Ни о каких фотографиях я говорить не хотела. Я уже осознала, что Проход невозможно заснять – это и правда было бы слишком просто, и в конце концов люди однажды увидели его. И началась бы паника. Массовая. Мировая. Абсолютная. Мысли возвращались к тысячам увиденных мною плакатов на протяжении всей жизни – раньше я вообще не замечала их: все эти герои, персонажи, существа – все, кто оказался задуман и воплощен в качестве рекламных продуктов – это многомиллионная армия искалеченных форм жизни, обитающих где-то в небытие, пока их снова не вывесят на всеобщее обозрение.

Ромашка снимала с прищепок фотографии и раскладывала их на столе со специальной подсветкой. Она отвлекла меня от горьких раздумий громким возгласом.

– Т-т-ты… ты… ты… в-ви-дишь? – Ошарашенно тыкая пальцем в свежие снимки, и заикаясь, с трудом дыша, выговорила она.

Я вгляделась. На увеличенной в пятикратном размере стене отчетливо виднелся пар, исходящий крупными клубами от рельса и поднимающийся до самого полотка. Это стало видно на шестнадцати фотографиях. Мы с Ромашкой в четыре руки стали перебирать остальные, пристально вглядываясь в каждую.

– Смотри, – окликнула я женщину, – может, мне кажется, но тут на рельсах вроде какая-то тень.

– Хм. Похоже на… так, если тень – то это нечто вроде призрака. Ты не видела там призрака, случаем?

– Да, был один. Самоубийца, он пять лет назад прыгнул – единственный случай за всю историю метро в нашем городе, в газетах неделю о нем писали. Парень такой с виду молодой, и чего ему не жилось?.. Но как он смог запечатлеться на фото?

– Если смог – значит, ему это было нужно. Не совсем призрак, получается.

– А кто тогда?

Ромашка пожала плечами.

– Да мало их, что ли? Сущность какая-то, которая все же хочет еще жить. Непонятно только, как он сумел отбросить тень? Он ведь прозрачный?

– Нет, выглядел как обычный человек, крутился у края платформы, пока поезд не подошел. На него никто внимания не обращал ни до, ни после, значит – это призрак.

Ромашка снова задумалась. Пальцы перебирали фотографии, разворачивали вертикально и горизонтально, а женщина все это время молчала.

– Ромашка… – позвала я, – может, сама посмотришь на все это?

– Ммм? Что?

– Я говорю – пошли вместе в метро, сама все увидишь. Так ведь будет проще понять, призрак он или кто-то еще.

– Я не могу, нет, я не могу. Это будет слишком…

– «Слишком» что?

Ромашка отвела глаза и поправила гладкие черные пряди, что упали на лицо. Почему-то эта тема оказалась для нее неприятной. Я раньше не видела ее в подобном беспокойном состоянии.

– Что такое? – Пододвинулась к ней ближе и обняла за плечи. – Почему ты так взволнована?

– Я не могу пойти туда. Я просто не могу. Мне комфортно только здесь, в доме, у меня нет нужды выходить куда-либо.

– Ну, хорошо, не будем об этом. Все, пошли отсюда, – я быстро собрала фотографии и, не отпуская руки Ромашки, вывела ее за дверь. В коридоре становилось холодно, неизвестно откуда подул ветер и почувствовался запах свежего снега. На дворе стоял теплый сентябрь. Я покрутила головой, пытаясь понять, откуда этот запах, на что Ромашка усмехнулась:

– Не утруждай себя, оно само приходит.

– Как это понимать?

– Все перемены климата и времен года остро ощущаются тут. Я же тебе говорила: выйдешь у северного крыла – там зима, и собаки караулят у двери.

– Зачем?

– Чтобы никто не вошел.

– Но…

– Ладно, хватит об этом – долго объяснять, да и незачем тебе. Пошли на кухню, у меня есть чай на земляничке.

Ромашка возвращалась в свое привычное состояние, шутила по дороге, читала нравоучения перед тем, как начать пить чай, и тут же говорила о том, что у меня острый глаз и из меня получится хороший Замечающий. Однако мне не давал покоя наш разговор. Почему она не выходит из дома? Чего боится? Не хочет или не может выйти? Вдруг их с Астрой не выпускают отсюда? Хотя это их квартира, семейный дом, так кто станет держать тут насильно?

Я не чувствовала вкуса, должно быть, потрясающего чая, вполуха слушала рассказы Ромашки о супер-мега-современной фотокамере, о которой она читала недавно в журнале.

Теперь к мыслям о Ромашкином страхе присоединились назойливые соображения о том парне-призраке. Что с ним не так? Если он призрак, то каким образом отбрасывает тень? И вот еще: как моей камере удалось заснять дымку на стене?

На кухню забежала Астра: высокая, худощавая женщина со светлыми волнистыми волосами, вся закутанная в теплую шаль; глянув на меня, а потом на сестру, быстро заговорила:

– Вы впустили холод? Вы что, смерти моей хотите? Мне нельзя переохлаждаться! Ты знаешь это, – она нависла над Ромашкой и впилась взглядом в спокойные глаза цвета предрассветного неба. Сестра выдала только тихое «ох…», отчего Астра разозлилась еще больше.

