– Исключено, – по лицу мегеры прошла едкая усмешка.

– За что вы меня так ненавидите, Мерида? Что плохого я вам сделала?

– Родилась! – с подоконника осыпалась ледяная крошка. – Если бы не ты…

– Отец бы на вас не женился. Я была ребенком и нуждалась в матери, а он надеялся, что ею станете вы, – проговорила, в отчаянии пытаясь достучаться до остатков ее искалеченной души. Должно же хоть что-то уцелеть! Неужели внутри нее снеговик?

– Вот уж глупости! Мы растили тебя для тяжелой работы, вот и вырастили! Ты отлично справляешься, знаешь свое место.

– Так что вас интересует больше? Непонятная месть или возможность стать матерью королевы?

Мерида поджала губы. Она знала, что Беки не хватит смекалки, чтобы помочь Лекардии в борьбе за трон. А я управляема и достаточно смышлена, чтобы помочь.

– Если Лека станет королевой, я обещаю вернуть тебе отцовскую душу, – нехотя выдавила мачеха. – Все равно в ней уже не будет необходимости.

– Договорились! – ответила с воодушевлением. Наконец, в моей жизни появилась хоть какая-то надежда.

– Но, Элия! Если ты напортачишь, – мачеха хищно поднялась и нависла надо мной злобным ястребом. – Если будешь мельтешить перед глазами принца или, тем паче, доставать его своим вниманием, я уничтожу душу Алана! Я превращу его в пустую оболочку, не знающую покоя ни в этом мире, ни в каком другом!

Глаза Мериды лихорадочно блестели, а ноздри хищно раздувались от предвкушения.

– Этого не потребуется, – ответила смиренно. – Но асы… они запрещены законом. В замке станут расспрашивать и…

Путы в тот же миг щелкнули и со звоном упали на ледяной пол. Магия, освобожденная из заточения, ворвалась в мое сознание бурным потоком. Я едва устояла, когда горячие волны хлынули в голову, лицо, щеки – во все тело! Словно я отлежала его, и сейчас пожинаю плоды. Хотелось кричать от боли, чесаться, прыгать и… радоваться! Один шаг к свободе сделан, теперь я смогу помочь домашним с тяжелой работой и артефактами!

– Какой смысл в асах? Ты мне ничего не сделаешь, пока это – в моих руках, – ядовито пропела Мерида, подбрасывая в ладони пузырек с отцовской душой. У меня сердце обмирало всякий раз, когда она все выше и выше подбрасывала пузырек, делая вид, что вот-вот уронит.

– Хватит! Хватит!!! Я вас поняла! Я помогу ей, я все сделаю, только умоляю, прекратите!

– Вот и славно! – рявкнула мачеха, зажимая отцовскую душу в кулаке. – Поторопитесь! Вы должны добраться до резиденции засветло, чтобы его высочество полюбовался Лекой до официального знакомства. Ее красота, позолоченная закатом, граничит с совершенством! Ну же, живо!

Вниз я не бежала, а летела, перепрыгивая через несколько ступенек. Злобный смех Мериды и стук стеклянной баночки о золотые кольца ведьмы преследовали меня до самой комнаты. Я закрылась в своей каморке, прижалась спиной к холодной двери и дышала, дышала, дышала…

Вот она – моя жизнь. Книжный шкаф, плотно забитый зачитанными до дыр книгами, нетронутая постель (из-за магии Мериды я не сплю), платяной шкаф с несколькими скромными нарядами и письменный стол, где хранятся памятные вещицы. Вот и все богатство графской дочери: высокой худощавой девицы с глазами цвета летнего неба и пшеничными волосами.

Единственное, на что не покушалась Мерида – мои волосы. Знатным девицам положено отпускать пряди до пола. Чем длиннее и ухоженней волосы, тем достойнее считается невеста. Если жених не может определиться с избранницей, все решают волосы. У Беки они едва отросли до лопаток, у Леки – до пояса. Кончики моих волос почти касаются колен и расчесать такое великолепие почти непосильный труд!

Я наскоро заплела две косы и подколола в аккуратную корзиночку на затылке. Отогнула белый воротничок и манжеты на рукавах, еще раз проверила, все ли взяла и побежала вниз. Слуги не носят подъюбников, потому мои платья с легкостью помещались в одну небольшую сумку, чего не скажешь о нарядах сестренки.

– Явление Пресветлой богини народу! – недовольно воскликнула Лекардия, вскинув руки.

