Про Сталина

Старенький настенный приемник «Аризона» внезапно пропищал своим противным голосом. «11 утра, – поняла Света. – А я все еще лежу. Надо вставать. Кефир же прокис, а у меня сегодня по плану оладьи для Виталика». Но вставать совсем не хотелось: воскресенье, по стеклам стучит дождь с градом. Какой магазин, какой кефир… Да и неизвестно, привезли ли свежую партию в их гастроном, что за углом. Света вздохнула, сладко потянулась и с сожалением сунула ноги в тапки. По дороге на кухню пнула кота, открыла клетку с канарейками, покормила рыбок, почесала за ухом черепаху… День начинался как обычно. Что у нас там в холодильнике? Сосиски, заплесневелый кусок сыра, ах да, прокисший кефир. Света скривилась. «Нет, вот пусть сам идет, а? Почему я должна все время? Ему же оладьи, не мне? Вот придет – и я ему скажу, чтобы сам смотался, нечего жену эксплуатировать». Кот согласно мяукнул, канарейки в поддержку пискнули, рыбки постучались своими губами о стекло аквариума, а черепаха солидарно наступила Свете на ногу, проходя в этот момент по коридору.

Град не прекращался, казалось, градины сейчас пробьют стекло. Света прошлепала спадающими тапками к окну. Картина открывалась не радужная. Прямо скажем, удручающая была картина. «Хороший хозяин в такую погоду даже хозяйку не выгонит в магазин» – опять подумала Света. Вдруг в замочной скважине завозились ключом. «Ага! Вот и он!» – Света встала в боевую стойку и приготовилась выдать тираду о пользе мужских прогулок в магазин под дождем. Распахнулась дверь. На пороге стоял мокрый Виталик с перекошенным лицом. Переведя дыхание, он выпалил: «Сталин умер!»

Не зря говорил Лесничий…

Не зря говорил мне Лесничий: после захода солнца будь настороже. Заметут как пить дать. Все у них не по-людски, не то что у нас в XX веке: день-деньской – сиди дома и не рыпайся, чуть стемнело – можешь идти на дело. Не, ты глянь, стихами заговорил… самое время и место. Тьфу. И что теперь делать? И сдался мне этот миелофон…Неееет, все у них не по-людски. Хочешь, расскажу, как дело было? Спешить-то теперь уже некуда… Черт, как нога-то болит…

Анька, дочка моя, подросток. Пацанчики-романчики пошли. Любовь-морковь там неразделенная, все дела. Сохнуть начала, говорит, Витька на меня не смотрит, пап, за Ленкой Ивановой бегает. А я люблю, мол, его, жить не могу. Вот бы у меня был приборчик такой, как в фильме «Гостья из будущего», помнишь? Миелофон. Он мысли читает. Может, сгоняешь к дяде Валику Лесничему, он в институте разработок и метапсихофизических коммуникаций турбулентно-корпускулярного фотосинтеза вневременных и социолингвистических псевдопроекций будущего работает. Может, поможет он тебе? Сам же говорил, что машина времени существует, только это секретный проект государственный. Ну я чо, я дочуру люблю. Поехал. Валик принял меня как родного, елы, сколько с той отсидки прошло нашей… Почитай, лет пятнадцать. От звонка ж до звонка вместе чалились на соседних нарах. Теперь я простой грузчик, а он вона, такую должность имеет. Ну, подсобил он мне, конечно. Отправил меня сюда, к вам. За миелофоном этим, чтоб его… И ведь предупредил же: днем они спят, а ночью ходят, хоть и люди те же, что мы, но за сто лет все изменилось, гаджеты им глаза испортили вконец, все, кранты, не могут видеть ничего днем, а ночью живут, как это он выразился – «активной социальной жизнью», во! Ну и все. Я как приехал, ну, как машина времени закончила меня в этой центрифуге крутить, открыл люк, а там темень. И понятное дело, забыл сразу все напрочь. Блин, да как нога-то ноет… И сразу тело и мозг вспомнили, как по ночам разбой-грабеж-нападение устраивали с Лесничим. Пошел себе по адресу, что Валик дал, перелез через забор, потом по тропинке, к дому, потом стал искать, где потайной ход в окне, ну а дальше ты все знаешь… Ногой в капкан, упал, выскочило ваших человек писят. Повалили, повязали, скрутили, сюда бросили. И что дальше-то? Расскажи, чо будет? Как у вас в конце XXI века правосудие работает? Что? Как каннибализм? Чтоооо? Отрубят и сварят? Да ты гонишь. Я не верю. Вы ж люди, людочки, родненькие, вы же наши, русские, куда ты? ты что? не подходи! да что же это делается, помогите, ой не зря, не зря говорил мне Лесничий: после захода солнца будь нас…

Стихотворение по картинке

– Ой, смотри, Наташка, кит!

– Ты чего, совсем упит?

Говорила ж – хватит жрать

Водку, ети ее мать!

Всю неделю ты в дрова.

От приехал на юга!

– Да китяра эт, смотри!

Вон, махает из воды!

– Чем махает-то, рукой?

Ты совсем уже бухой?

– Извините, я дельфин.

Кит сюда бы не доплыл.

Если я пойду на север,

Попаду в отель «Тагил»?

– Вить, давай-ка, дорогой,

Потихонечку домой.

Завтра, Витя, при +40

Мы из дома ни ногой.

Опоздание на поезд

Адольф Палыч, запыхавшись, вбежал в переднюю, по пути сбрасывая с себя котелок и швыряя в угол тросточку:

– Китти, душа моя! Одеваться! Поезд через два часа! Митенька и Сонечка уже вернулись из гимназии?

Катерина Анемподистовна вышла ему навстречу и всплеснула руками:

– Ах, Додька, ну какой же ты невозможный! Ну как всегда! Ты не мог раньше приехать или прислать курьера?

– Китти, милая, да вот только полчаса как Маресьев телеграфировал из Петербурга о том, что они готовы нас встретить и оговорить условия сделки. Надо спешить, ты же знаешь, как она для нас важна.

– Да как же я теперь успею! Дуня, Дуня! Ну куда же она запропастилась, чертовка, как всегда! Дуня! Где саквояж? Мои платья, перчатки, живо!

Катерина Анемподистовна заметалась по комнатам в сборах. То здесь, то там то и дело раздавались ее указания и причитания. Послали за детьми. Когда они явились, им было велено срочно бросать все забавы и собираться в Петербург.

– Маменька, ну как же так! А как же салки? Мы с Ванькой только начали!

– Сколько раз вам было говорено – не водиться с крепостными! Фи, дети! Ну вы же аристократы, дворяне, что о вас подумают люди из нашего круга, а какая молва пойдет о нашем семействе! Впрочем, сейчас не до разговоров! Мы опаздываем!

И Катерина Анемподистовна снова заметалась, в то время как Адольф Палыч не спеша выкурил трубку и телеграфировал