Цитаты из книги «А я дура пятая!»

Понимаешь, стремление в точности что-то повторить – это пагубное стремление. Страсть туманит мозг, а в совместной жизни… ты бы вскоре обнаружила пропасть, разделяющую его и твоего покойного мужа. Неизбежно. И не простила бы ему…

Тщедушный испуганный подросток. – Вы чего? – А ну говори, кто тебя подослал! – Я слегка заломила ему руку. И тут откуда ни возьмись появилась Мария Дмитриевна и кинулась мне на помощь. Парнишка взвыл, попытался освободиться, но мы вдвоем держали его, а он от страха, похоже, сомлел. – Ах, пащенок! – негодовала Мария Дмитриевна. – Что ж ты, гаденыш, делаешь? Говори, кто тебя посылает? – Не знаю, тетка какая-то. Она мне платит. А я что, дурной, от бабок отказываться! Она по полтыщи за раз дает! – Кто такая? – Да почем я знаю! – Значит так, сейчас мы полицию вызовем, там ты все скажешь, придурок! – горячилась Мария Дмитриевна. – Погодите, Мария Дмитриевна. Давай договоримся – я не сдам тебя в полицию, и более того, дам тебе пять тысяч, но ты мне скажешь, кто тебя нанял. Выбирай! – Правда, что ль, пять тыщ дадите? – Дам! Вот! – Я вытащила из сумки пятитысячную купюру. – Точняк дадите? – Точняк, точняк! – Ладно, скажу… Охота была за эту тетку в полицию загреметь… Ее звать Эльвира Николаевна, она в нашем дворе живет… – На улице Черняховского? – Ага, точно! – Ладно, ступай с богом! И впредь включай голову, когда тебе поручения дают! – Я сунула ему обещанные деньги. Он метнулся к дверям. – Вы чего, Карина Георгиевна? Зачем отпустили гаденыша? – А я все узнала, что хотела. – Нешто вы знаете эту бабу? – Знаю, хорошо знаю. Она ничего мне не сделает. Она трусливая идиотка и только. У меня камень с души

это именно тебе, глядя на тебя, Каришка! – Хочешь еще пирога? – Хочу! И еще чуточку бульона! – Ешь, Илечка! Я так тебе благодарна! – За что? – За то, что не повел меня в какое-то публичное место, а пришел ко мне. Я слишком устала от внимания недоброжелателей. – Да я видел в Интернете… И мама мне рассказала, что видела по телевизору программ у, где про тебя черт-те что говорили, мама так возмущалась… Кстати, я сказал маме, что встретил тебя в Питере. Тогда она мне и рассказала об этой пакости… Я купалась в его нежности. При этом он не делал никаких заходов, он не хватал мои руки, не пытался коснуться меня, а в глазах… было такое… Ах, какие у него глаза, большие, зеленые… – О господи, моя любимая рыба! Забыл, как называется этот соус? – Бешамель! – Да-да, бешамель! Я помню, как мама повезла на какой-то конкурс своих учеников, а ты позвала меня попробовать твой первый опыт с этим соусом! Помнишь? – Помню! Я еще сделала лимонное желе! – Быть не может! – Может, может! – Как хорошо! Мне давно не было так хорошо. – Он взглянул на часы. – И у меня еще больше часа! – А ты от меня куда? – В аэропорт! Лечу в Испанию. – Значит, в ближайшее время ты в Москве не появишься? – Увы! Но я что-нибудь придумаю! А мы могли бы встретиться где-то в Европе? – Почему бы и нет? – Каришка, я обязательно приглашу тебя или на концерт, или на премьеру… И мама будет очень рада тебя повидать. Еще вопрос можно? Если тот мужик сказал, что он будущий муж… У него были на то основания? – Были. – Но что тебя привлекло в нем? Хотя он недурен собой… – Понимаешь, мне вдруг показалось, что я второй раз встретила своего человека, своего мужчину… Было столько общего с Лёней… – Как хорошо, что у вас не дошло до брака! Понимаешь, стремление в точности что-то повторить – это пагубное стремление. Страсть туманит мозг, а в совместной жизни… ты бы вскоре обнаружила пропасть, разделяющую его и твоего покойного мужа. Неизбежно. И не простила бы ему… Понимаешь? – Понимаю. И, думаю, ты прав! Но откуда такая житейская мудрость? – Собственный горький опыт. Я здорово увлекся одной женщиной, она была несколько старше меня, но она умерла. А через год я встретил