Сестра, облаченная в пышное персиковое платье, в нетерпении расхаживала перед повозкой. Я замерла, любуясь Лекой в ярких лучах солнечного света. Она и правда вышла знатной красавицей. От отца ей досталась мягкость и стать, от матери – худой стан и аристократичные черты. Хоть Мерида и простолюдинка, но природа не поскупилась на внешность.

Лека поправила кружево на груди и повела острыми плечиками. Слуги соорудили на ее голове изящную высокую прическу с кудрями, цветами и перьями, куда каким-то чудом умудрились всунуть еще и маленькую шляпку.

– Что ты замерла, как статуя?

– Любуюсь.

Лека открыла от удивления рот, отчего ее круглое личико стало почти кукольным. Румяные щеки, пухлые губки, прямой худой нос выделяют ее среди сверстниц. Если бы не мания величия и скверный характер, возможно, мы бы подружились.

– Если это какая-то злая шутка, то она неудачная! – проворчала Лека, ударяя сложенным веером по ладони.

– Перестань видеть во всех врагов, – улыбнулась, передавая сумку лакею. Он погрузил мою ношу поверх девяти чемоданов и помог Леке разместиться в повозке. – Ехать сказали налегке, – напомнила, с осуждением поглядывая на гору чемоданов размером с небольшое поместье. – Два платья и спальных принадлежностей более чем хватит.

– Да ты в своем уме? Во дворце к каждому приему пищи выходят в новом наряде! Я молчу об украшениях, едва вместила их в один чемодан!

А работать когда, если целыми днями наряды менять? Странные у них порядки во дворце.

Я не стала забираться в повозку, пока не вышел отец и кормилица. Мирте восемьдесят, она едва ходит и плохо видит, но неизменно находит для меня время и пару ласковых слов.

– Матушка, – прошептала, целуя руки кормилицы и прикладывая их ко лбу. – Благословите в путь.

– Благословляю, дочка, – произнесла она, осеняя меня знаком Пресветлой. А потом, склонившись к моему уху, добавила: – эта поездка изменит все. Дочка, алые небеса – знак! Все повернется, все изменится, ты главное не оборачивайся назад! Белое может оказаться черным, а черное – белым. У плохого есть светлая сторона. Рушиться все будет, они попытаются тебя забрать, но ты не оборачивайся! Не отдавай им свет! Нельзя Леке всходить на трон. Посмотри на барьер и сама все поймешь. Помни, кто ты. И помни предназначение королевы! Найди ее!

Я испуганно отпрянула от кормилицы. Женщина добродушно улыбалась, словно не говорила только что так путано и странно.

Оглянулась на сестру, но та ворковала с матерью, получая последние наставления. Никто не обращал на меня внимания, словно мы с Миртой застыли вне времени. Неужели прислышалось?

И я уже почти решила, что да, как кормилица подмигнула и сунула в мой ридикюль небольшой холщовый мешочек.

Кивнув, я еще раз поцеловала ее руки и обняла отца. Понежничать с папой мне не позволили, поэтому коротко простившись, я забралась в повозку, и мы тронулись в путь.

– А я? Я как же? – выскочила Беки, грохоча колесиками тяжелого чемодана. Она едва застегнула пуговицы на вырезе, а петушиные перья, из шляпки, надетой задом наперед, то и дело лезли ей в рот. – Я тоже хочу стать королевой! – визжала она, отплевываясь от перьев. – Я тоже подхожу, подождите меня! Да стойте же вы! Эй!!!

Сестра, на потеху публике, кинулась вдогонку за повозкой.

– Идиотка! – прошипела Лека, прикрывая глаза ладошкой. – Не верю, что говорю это, но я даже рада, что во дворец едешь ты, а не она.

– Перестань смешить народ, Беки! – осекла Мерида. – Живо ко мне!

– Вы еще об этом пожалеете! Помяните мои слова, пожалеете! – с обидой вопила Беки.

Ругань мачехи и младшей сестры еще слышалась какое-то время, но вскоре сменилась мерным грохотом колес по мощеной дороге и быстро забылась.

Ехать всего пять часов по мощеной дороге, поэтому мы выбрали легкую повозку со складной крышей, чтобы полюбоваться природой, подышать воздухом, напоенным цветущими фрезиями и камелиями, дикими маками и гвоздиками. А сумасшедшее синее небо, не тронутое и перышком облаков, казалось бездонным. Иногда его расчерчивали озорные ласточки, гоняющиеся друг за дружкой, или орлы, одиноко парящие и высматривающие добычу.

– Что ты улыбаешься как идиотка? – фыркнула Лека на третий час пути. Особой усидчивостью она не отличалась. Пролистав пару модных журналов и, скушав пять яблок, она умаялась, заработала отрыжку и не знала, чем себя занять, помимо пускания ветров.

