– Я буду в комнате одна. Поэтому ты можешь прийти ко мне.

– А почему ты не придешь в мою спальню?

– Потому что! Давай ты придешь ко мне и точка. Я лягу в свою кровать и буду тебя ждать, а ты придешь и разбудишь меня.

– Поцелуем? – прервал Иво, улыбаясь.

– Да, – я невинно захлопала глазками, как маленькая девочка. – Ну что, тогда договорились?

– Договорились. Я приду к тебе, и мы прекрасно проведем время.

– Не сомневайся, – ответила я ему вслед.

На часах была половина второго ночи. В доме уже давным-давно все спят. Я уложила Каталину в свою постель и караулила Блондина в коридоре, вооружившись фотоаппаратом, который заранее одолжила у Лины.

Где его носит!

Наконец, два силуэта появились в коридоре.

Парни были навеселе. Рано радуешься, Иво, ох рано!

– Подожди меня здесь, я быстро с ней справлюсь, – сказал шепотом Блондин. – Заплатишь мне сразу, как только я выйду. Я же тебе говорил: она без ума от меня!

– Не спеши праздновать победу. Милли – еще та штучка. Никто не знает, что она опять выкинет.

Как ты прав, Бобби, а вот твой друг считает себя породистым жеребцом.

Ну, ничего, скоро он опустится на землю.

Немного помешкав, Блондин зашел в нашу комнату, Бобби не стал стоять у дверей и ушел, в комнату друга.

Когда этот самец ляжет ко мне в постель, он обнаружит там не меня, а Толстушку. Надеюсь, она навешает ему, как следует!

Я стояла возле двери и прислушивалась к тому, что происходит за ней. Мне нужен был самый подходящий момент и, как только я услышала крик Толстушки, то поняла: пора!

Забежав в комнату, я включила свет.

Ошарашенные Иво и сестра Толстушка, смотрели на меня и ничего не понимали.

Сестра Толстушка сидела на кровати, прижимая к себе одеяло.

– Как Вы смеете появляться передо мной в таком виде? – кричала встревоженная монахиня, обращаясь к Иво, который стоял между кроватями в одних трусах-боксерах с подушкой в руках.

– Да, сеньор, как Вы смеете? – пародировала я Толстушку, фотографируя Блондинчика со всех сторон. – Как Вы смеете приставать к монахине, сеньор?! Вы хотели соблазнить ее? Какой стыд!

Иво стоял как, вкопанный и не мог сказать ни слова.

– Хочешь знать, что это? – спросила я у него, показывая фотоаппарат. – Ты проиграл пари, самец! Ты должен своему другу пятьсот долларов, потому что ты ничего от меня не получишь, и дашь мне столько же за то, чтобы твои фотографии не попали в другие руки!

– Н-н-н-о, откуда?

– Откуда я знаю? – ровным надменным голосом спросила я.

– Милли, что здесь происходит? Я требую объяснений! – закричала на меня сестра Толстушка.

– Я позже тебе объясню, – сказала я Каталине и продолжила разговор с Блондином.

– Я ничего не понимаю, Милагрос! Что это за цирк?

– Из нас клоун здесь только один. Это ты! А я жду свои пятьсот баксов! Или твоими фотографиями будет обклеен весь Буэнос-Айрес! Так что давай деньги прямо сейчас.

Дойдя до своих штанов, которые он бросил почти у дверей, Иво обшарил карманы.

– У меня только триста.

– Хорошо. Остальное передадите завтра утром. А теперь, уходите отсюда.

– Милагрос, я требую объяснений! – строго повторила Толстушка, когда Иво убрался из нашей комнаты, поджав хвост. – Ну, расскажи мне, что с тобой происходит, я ведь тебе не враг.

– Ничего не происходит, все нормально – отмахнулась я от монахини.

