Я промакивала влажные глаза бумажными платочками, сидя за рулем своей машины.
У меня хватило духу, чтобы закончить ужин как ни в чем не бывало, закрыть счет и удалиться из ресторана горделивой походкой.
В машине я дала волю эмоциям. Плакала, не думая о том, что тушь растечется по щекам, а глаза опухнут от слез.
Было горько и больно слышать от мужа, которого любила самой чистой любовью столько лет, подобные слова. Как нож в самое сердце…
Впрочем, нет, это был не нож. Это было что-то очень неприятное, давящее на грудь каждую секунду, от чего невозможно избавиться. И постоянное желание плакать.
Но плакать было нельзя. Я не любила это. Просто не хотела быть слабой сейчас.
– Люда, привет. Прости, что поздно. Не разбудила малышку?
– Подруга, моей малышке уже пять лет, ее раньше десяти в кровать не уложишь. Что хотела? Голос какой-то встревоженный, – в трубке послышались шаги, Люда ушла в другую комнату, чтобы никто не мешал разговаривать.
– Можно приеду? Мне очень нужно. Я сойду с ума, если не поговорю с кем-то сейчас.
– Милая, – в подруге мигом проснулся материнский инстинкт. Я даже улыбнулась, представляя, как она по обыкновению своему вскочила с поверхности, на которой сидела, и схватилась за сердце. – Что случилось? Где ты? За тобой приехать?
– Все в порядке. Не поднимай панику. Я буду у вас через пятнадцать минут.
Чтобы избежать дальнейших вопросов, я просто отключила вызов и, шумно выдохнув, завела машину.
Люда была моей единственной и очень близкой подругой. Мы познакомились много лет назад на светском вечере, куда пришли вместе с мужьями.
Она сопровождала Руслана, бизнес-партнера моего мужа и владельца крупной фирмы в Санкт-Петербурге. Почему-то я сразу обратила внимание на кудрявую девушку, скромно стоящую у столика с бокалом шампанского в руке.
Мы перебросились парой фраз, потом случайно пересеклись в офисе… Уже и не помню как вышло так, что мы ужинали вдвоем, смотрели сопливые женские мелодрамы и ездили в супермаркет на другой конец города за теми самыми шпротами, пока Люда была беременна, а ее муж находился в вынужденной командировке.
– Да вы издеваетесь, – проворчала я, затыкая радио, по которому крутили исключительно грустные треки, идеально подходящие для литья слез.
Через пятнадцать минут, как и обещала, я поднималась на лифте на двадцатый этаж, где семья подруги жила в просторной двухъярусной квартире.
– Ты меня взволновала! Что случилось?
– Расскажу я, расскажу, – сказала тихо, снимая плащ. – Руслан, здравствуй. Надеюсь, не очень побеспокоила вас?
– Привет, никаких проблем, заходи. Люд, будете на кухне? Я заберу детей в комнату, почитаем с ними книжку.
– Только не о бизнес-стратегиях, хорошо? Мне Соня рассказала, как папа укладывает ее спать, – Люда строго посмотрела на мужа, подталкивая меня под спину на кухню.
– Они засыпают под это за пять минут!
Подруга показательно закатила глаза и кивнула мне за стол, пока сама она взялась за чай.
Я не знала как рассказать.
Наша семья была для многих идеалом, образцом для подражания. Нами восхищались, делали комплименты. В прессе писали непременно хорошее, даже негласно называли самой красивой и крепкой парой столичного бизнеса.
Однако мне так никогда не казалось. Я смотрела на семью Люды и видела идеал в них. Да, они иногда спорили из-за ерунды, детки порой капризничали, а подруга ни раз отсутствовала на важных светских мероприятиях из-за соплей Сонечки или кашля Сашки.
Но их любви можно было только позавидовать. Руслан целовал жену на кухне, перед вспышками камер, в своем офисе. Он отменял все встречи, если в саду у Сонечки был утренник, делал уроки с Сашей.
Они были счастливы по-настоящему, и в искренности их чувств я ни разу не усомнилась.
Люда же никогда не сомневалась в нашей семье и была уверена, что общие ценности для нас с Борисом превыше всего.
– Так и будешь молчать? Полкружки уже выпила…
– Борис влюбился в молодую девушку, и через месяц я обещала ему подать документы на развод.
– Чего?.. Оль, ты шутишь? – подруга отставила чай в сторону и заглянула мне в глаза. – Бог ты мой, не шутишь… Милая, как так вышло?
