Глава 4

Молчу, не шевелюсь даже. Ноги словно к полу приросли, не могу я, он что, не понимает? Я не могу.

– Ты глухая? Снимай одежду.

– Не надо, – одними губами, на выдохе, потому что нет у меня смелости на большее сейчас. Меня загнали в угол: видимо, этот мужик отвалил кучу бабла за мою девственность.

Врач меня так и не смотрела, Анфиса не стала ее дожидаться в спешке заработать. Похоже, я смахиваю на ту, которая еще не знала мужчины, а деньги, как говорится, не пахнут.

Бородач подходит ближе, а меня пошатывает на этих каблуках. Хоть бы не упасть, мамочка, пожалуйста, хоть бы не свалиться тут.

Как мне защититься от такого бугая? Могу шпилькой его уколоть либо отбиваться этими копытными туфлями. Собственно, все. Вариантов немного.

– В чем дело, змейка, слова забыла?

Молчу. Глаза закрыла. Смотреть на него не могу. Быстрее бы уже. Ненавижу, когда они так тянут.

– Ты дрожишь. Боишься меня, Оля?

Сглатываю, с силой сжимаю руками края платья. Не смей показывать слабость. Потом поревешь, когда Он уже этого видеть не будет.

– Нет. Я ничего не боюсь. Я Кошка, а не Оля для тебя.

– Посмотри на меня.

Распахиваю глаза. Что-то все так кружится. Господи, я думала, уже прошло, но нет.

Меня аж шатает. И эти каблуки, будь они неладны. Вообще неустойчивые. Меня же пни в них – я упаду сразу.

– Ты девственница или меня развели?

Сказать “да” – и он тут же полезет ко мне убеждаться в этом, сказать “нет”– доложит Анфисе.

– Что с тобой, ты обкуренная? Под чем ты?

Он смотрит. Сканирует глазами, ходит кругами вокруг меня, как тигр перед мышкой. Сейчас нападет.

– Я… – сглатываю, храбрюсь. – Я не занимаюсь таким. Меня здесь насильно удерживают, не выпускают. Меня похитили и забрали сюда. Привезли как товар на продажу.

Смеется. Этот бородач ржет надо мной натурально. Не верит, конечно, нет.

– Еще скажи, что мама с папой тебя дома ждут.

– Нет. Меня никто не ждет, но я тут не работаю. Пожалуйста, выберите другую модель!

– Сама хоть слышишь, как жалко это звучит? Плохая актриса, дешевый театр. Я такие игры не заказывал, и я уже заплатил за тебя. Подойди ко мне. Мы оба знаем, зачем ты здесь. Работай.

Слушаю его, знаю, мужика лучше не злить, особенно того, кто хочет секса. Крепко зажмуриваюсь, когда Он обхватывает меня за талию крупными руками, подтягивает к себе.

– Ближе.

Мне так страшно, что кажется, я сейчас в ноги ему рухну. Меня шатает, дышать тяжело, страшно и больно. Я это уже проходила. Год назад. С Риччи. И права на отказ у меня не было.

– Будешь меня слушать, змейка?

– Да.

Сглатываю, сердце пускается в галоп. Этот мужчина огромный, он от меня разве что мокрое пятно оставит, сожрет, поломает, сорвет под корень. Он крепкий, здоровый, высокий. У меня нет иного варианта, кроме как ответить ему согласием. Или так, или будут трещать кости. Они все одинаковые, я знаю. Все.

Вблизи я хорошо вижу черты его лица. Прямой нос, янтарные глаза с длинными черными ресницами, скульптурные черты лица, чуткие губы. Волосы немного вьются и уложены назад, темные, а кожа матовая, ни единого изъяна. И у него борода такая страшная. Делает его похожим на дикаря. Я всегда бородатых боялась, да и до сих пор боюсь.

– Как вас зовут? – тяну еще немного.

– Мы уже на “вы”?

– Да.

Мне так безопаснее, когда дистанция, но ему не говорю. Пусть думает что хочет.

– Владимир.

Владимир. Мысленно повторяю его имя. Тот, кто владеет. Мной.

– Зачем вам это, Владимир?

– Что именно?

– Зачем вы посещаете такое место? Вы бы и так смогли найти ту самую.

– А кто тебе сказал, что я ищу ту самую?

Ловит меня, дура. Конечно, в мужском клубе никто жену себе не ищет, сюда приходят за удовольствиями, не более того.

Замираю, когда Владимир наклоняется и убирает волосы с моей шеи. Целует возле уха, а у меня табун мурашек, и рыдать хочется. Всхлипываю, аж переклинивает всю.