– Ты, стерва, ты что, решила меня извести? Ты мне не конкурентка, ясно? Я сама изведу тебя, поняла? Ты поняла, тварь?

Ромашка устало кивнула.

– Я поняла, сестренка, поняла. Иди присядь, дорогая. Я сделаю тебе сладкого горячего чая, и ты согреешься.

Я всегда завидовала выдержке и спокойствию людей, но Ромашка оказалась в этом успешнее всех. Мне рассказывала одна подруга из Замечающих, Хризантема, что вот уже несколько лет, как старшая сестра съехала с катушек, материт всех, дерется, истерит, ноет, стонет, плачет, действует на нервы – Ромашка терпит, прощает, успокаивает. Но все же, Астра раньше была (так мне говорили) одной из лучших молодых Замечающих, она знала по этой части больше, чем ее адекватная сестра. Сейчас, когда Астра ненадолго приходила в себя, могла немного помогать Ромашке.

Женщина стояла неподвижно, злость уходила с лица и как будто ненадолго наступило просветление: она оглянулась, нашла взглядом сестру и улыбнулась. Я была заворожена: несмотря на возраст за сорок пять, улыбка Астры сияла, как у молоденькой озорной и беспечной девчонки – чудесная и милая.

– Ты здесь, дорогая, а я тебя ищу, – и снова улыбнулась, сбрасывая шаль с худых плеч.

– Астра, рада тебя видеть, – спокойно ответила женщина. Я ожидала какой-нибудь яркой эмоции вроде удивления, искренней радости – сестра пришла в себя, это же чудо! Но Ромашка выдала следом заученный текст:

– Садись с нами, Астра. Твоя кружка с алыми розами, держи крепко, я налью кипятка. Так, теперь аккуратно ставь. Вот сюда. Я насыплю две ложки сахара, как ты любишь. Вот так.

Астра делала все по велению сестры и робко улыбалась, глядя на меня. Отхлебнув приготовленный совместными усилиями чай, Астра блаженно растянулась в кресле.

– А что нового, сестренка?

– Все своим чередом, милая, сегодня выгладила все белье, разложила по шкафам. Отмыла гарнитур…

Астра одобрительно кивнула.

– Это правильно, молодец. А что интересного в Реальности?

Ромашка изумленно уставилась на сестру. Наверное, такого вопроса в момент здравомыслия она еще не задавала.

– Что? Ты о чем?

– Ну, просто интересно, что происходит в миру. Мне кажется, я давно не выходила из дома…

Ромашка посмотрела на меня. Я лишь пожала плечами. Пауза начала затягиваться.

– Эмм… ну… я видела в метро призрака. И кота… да, кота на плакате.

Астра подняла брови в удивлении, и, отхлебнув из кружки, назидательным тоном заметила:

– И это новости, по-вашему? Да, и кто тебе позволил в метро спускаться? Насколько я вижу, ты новенькая. Ромашка, уж не ты ли даешь волю?

– Мда, но она находилась там с другой целью… она приспосабливается быстрее, чем другие, – женщина говорила невнятно, проглатывая часть фразы – шок еще не отпускал ее. Сестра пришла в себя. Но надолго ли? Обычно такого «просветления» хватало ровно на одну чашку чая, затем Астра мгновенно вскакивала и убегала с воплями.

– Хм, с другой целью? Ну, что там случилось интересного? – Вопрос был адресован мне. Замявшись, я все же решила поделиться своими впечатлениями, поскольку Ромашка сидела недвижимо.

– Ну, я и раньше видела призраков… два раза. Только этот отбросил тень – это видно на фотографиях. Странно, по крайней мере. И у стены клубился пар…

– У какой стены? Уж не у той ли самой стены? – Астра нахмурилась и строго посмотрела на сестру. – Это как понимать? Она что, хотела попасть в Царство Нептуна?

Ромашка даже вздрогнула от натиска.

– Нет, конечно, о чем ты? Не хотела она туда попасть, только лишь посмотреть.

– Ну… вообще-то, если честно, я бы хотела… – произнесла я тихим голосом.

Сестры смотрели на меня, одна строго, вторая – с изумлением. Астра отхлебнула еще чаю и проговорила:

– Ну вот, смотри: я же говорила, нельзя пускать ее в метро. Теперь не отговоришь уже. Эх, куда катится мир… ладно, придумаем что-нибудь.

Астра встала из-за стола, подобрала свою шаль и вышла из кухни.

Ромашка тряхнула головой.

– Это галлюцинации или как? – Пробормотала Наставница.

– Похоже, Астра ожила.

– Я не верю. Годы беспроглядного умопомешательства и вдруг…

– Рассуждения здравые, голос не дрожал, в глазах абсолютное понимание ситуации, – перечислила я. – Она вернулась.

– Я рада вновь обрести сестру, но почему только сейчас? Что такого случилось, какой винтик встал на место?