– Я не знаю, – сказала честно, опуская взгляд в чашку.
Одинокая чаинка там плавала по кругу, и мне казалось, что мы с этой чаинкой очень и очень похожи в чем-то.
– Наши отношения не были нежными, романтичными. Мы понимали друг друга, нам было здорово. Я любила Бориса, он любил меня, мы уважали наш брак. Но месяц назад стало твориться что-то странное…
– Задерживался на работе, пах чужими духами, да?
– Нет же, – я поднялась со стула и отошла к окну, чтобы не показывать Люде своих слез. – Он изменился. Внешне все осталось таким же, но я чувствовала, что что-то не так. Он мог смотреть на меня дольше обычного, уходить в свои мысли. Я думала, что дело в любовнице, но Борис не стал бы изменять. Он ни за что не притронулся бы ко мне после того, как целовал другую женщину.
– Но он все-таки изменил!
– Не изменил, – я покачала головой. – У него в офисе сегодня я увидела новую ассистентку и все поняла. Не знаю как. Она смотрела на меня с такой ненавистью… Как будто это я у нее мужа увела. Борис сказал, что влюбился и не может мне врать. Но клялся, что не касался ее.
– Как будто тебе от этого легче… Оль, я ушам своим не верю. И ты об этом говоришь так просто! Давай сожжем его вещи? Колеса машине проткнем? Ей в инсте в комментариях гадости напишем? Отреагируй же ты хоть как-нибудь!
– Она тут не причем, – наконец сказала я тихо, отходя от окна. – Она свободная девушка, никто не запрещает ей влюбляться и строить отношения. И на него я не злюсь. Он поступил честно. В конце концов, сердцу не прикажешь.
– И что? Вот так вот десять лет брака, сотрудничество в компании, общее имущество – все в топку из-за какой-то девицы?
Люда была возмущена, наверное, больше моего. Подруга так негодовала, что чуть не выплеснула чай из кружки на белоснежный расстеленный на кухне ковер.
Чтобы не волновать ее еще сильнее я улыбнулась и взяла ее руку в свои.
– Не переживай. Все будет хорошо. Я поставила ему условие, что заявление мы подадим через месяц.
– У тебя есть гениальный план? Думаешь за тридцать дней стать всемирно известной? Или найти себе кого-то еще более богатого?
– Люда! – впервые за вечер я искренне рассмеялась. – Тридцать дней нужны не мне, а ему, чтобы понять, что никакого развода он не хочет.
– Так, все ясно, ты сходишь с ума!
Подруга все-таки подскочила со стула, схватилась за сердце и начала метаться по кухне в поисках чего-то, известного только ей.
Я тихо посмеивалась над Людой, но поспешила встать следом и успокоить ее. Это произошло в тот момент, когда она собиралась налить водку нам в чай.
– Я не схожу с ума, слышишь? Все будет хорошо. Я видела эту девушку. Да, она молода, красива, не обременена заботами. Но это все, чем она может похвастаться. Борису хватит месяца, чтобы понять, что она не я. Он не протянет долго с простушкой, которая будет косо смотреть на каждую женщину рядом с ним, которая будет требовать поскорее жениться на ней, скандалить с его матерью. Ему хватит месяца.
– И что же? – Люда осторожно присела на краешек стула, не сводя с меня пристального взгляда. – Через месяц он вернется, и ты его простишь?
– Я не знаю. Но он вернется, эта девушка позаботится об этом.
– Если бы не знала, что ты сама из обычной семьи из глубинки, клянусь, сочла бы тебя последней стервой!
Подруга тяжело вздохнула, достала из кухонного шкафчика две плитки шоколада, которые она прятала от своих детей на случай незапланированной депрессии, и откусила несколько долек от целой плитки.
Люда знала, что переубеждать меня в чем-либо бессмысленно. Если я решила, значит мое мнение уже не изменить. Так что она всегда выбирала тактику молчаливой моральной поддержки, которой мне так не хватало.
– И что думаешь сейчас делать?
– Сделаю вид, что ничего особенного не происходит. Буду работать, жить своей жизнью, – я пожала плечами, понимая, что вру даже самой себе. – А из ближайших планов поехать в отель и снять номер. Борис сейчас забирает свои вещи из дома.
– Зачем тебе в отель? Оставайся у нас, комнат много.
– Нет, нет, нет, – чтобы подруга не смогла меня уговорить, я поднялась со своего места и спешно засобиралась из гостеприимного дома. – Мне будет лучше сейчас побыть одной. Спасибо, что приняла и выслушала.