– Ты ведешь себя странно, девочка Оля. Ты совершеннолетняя, я надеюсь?

– Да. Конечно.

– Паспорт покажи.

– У меня его нет. Анфиса забрала.

– Смешно. Играй дальше. Только убедительнее.

– Мне девятнадцать лет, и я не хочу секса сегодня. Ни с вами, ни с кем другим!

– Набиваешь себе цену протестом? Хочешь бонусов?

– Нет, я просто не ложусь под мужчин за деньги!

– Хватит! – оборвал Владимир резко, его только что спокойный тон стал угрожающим. – Мне надоела эта игра. Опустись на колени.

– Зачем?

Хлопаю глазами, только не это, прошу, нет.

– А сама как думаешь? Не бойся, доплачу сверху мимо кассы. За “прекрасную” актерскую игру, – язвит, не верит мне, но кусаться с ним мне уже не хочется. Опускаюсь перед Владимиром на колени, он расстегивает ремень, ширинку, опускает черные боксеры, и, как только я вижу его огромную вздыбленную эрекцию, меня накрывает. И нет, не от возбуждения, а от ужаса. Липкого и мерзкого, холодного страха.

У него большой член. Очень, и кажется, я не выйду отсюда живой.

Закрываю ладонями лицо, чтобы он не видел моих выступивших слез. Тот самый случай, когда надо притвориться мертвой либо сбежать, а я не могу ни первого, ни второго. Меня загнали, закрыли тут с ним на замок.

Глава 5

– Да что с тобой такое? – спрашивает, а я не шевелюсь. Не хочу, чтобы он видел мои слезы, не хочу быть слабой и жалкой, потому просто сжимаюсь сильнее, вот только это не работает. Слышу, как Владимир оделся, застегнул ремень.

– Ай! – вскрикиваю, когда Владимир с пола меня поднимает, как куклу, и, взяв за талию, усаживает на кровать. Он коснулся того места, куда меня ударил Фагот, а я заорала. Не смогла промолчать.

Обычно я более бойкая, но сейчас не могу ничего сделать. Владимир присел на корточки напротив, смотрит то в один мой глаз, то во второй, а я затихаю. Я не смогла сделать ему минет, потому что испугалась его члена, но жаловаться нельзя. Толку? Он все равно не поверит.

Не шевелюсь даже, когда мужчина медленно развязывает полы моего прозрачного платья. Закрываю глаза. Выключить тело и разум, забыться, подумать о космосе и тихом океане, ветрах, кораблях и листочках, но только не о его руках на моем теле. И не о том, что этот бородач сейчас видит меня в одном только белье. Я не могу так, я просто…

– Это что такое?

Касается большой рукой моего трепещущего живота, а там красный след, уже синеющий.

– Я упала.

– На кулак упала?

Молчу. Смотрю в его глаза. Янтарные. У него крепкие руки, такими может с легкостью мою талию обхватить, а после сломает, как тростинку, перебьет.

Грудь в тугом бюстгальтере быстро вздымается, дрожит все тело, мне плохо. Дыхание спирает, хочется закрыться, залезть в скорлупу.

Владимир смотрит на меня как-то страшно, и, похоже, он чем-то недоволен. Он весь как груда мышц, и кажется, я не выйду отсюда целой.

Пытаюсь прикрыться руками, но знаю, они такого не любят, да и это мне ничем не поможет, а наоборот, сделает хуже. Сбежать тоже не выйдет: у него включится охотничий инстинкт.

Не двигаюсь, как застыла, замерла на месте. Смотрю на Владимира расширенными от страха глазами и не знаю, что делать.

Меня тут заперли с ним, как птичку со зверем, и зверь этот может разодрать на куски. Он купил меня, мне не поможет ни одна живая душа, и да. На самом деле я трусиха. Но никому знать об этом не обязательно, и особенно ему.

– Одевайся, девочка Оля, – пробасил Владимир, взял пиджак со стула и молча вышел, а я села на кровати и дрожащими руками запахнула платье, быстро застегнула его сбоку.

Хлопнула дверь, я осталась одна. Это получается, я клиенту отказала или как? Еще же начало вечера, а Владимир просто взял и ушел. Что ему так не понравилось? Думаю, что все, но что мешало ему все равно взять то, за что он заплатил? Я не знаю.

***

Не проходит и десяти минут, как в эту спальню врывается Анфиса. Включает яркий свет, заставляя меня стушеваться и зажмуриться.

– Что тут произошло, почему Черный так быстро ушел?!

– Мы уже все. Все сделали.

