверями и скрипит чем-то на чердаке, ходит по потолку, балуется.
Добродушный дом всех привечает. По ночам к нему подбегают ушастые маленькие лисички, потом отбегают и тявкают издалека от досады, а зайти боятся, потому что по двору бродит большой лохматый добродушный пёс. Он давно уже ни на кого не лает, даже на ворон, которые воруют у него шашлык. Смирился. Ящериц в доме со временем стало гораздо больше, чем людей. Вечерами они собираются возле наружных стенных фонарей: общаются, угощают друг друга всякой летучей мелочью. Хорошо, когда есть такой дом, где всем уютно: и ёжикам, и ящерицам, и черепахам.
Планета, на которой мы живем, очень маленькая. Если смотреть под Землю сквозь нее, то можно увидеть звезды на небе, потому что на другой стороне Земли – тоже небо. Нам кажется, что мы отделены друг от друга огромными расстояниями, но, если мы захотим, мы, поэты, можем почувствовать сердцебиение друг друга. Я скажу тебе, как это сделать. Я пишу стихи, лежа на Земле, чувствуя её силу за своей спиной. Ложись, как я, и начни писать стихи – там, далеко, у себя… И ты услышишь, как бьется мое сердце с другой стороны Земли. Мы пишем стихи и смотрим на одно небо. Потому что на самом деле между нами нет ничего, кроме неба.
Из психушки сбежали трое больных. Они летели на управляемых воздушных шариках над огромной жёлтой стеной психушки и нервно хихикали. Они бы давно перелетели её, если бы не были нормальными сумасшедшими, но они были нормальными, поэтому летели вдоль стены и ждали, когда она кончится, а она всё никак не кончалась. Они очень устали, проголодались, и к обеду вернулись в свою палату. Их никто не ругал и не наказывал, просто каждому поставили укол. И все легли спать. Только воздух продолжал нервно подёргиваться во сне, как будто его всё ещё щекочут три беглеца.
О проекте
О подписке
Другие проекты