– Но Оля!
Я быстро замотала головой из стороны в сторону, давая понять, что сочувствия и уговоров сейчас не нужно.
Было лучше быстро уйти и хлопнуть дверью за своей спиной.
Я не плакала на людях. Никогда. Это был один из главных принципов, который позволял мне оставаться сильной духом и сильной в глазах окружающих.
Водители машин, едущих навстречу, могли видеть только блестящие от подступающих слез глаза. Но, вероятнее, им до меня не было никакого дела.
Как не было дела и администратору отеля в центре столицы. Да и впрямь, какая разница молодому мужчине лет тридцати, зачем не такая уж молодая женщина спешно снимает номер в ночи.
Только прижавшись спиной к двери в небольшой комнате, я позволила слезам выйти наружу.
Невыносимо трудно переживать сложные моменты в одиночестве, как оказалось. Можно сколько угодно уговаривать себя, что тебе хорошо одной, что ты сильная, что ты можешь справиться со всем сама.
Однако лишь одна новость, одно непредвиденное событие разубеждает тебя в том, в чем ты была абсолютно уверена.
Слезы текут по щекам, ты обнимаешь сама себя, но это не помогает.
Нужен родной человек под боком, который просто обнимет, успокоит, скажет, что все будет хорошо, даже если хорошо не будет уже никогда.
Берегите тех, кто рядом с вами. Потому что никто не знает, когда вы останетесь одни. Потому что человеку всегда нужен человек.
Трудно осознавать, что печаль не с кем разделить. Родных людей можно пересчитать по пальцам, и все они на расстоянии одного телефонного звонка. Однако этот звонок не спасает.
В то время как я проливала слезы в стандартном номере отеля среднего класса с простынями не первой свежести, мой пока что муж в пока что нашем доме собирал вещи со своей пока что ассистенткой.
– Чудесный дом, здесь очень уютно, – банально произнесла молодая девушка, проходя внутрь, не разуваясь. Я и мои вычищенные персидские ковры не простим ей этого.
– Спасибо, я проектировал его, а Оля занималась внутренней отделкой.
При одном воспоминании обо мне у Бориса на душе скребли кошки. Он любил меня, любил на протяжении долгих лет, и сейчас бесконечно сильно переживал, как я перенесу этот разрыв.
Он смотрел на стены, где висели наши совместные фотографии. Со снимков на него смотрела молодая семья, которая еще не знала, что через несколько лет им предстоит развестись.
–Уверена, что он понравится новым владельцам. Здесь будет хорошо какой-нибудь семье.
– Не думаю, что мы его продадим, – Борис проходил по комнатам, собирая в сумки вещи первой необходимости. За вечер можно было вывезти лишь часть того, что мы накопили за десять лет брака. – Оля любит этот дом, а я оставлю ей все, что она пожелает.
– А сам останешься без гроша за душой? Мужской поступок… Но мне это все не важно, – пропела девушка и повисла на руке моего пока что мужа, находясь в пока что нашей спальне. – Я рада, что ты принял решение, и теперь мы можем быть вместе.
– Марина, послушай, – Борис взял девушку за плечи и осторожно отстранил от себя на полметра, – ты чудесная девушка. Ты такая чудесная! И я влюблен в тебя как мальчишка. Но пойми меня правильно, я только что прекратил десятилетний брак. Мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя.
– Конечно, конечно, я все понимаю, – точно магнитом девушку вернуло обратно на плечо к моему пока что мужу. – Я понимаю тебя лучше остальных и всегда буду понимать.
– Спасибо тебе за это.
Подарив молодой девушке поцелуй в губы, Борис отправил в спортивную сумку футболку, купленную много лет назад в одном из наших совместных путешествий.
В ту ночь дом заметно опустел. Из него вынесли всего пару сумок вещей, никто бы не заметил пропажи.
Но только не я.
Вернувшись в дом ранним утром, я еще раз вдоволь наплакалась от ощущения совершенно пустых стен и холодной постели.
Я была рекламщиком холдинга. Отвечала за продвижение всех проектов, создавала репутацию компании в прессе. Так что обязанности у меня были самые разные, не обязывающие сидеть двенадцать часов в офисном кресле.
Сегодня я должна была встретиться с владелицей сорока процентов акций холдинга, чтобы обсудить крупный проект, который мы запускали вместе с иностранными партнерами.
Все бы ничего, но владелицей акций была мать Бориса. Моя пока что свекровь.