– Что сделали? За пять минут?!

Подходит и срывает одеяло с кровати, всматривается в простыню.

– Он трахал тебя или нет, я не поняла?

Не знаю, что ответить, хотя ворона и так все видит. На постели даже вмятин нет, не тронута вазочка с презервативами, нет крови девственницы, которую она сегодня так выгодно продала.

– Нет. Он меня не тронул.

– Ну почему?

Кажется, Анфиса и правда удивлена. У нее глаза по пять копеек.

– Я ему не понравилась. Владимир передумал, наверное. Сделал возврат.

– Какой возврат?! – орет. – Какой, к чертям, возврат, Оля? Мы тут деньги никому не возвращаем, да и Черный уже заплатил за следующую встречу!

– Как… – спрашиваю онемевшими губами. Я, честно говоря, надеялась больше никогда его не увидеть, не то чтобы он снова купил меня.

– Вот так, девочка. Видать, ты все же ему понравилась. Хорошо, ладно, может, у Черного случилось чего, раз так быстро сорвался. Может себе позволить, он тут очень редко, наш ценный состоятельный гость. Значит, так: пока ты за Черным зарезервирована, дальше видно будет.

– Отдайте мои документы!

– Отдам, как отработаешь долг! Все, свободна на сегодня. Иди спать. Живо.

Анфиса кивает на дверь, и я выхожу. Сегодня у меня больше нет сил упираться, потому, добравшись до своей конуры, я забираюсь на кровать, прижимаю колени к ноющему животу и закрываю глаза.

***

Утро начинается с каких-то визгов, и, быстро поднявшись на кровати, я отчетливо слышу ругань, словно кто-то ссорится.

Наспех принимаю душ и переодеваюсь. Вещи не мои, благо мне выдали простые джинсы и кофту, обычное белье. Похоже, “модели” не наряжаются как шлюхи, когда нет клиентов, да и с утра ходить в вызывающих тряпках до тошноты противно.

Спустившись на первый этаж, я едва не натыкаюсь на битое стекло. Сервиз или ваза прямо посреди коридора. Все разбросано, точно тут случился смерч. Иду к двери, но меня замечают. Сразу же.

– Ты, что ли, новенькая?

– Да.

Ко мне обращается высокая блондинка. Ухоженная, яркая, с короткой модной стрижкой.

– Я Ева. Если что, дверь на ключ закрывается и во дворе куча охраны с собаками, так что не советую. Пошли, завтракать будем.

Киваю и следую за ней. Сбежать будет сложнее, тут везде “глаза”.

Кухня оказывается отдельно от приемного зала. Небольшая, но вместительная, хорошо оборудованная. За столом уже сидят четыре девушки. Рыженькая, Лера светленькая и две брюнетки.

– Что застыла? Здесь все свои: вон Лера, Надежда, Тонька и рыжик Юлька, она же Джулия, – говорит Ева, кивает мне на стул. – Приземляйся и ешь. Слуг тут нет. Продукты привозят, но мы готовим сами, убираем после себя тоже сами, так что не дай бог в твоей комнате я найду крошки!

Похоже, Ева тут главная, пока отсутствует Анфиса. Она довольно собранная и строгая, ей двадцать девять, может, тридцать лет, тогда как другим девушкам не будет и двадцати пяти точно.

– Как выйти отсюда, Ева?

– Ну тебе же Анфиса пояснила все, я повторяться не буду. Втягивайся, приспосабливайся. Поначалу сложно, потом легче будет, еще и кайф поймаешь, да, Лерок? Как вчера прошло, твой Масик раскошелился?

– А то! Глянь, какие цацки. Скоро меня ими как елку новогоднюю обвешает! Жене такие не покупает, как мне.

Лера протягивает руку, и я вижу, что на запястье у нее сверкает браслет с красными камнями.

– Сказал, рубины. Настоящие.

– Да у него бабла не хватит на рубины! Пф, обычное стекло.

– Захлопнись, Джулька! У Масика стройфирма своя, так что у него и на бриллианты хватит, а вы не завидуйте.

– Ой-ой, чему так завидовать-то! – Эта рыжая Джулия закатывает глаза. – Твой Масик уже пень престарелый. У него давно на полшестого, вот он тебя по полночи и не отпускает, пока ты его хуй не воскресишь, Лаврентия!

Все ржут, Джулия показывает весьма недвусмысленный знак рукой, отчего я тушуюсь, становится не по себе, противно.

Они все друг друга хорошо знают, и у меня почему-то складывается ощущение, что я попала в большой такой, красивый и бархатный серпентарий.