два месяца умер… Нет, сейчас не время воспоминаний, надо подумать, что надеть. Я открыла шкаф. Обед для двоих, дома. Надо одеться совсем скромно, чтобы он не подумал, что я намерена как-то его завлекать. И я надела джинсы и бирюзовую рубашку навыпуск. Ой, надо бы освежить лак на ногтях! К половине второго я была уже готова. И совершенно не волновалась. Зазвонил мобильник. – Алло! – Карина Георгиевна, это Ключников! – О, Феликс! Как здоровье вашей мамы? – Спасибо, на сей раз все обошлось, хотя перепуг был нешуточный. Карина Георгиевна, мама просила передать вам привет. – Благодарю. – И кроме привета я должен все-таки передать вам тот альбом… – Да-да, конечно. – Может, встретимся сегодня, выходной все-таки… – Увы, сегодня не получится. – Карина Георгиевна, дело в том, что я вынужден буду опять уехать, у меня процесс в Саратове. Это может затянуться. Может, просто пересечемся где-то… – Пожалуй! Я скорее всего освобожусь часов в пять… – Отлично! Если позволите, я бы заехал к вам буквально на пять минут. Я сегодня уезжаю… – Хорошо. Записывайте адрес. – Я появлюсь от половины шестого до шести. В этом промежутке. – Очень хорошо! * * * Мне вовсе не улыбалось опять погружаться в прошлое, смотреть альбом… Но в конце концов, кто меня заставляет смотреть его немедленно? Отправлю его на антресоли к Лёниным дневникам… О, сколько гневных тирад услышала бы я, если б кто-то прочел мои мысли… Сегодня, конечно, у меня все равно будет встреча с прошлым, но с живым… И еще у этого прошлого такой волшебный голос… Би май лав! Ну надо же! Ровно в два часа раздался звонок в дверь. Я кинула взгляд в зеркало. Порядок! И побежала открывать. На пороге стоял Ильяс и смущенно улыбался. В руках он держал… огромный арбуз! – Привет, подруга! Ты не разлюбила арбузы? – Да что ты, Илечка! Заходи! – Куда его положить, тяжеленный, зараза! – Идем на кухню! – Обувь снимать по-прежнему не надо? – Конечно! Вот, сгружай его сюда! – Ох! Ну, дай я тебя обниму на

уже? Не стоит. – Да, пожалуй, я поеду. Прости, я не знаю, в чем дело, что произошло, но пусть будет так! Прощай и прости, если я виноват. И он ушел. Нет, я не прощу! Никогда не прощу! Мне казалось, что я вот-вот разревусь, но слез не было, только комок в горле. * * * За что она так со мной? – думал Кузьма. – Я ничего не понял. Неужели из-за этого певца? Ну, конечно, такой роскошный кобель, да с мировым именем, а кто я? Фермер! Хвосты коровам кручу! А она дамочка образованная, светская, запала на меня похоже просто с голодухи, сама же говорит, со смерти мужа пять лет у нее мужика не было, вот и повелась, а как этот знаменитый хрен нарисовался и наговорил ей комплиментов, да еще телефончик попросил, она и поплыла… Хотя чего врать самому себе, закралась у меня мыслишка, что не очень-то мы с ней монтируемся, а она, видать, считала эту мыслишку и повернула все так, будто это я виноват… Черт, черт

позволит! И потом, первая давным-давно замужем, она сама меня бросила. Вторая живет в Хорватии… Да и вообще, я ж не знаменитый режиссер! – Но ты крупный бизнесмен! – Это ты так считаешь, а я вот в прошлом году случайно столкнулся со своей третьей… Так она эдак презрительно скривила губки и сказала: «Говорят, ты теперь коровам хвосты крутишь?» – Дура! – А я о чем? Так ты мне не ответила, ты будешь пятой? – Буду, куда я теперь от тебя денусь? Вернее, без тебя! – Любимка моя! – Да, скажи, а Ляля входит в число этих твоих жен? – Нет, Ляля это так… – Но почему же у нее было столько твоих вещей? – Да ну… Это ерунда, я просто останавливался у нее, бывая в Москве. Ну и оставлял какие-то вещи. Я вообще давно хотел слинять… – несколько смутился он. – Да, боюсь нам с тобой не

ней души не чаял, гулял с ней, водил на прививки, а через полгода после Лёниной смерти пес попал под машину. Но тогда я безмерно удивилась. – Отдать вам собаку? С какой это стати? – возмутилась Гуля. У меня не было сил на пререкания. – Я имею право! – заявила нахалка. – Это я научила Леонида любить собак! – А Карина просто научила его любить! И собаку она вам не отдаст! Идите отсюда подобру-поздорову! – выпроводила ее Гуля. – Нет, вы видали такое! Тонька только глаза таращила. – Нет, что за бабы у него были, у твоего мужа, тихий ужас! Это они его довели до могилы! – Да уж! Андрей говорит, что, если б Лёня не встретил Каринку, он бы уже давно… – высказалась Гуля. А сколько гнусных интервью они тогда дали! Что я только и делала, что тянула с него деньги. Какие там деньги! Чтобы достойно его похоронить, я продала то самое

– Как там у Пастернака было: «Ты женщина, и этим ты права…»?

И скучно, грустно, и хочется морду набить в минуту душевной невзгоды.

Дура я, дура я, дура я проклятая, у него четыре дуры, а я дура пятая!