– Посмотри, какая вокруг красота!

– Вокруг глухомань! Настолько дохлая глухомань, что аж тошно! Вот когда мы поедем в столицу… – глаза сестренки загорелись как магические кристаллы.

– Расскажи о ней?

Следующие два часа пролетели незаметно. Сестра без умолку трещала о магазинах, концертах, ресторанах, балах, операх, даже публичных домах, куда приличным девушкам, вообще-то, захаживать не положено. Рассказала она и о зимней ярмарке, на которую меня никогда не брали, и о выставке ледяных фигур, и о танцующих фонтанах, о многом. Не забыла упомянуть о галантных столичных кавалерах.

– Знатные мужчины, да будет тебе известно, знают толк в ухаживаниях! Меня одаривали орхидеями, мальвами и гортензиями. Не поверишь, но однажды я получила букет алых пионов!

Неслыханная редкость для наших мест!

Я искренне улыбалась, слушая рассказы сестры и представляя, что возможно, однажды, и я прогуляюсь по аллее из цветущих вишен или прокачусь на лодочке по лотосовому озеру.

Изможденная рассказами и полуденным зноем, Лека задремала, а я смотрела на ее пухлые щечки, сияющие на солнце, как кожура персика и улыбалась. Не знаю, почему несмотря ни на что я так люблю сестренку. Она не виновата в дурном влиянии матери. Возможно, вдали от нее, проснутся отцовские гены? Ведь не бывает так, чтобы человек от рождения был плохим…

Ее щеки на глазах наливались багрянцем. Неужели жар?! Как некстати! На пригорке уже виднелась резиденция, а Лека все краснела и краснела, как помидор. Я приложила ладошку к лицу сестры, но та недовольно фыркнула, пошамкала губами и устроилась удобнее на другой щеке. Тоже красной. Как и плечи, и лиф платья…

Я подняла взгляд и обомлела. Небольшая красная тучка разливала по небу алые ленты. Они затягивали небесное полотно и тянулись к горизонту, где янтарное солнце уже плавилось и догорало, расцвечивая защитный купол медово-коричными нотками.

Алое небо, о котором говорила кормилица! И купол… Он защищает Арвию от диких земель, куда давным-давно королю Иктиану с благословения Пресветлой удалось прогнать злобных тварей, пугающих своим видом и мощью даже самых сильных магов. Ледяных! Поговаривают, что Орден Первых закалялся в бою с этими тварями и, что прежде, чем принц взойдет на престол, он на неделю отправляется за купол, чтобы доказать отвагу и силу. Безумный ритуал, хотя за всю историю еще ни разу не случалось, чтобы принц не вернулся. Это доказывает чистоту рода правящих и благословение Пресветлой.

Я снова посмотрела на дремлющую Леку, возможно, будущую королеву. Она встанет рядом с его высочеством Крейном и, в случае вторжения, будет биться с ним на равных или вдохновлять народ примером мужества и долготерпения.

Что-то как-то сомнительно.

Хотя, кто сказал, что другие кандидатки окажутся лучше? В отсутствие мачехи, я могу поговорить с Лекой. Мерида учила ее носить корону и наряжаться, а я могу научить чему-нибудь хорошему!

– Сестренка, просыпайся, мы приехали.

Я бережно погладила ее по ладони и улыбнулась. Встрепенувшись, Лека осмотрелась и фыркнула:

– Сдурела? Не вздумай называть меня сестрой! Еще не хватало, чтобы кто-нибудь догадался, что мы родственницы. Как прическа, сильно помялась?

Я аккуратно поправила выбившиеся пряди, разгладила кружева на глубоком вырезе и перевернула аметистовый кулон.

– Ты прекрасна.

– Знаю, – она взбила ладошкой кудри и расправила плечики.

Первый тур отбора устраивается в Цветочной резиденции. Говорят, много веков назад там видели саму Пресветлую! Якобы на пригорке за резиденцией сохранилось местечко, отпечатавшее ладошку богини и, если найти ее и умыться той водой, исполнятся любые желания. Поэтому я знала, чем займусь, как только выдастся свободная минутка!

Повозка остановилась возле кованых ворот, увитых цветущим жасмином. Ароматные цветки почти полностью скрывали вход. Дорога к трехэтажному белокаменному дворцу с небольшими остроконечными башенками, вела через сад. Но что это был за сад! Цвело все: от клумб и кустарников до беседок и лавочек. Фонтаны утопали в пестрых коврах, из которых вырывались звенящие струйки воды. Переливаясь в янтарных лучах закатного солнца, они падали обратно, орошая лепестки живительной влагой. А какой стоял аромат…