– Как это ничего, – удивилась Каталина. – К тебе в комнату заходит этот мужчина в трусах, которого ты фотографируешь, требуешь у него пятьсот долларов, а сейчас еле сдерживаешь слезы. Это ты называешь «ничего не происходит»? Очевидно, что-то произошло, но почему-то ты не хочешь поделиться со мной.

– Ничего не происходит, я хочу спать!

– Хватит, Милагрос. Я не дура. Ты не позволила мне пойти в комнату для гостей, а попросила лечь в твоей кровати. Скажи, ты специально это все подстроила?

Я старалась сделать вид, будто удивлена предположениям Толстушки, но она слишком хорошо меня знала и, судя по ее взгляду, не поверила.

– Ты права, Толстушка. Я это подстроила. У меня не было выбора.

Мы спустились на кухню, чтобы спокойно поговорить. «Спокойно», для Толстушки, означало – за едой. Обнаружив в холодильнике остатки торта, я поставила их на стол возле нее и налила два стакана молока. Сестра Толстушка слушала мой рассказ, поедая бисквитный торт.

Я рассказала, что тот парень, который пришел в комнату в трусах, это сын хозяина, который со своим другом поспорил, что затащит меня в постель. Победитель получает пятьсот баксов.

Каталина громко охала от моих рассказов, для нее это был шок.

В ее время таких интриг не было. Я попросила не рассказывать о происходящем в монастыре.

– Да чем хвастаться, конечно, не скажу, – наконец выговорила она. – Меня вот что интересует, как ты узнала о пари?

– Я нечаянно услышала разговор этих болванов. И да, я знаю, что подслушивать не хорошо и все такое, но, знаешь, хуже было бы, если бы я это не услышала. Прости меня, что я обманом привлекла и тебя в эту интригу. Я знала, что ты не одобришь мой план.

– Обман я тебе, конечно, не прощу. Но мне понравилось, как ты проучила этого парня. Я очень волнуюсь за тебя, Милли, мы все волнуемся. А то, что произошло сегодня, подтверждает, что ты не в безопасности.

– Не волнуйся за меня. Я умею за себя постоять. Тем более мне некуда больше идти.

* * *

Наутро, пока сестра Каталина прогуливалась в саду с Рамоном, который показывал ей свои владения, я решила отыскать Блондина и получить оставшуюся часть денег, которую он мне должен.

Хитро он вывернул ситуацию с бабулей. Думал, нажалуется на меня, наговорит гадостей – и та сразу меня уволит. Фиг! Конечно, то, что она предложила тоже не очень приятно, но, по крайней мере, так я останусь при работе.

Я постучала в комнату к Блондину, но там никого не было.

В доме стояла такая тишина, будто все куда-то провалились. От такой тишины мне стало не по себе. Я достала из кармана фартука плеер, который когда-то купила на вырученные от продажи открыток деньги, и включила музыку. Вот это музыка, а не та старушечья классика!

Поймав ритм, я стала подпевать Джильде и пританцовывать.

Эта моя любимая певица. Я восхищаюсь ей, ее песни потрясающие, в них столько смысла.

Закружившись в танце, я не заметила, как столкнулась с кем-то.

Подняв глаза, я увидела бродягу. Того самого бродягу, что следит за мной.

Стараясь не привлекать внимания, я шепотом спросила, что он здесь делает.

– Я пришел поздороваться с тобой, – ответил тот.

– Поздороваться со мной?! – удивленно переспросила я. – Как ты узнал, где я… А хотя. Если тебя кто-нибудь увидит – ты труп!

– Я знаю, но я не видел тебя уже несколько дней и стал волноваться.

– Ты сумасшедший! Но мне нравится эта черта в тебе. Ты такой же, как я – рискованный! И готов на все ради тех, кто дорог. Но мне нужно вывести тебя из дома, пока тебя никто не заметил. Здешние хозяева на дух не переносят прислугу и бедняков. Пошли, я проведу тебя через заднюю дверь.

Я схватила бродягу за его рваный рукав и потянула вниз.

Нам повезло, мы никого не встретили на пути.