– Галина Яковлевна, добрый день. Я пришла, чтобы обсудить рекламную кампанию термального комплекса. Материалы отправила Вам на почту.
В просторной гостиной на черном кожаном диване сидела давно знакомая мне женщина.
Она была дизайнером. Ее исключительный вкус и чувство стиля ни раз выручали холдинг, потому что лучше ее решений не было ничего на всем белом свете.
Сама она отличалась элегантностью, сдержанностью, предпочитала классический стиль в одежде и красную помаду.
– Оленька, мне казалось, что за десять лет ты привыкла называть меня мамой. Что за перемены в настроении? Вадим, сделай нам чай, – небрежным жестом женщина послала молодого дворецкого в кухню, а мне кивнула на диван рядом с собой.
– Галина Яковлевна, я пришла к Вам как сотрудница холдинга. Лучше сохранять субординацию.
Когда настал момент сказать о разводе, голос дрогнул. Я не смогла. Не хватило духу произнести это, глядя в глаза женщине, которая называла меня своей дочерью.
В конце концов, почему этот груз вообще должен лежать на мне? Это не я нашла себе новую пассию, не я предложила закончить брак, не я являюсь кровной дочерью этой милейшей женщины.
– О какой субординации речь, когда мы одна семья уже как десятую часть века? Не ломай комедию, Оль.
– Мы с Борисом разводимся, – тихо произнесла я.
– Нет.
Ответ женщины прозвучал так, будто я задала вопрос. Это даже позабавило в какой-то степени, и я улыбнулась.
– Да, Галина Яковлевна. Через месяц подадим заявление.
– Олечка, тебе нехорошо, да? Говоришь какую-то ерунду. Вадим, срочно холодное полотенце! – крикнула она нерасторопному дворецкому. – Или поссорились с Боренькой? Что он натворил? Рассказывай. Ты знаешь, я буду на твоей стороне, сама женщина, через все это проходила.
– Думаю, Вам лучше поговорить об этом с сыном, – я попыталась сохранить лицо, но желание уколоть пока что моего мужа было сильнее. – И его новой девушкой.
– Что?! – женщина взвизгнула, подскакивая с дивана.
На ее лице было такое буйство эмоций, что я перепугалась, спутав их с инсультом.
– Вадим, срочно воды и таблетки от давления! Где Вас носит, в конце концов?!
– Вадим… – Галина Яковлевна приложила стакан с холодной водой ко лбу и, отдышавшись, произнесла: – Водки.
Пока женщина приходила в чувства, я успела выпить две чашки успокаивающего чая, который ничуть не успокаивал. Моя пока что свекровь глушила горе водкой со льдом.
– Если ты меня хоть чуть-чуть любишь и не хочешь, чтобы я села за убийство родного сына, рассказывай все.
Я не хотела чернить репутацию своего пока что мужа, но тон Галины Яковлевны не терпел возражений. Да и я понимала, что просто так она меня не отпустит.
Пришлось выложить как на духу все события вчерашнего дня.
– Ночью он забрал часть вещей. Мы не будем жить вместе. Наверное, он снял отель или уехал сразу к ней.
– Господи, что за вещи ты мне рассказываешь… Просто без ножа меня режешь!
– Поверьте, мне в этой ситуации тоже нелегко.
– Сколько же он тебя обманывал, девочка моя?
– Он не обманывал, – я отрицательно качнула головой. – У них ничего не было. Месяц назад, познакомившись, они влюбились друг в друга. И когда ситуация перестала быть контролируемой, Борис мне все рассказал.
– Лучше бы он рассказал все мне! Я бы мигом отвадила все подобные мысли, – женщина горестно вздохнула и сделала большой глоток водки, от запах которой начало подташнивать даже меня.
– Галина Яковлевна, Вы же понимаете, что дело не в нем и не в ней. Видимо, наш брак изжил себя. Ну не Марина, он бы влюбился в Юлю, Катю, Оксану.
– А я говорила вам, что нужно ребенка заводить!
– Что бы это изменило? – я рассмеялась, принимая из рук дворецкого очередную чашку чая. – Я бы осталась после десяти лет брака с ребенком на руках. Дети – не панацея.
– Что мы сейчас будем делать? Что нам с тобой делать, Оля?
– Я не планирую ничего делать, – ответила совершенно честно. – Мне незачем бороться за мужчину, если он не хочет быть со мной.
– Десять лет брака… Чем он только думал?
Я растеряно пожимала плечами.
О проекте
О подписке