Я оставила своего знакомого за дверью и попросила его не уходить сразу.

Забежав на кухню, я взяла со стола кекс и вынесла его своему знакомому.

– На, держи. Больше ничего не нашла, поэтому возьми хоть это.

– Не стоило, – сказал он. – Но спасибо, мне приятно. Когда мы увидимся снова?

– Ишь, какой ловелас! – шутливо сказала я, но тот уже смотрел на меня испуганными глазами. – Да шучу я, шучу. Чего напрягся так? – рассмеялась я.

Я смотрела вслед бродяге и увидела, как в саду Марта флиртует с Дамианом.

Эту змеюку ничему жизнь не учит! Как крутила хвостом, так и крутит.

Он ее еще не раз подставит.

Я поднялась на второй этаж по белой мраморной лестнице. В коридор из комнаты Доньи вышел Падре Мануэль. Я развела руки, чтобы обнять его, но он сухо отодвинул их и продолжил идти дальше.

– Сеньоре сейчас нужно отдохнуть, и будет лучше, если сейчас ты не станешь заходить к ней.

– Но Падре, стойте! Что случилось? И что с Вами? На Вас лица нет. Вы даже не поздоровались со мной!

Падре выглядел очень встревоженным, я никогда раньше не видела его таким. Что произошло там у них?

– Падре, Вы даже не поговорите со мной? Куда Вы так спешите?

– Милагрос, у меня очень важные дела. Мне нужно, как можно скорее, встретиться с матерью-настоятельницей.

– Я не узнаю Вас. Вы, конечно, всегда странный, но сейчас – уж чересчур. Я хотела передать Вам деньги. Вот тут пожертвование от сына хозяина детям.

Падре молча взял деньги и, не останавливаясь, прошел мимо меня.

Меня очень огорчило то, как вел себя Падре. Казалось, будто меня снова бросили. Я побрела в свою комнату. Сейчас я не хотела ни с кем говорить.

На полке с книгами, которая висела над кроватью Лины, я заметила книжку под названием «Портрет моей души». Символично… Меня очень привлекло название.

Книга – не толстая, поэтому я с легкостью прочитаю ее.

Вообще-то я не фанат чтения, но мне нужно было отвлечься. Достав книгу, я забралась с ногами на свою кровать и облокотилась о металлическую кружевную спинку.

Похоже, я выбрала какой-то любовный роман. Теперь мне понятно, откуда у Лины в голове мысли о принце и идеальной жизни.

Уже после первых двух страниц мне стало скучно. Все у них там идеально, да вот только вранье это все. В нашей жизни парни ставят на тебя ставки, спорят, отцы бросают детей, а миром правят деньги и власть.

Я отложила книгу на подушку и прилегла в раздумьях о своем «идеальном мире».

Меня разбудили голоса Лины и Марты. Девчонки опять что-то не поделили и из-за этого устроили настоящий балаган. От этих двоих шума, как от толпы бабулек на рынке.

Они не заметили, что я проснулась, а я лежала и пыталась понять, из-за чего скандал.

– Милая, ты проснулась? Извини, это мы тебя разбудили. Марта пристала ко мне со своей расческой, – виновато сказала Бабочка и присела на край моей кровати, придавив мне ногу.

– Не переживай. Я уже собиралась вставать. Ты не знаешь, что сегодня случилось с Доньей? К ней приходил Падре, но после его визита меня к ней даже не пустили.

– Мне рассказала Марта, что Падре Мануэль приходил поговорить с сеньорой Анхеликой и хозяином, чтобы рассказать что-то об их внуке, то есть сыне хозяина. Он вроде знает, где сейчас их внук.

– Так это же замечательно! – я не могла сдержать радости.

– Пока Падре был в комнате старухи, ей вызвали врача. Видимо, эта новость заставила ее сильно понервничать. Всех попросили дать бабуле покой и закончить разговор, по крайней мере, на сегодня. Когда я вытирала пыль, Падре спустился вниз. У них с Луисой завязался какой-то странный разговор.

– Почему странный? – спросила я, ожидая продолжения.

– Когда Падре что-то сказал Луисе – та позеленела. Они ушли в кабинет, разговор был явно серьезный, Луиса даже выпроводила свою подругу домой, хотя та совсем недавно пришла.

– Ну и дела… Интересно, о чем они там говорили.

– Мне не удалось подслушать, – вмешалась Марта. – Когда я принесла к ним в кабинет чай – они тут же замолчали. Но ваш священник выглядел так, будто увидел привидение.

– Перед уходом Падре все же зашел к Анхелике, но, когда вышел – на нем не было лица, – продолжила Лина. – Я недавно относила чай Донье, она выглядела заплаканной и уставшей. Уж не знаю, что сказал ей Падре, но Анхелику это сильно расстроило.

– Да уж, девочки! Не знаю, что и сказать. Сплошная загадка. Я тоже встретила Падре, когда он выходил из комнаты Доньи, тогда он попросил меня не заходить к ней, но я и подумать не могла… Утром узнаю у Доньи, что произошло.

* * *

Сегодня настал день «X». Мы, наконец, узнаем, что или кто спрятано за той таинственной дверью, ключи от которой так бережно охраняет дворецкий.

Утром я зашла к Донье, но та была явно не в духе и не хотела говорить со мной. Я всячески пыталась развеселить ее, но тщетно.

Я даже поинтересовалась, когда будут первые занятия по этикету, которые она мне прописала в наказание, когда ее внук решил избавиться от меня, но Анхе лика ничего не хотела слышать.

Вчера Падре сообщил ей, что ее внук умер. Это сильно пошатнуло Донью. Она не верит в это. Чувствует, что священник ошибается. Тем более он сам не уверен на все сто, а лишь высказал предположение…

Бедная Анхелика! Сколько испытаний выпало на ее долю! Врач сказал, что Донье нужен покой и постельный режим. На сегодня мне дали выходной, но я не хотела никуда идти, поэтому решила помочь Лине с уборкой.

Заранее продумав план, мы договорились, что она отвлечет Бернардо, а я тем временем выкраду у него ключ от тайной комнаты.

Я много раз спрашивала у дворецкого, что за той дверью, куда он ходит каждый вечер, как тайный агент, но как только я поднимала эту тему, от тут же начинал отмахиваться от меня и рекомендовал не совать свой нос.

Лина разыграла какой-то припадок, что-то среднее между судорогами и сердечным приступом.

Убедившись, что меня никто не видит, я подошла к таинственной двери. Я попыталась подслушать, есть ли за ней кто-то. Ничего не услышав, я открыла дверь.

За ней оказалась небольшая комнатка, чем-то напоминающая заброшенный чердак.

Окна были плотно зашторены. Солнечный свет не пробивался в помещение, его освещала небольшая рыжая лампа на старом дубовом столе с разбросанными эскизами и различными инструментами: кистями, мелками, палитрами, какими-то баночками с краской…

Возле стола стоял мольберт. На нем красовалась картина с изображением девушки, которая кого-то мне напомнила…

Но самым интересным был не антураж комнаты, а человек в ней. У окна в инвалидном кресле сидел молодой человек. На вид ему было лет тридцать. Он был красив той особой редкой красотой, которая присуща потомственным аристократам.

Правильные черты лица. Гордый профиль. Длинные густые волнистые волосы падали на плечи. Большие карие глаза светились добротой. Если бы он не сидел здесь, взаперти – бьюсь об заклад, не одно женское сердце оказалось бы разбитым по его вине.

– Привет, – дружелюбно произнес хозяин комнаты.

Мне было невероятно стыдно за то, что я вошла сюда. Я хотела провалиться сквозь землю.

– Простите, я… – я начала оправдываться.

– Проходи, не бойся, – спокойным красивым голосом произнес он.

– Простите, я не ожидала увидеть здесь… – продолжила я, но незнакомец перебил меня.