Глава 6

И все-таки Алексей опоздал. Он вошел в заведение и осмотрел небольшой зал. Это был не кафетерий, а вполне приличный бар, со стойкой и пивным автоматом, в который, судя по эмблеме, было закачано чешское пиво. Двое молодых ребят заставили кружками один из столиков, за другим о чем-то оживленно беседовали две подружки лет тридцати, а возле окна сидела женщина приблизительно сорока лет. Перед ней стоял пивной бокал, почти полностью опустошенный. Решив, что она и есть бывшая жена Дарькина, Алексей направился к ней и представился:

– Я – Гречин. Давно меня ждете?

Можно было не спрашивать, он знал, что опоздал на семь минут.

Можно было не только не спрашивать, но даже не подходить к ней. Женщина посмотрела на него, оценила и попыталась улыбнуться.

– А я Ксюша. Садитесь. Только скажите, чтобы мне еще пиво принесли.

Гречин обернулся к залу, увидел, как одна из подружек направилась к выходу, а другая помахала ему рукой, и решил: осталась сидеть как раз бывшая жена покойного. На ней были светло-сиреневый замшевый пиджачок и такого же цвета юбка, а волосы у нее красиво уложены. И вообще красотка производила впечатление женщины, которая много времени уделяет своей внешности, а значит, ее слова, что у нее нет и минуты для встречи со следователем, потому что приходится готовить полугодовой финансовый отчет, вряд ли были правдивыми. Хотя кто знает, на что тратят свое свободное от работы время деловые женщины.

Майор подошел, поздоровался и извинился за опоздание.

– Пустяки, – улыбнулась Дарькина, – вы обещали отнять у меня полчаса, теперь у вас всего двадцать минут.

Алексей спорить не стал и спросил:

– Юлия Дмитриевна, у вашего бывшего супруга могли быть враги?

Дарькина задумалась, а потом пожала плечами.

– Как у всякого человека. Но такие, чтобы убить, – вас ведь именно это интересует? – вряд ли. Хотя, с кем Герман общался в последнее время, я не знаю.

– Не знаете, не имелось ли у него какого-нибудь серьезного заболевания, которое…

– Я поняла, – в своей манере перебила женщина. – Не имелось. Он был здоров как бык. Не болел ничем и никогда. А если вы думаете, что Дарькин мог покончить с собой из-за болезни, то ошибаетесь: ему очень нравилась жизнь. А богатая жизнь, вероятно, нравилась еще больше. Мы расстались, когда он только-только в гору пошел.

– А кому тогда могла быть выгодна его смерть?

– Хм, моему сыну, например. Ему осенью семь исполнится. Сын родился уже после того, как Герман ушел. А еще у него есть дочь от первого брака. Ей, наверное, сейчас лет пятнадцать. Только Дарькин написал отказ от нее. И теперь получается, что мой Максим – его единственный наследник.

– Почему написал отказ? – поинтересовался Алексей, воспользовавшись выражением собеседницы.

– Предыдущая бывшая жена попросила. Она вышла замуж за шведа, и тот захотел удочерить падчерицу. Дарькин спорить не стал, оформил все бумаги и отправил им. Мы с ним как раз начали вместе жить. У Германа есть отец, но они с ним совсем не общались, и жив ли он, я не знаю. Родитель в Таллине живет, Герман оттуда родом. А жена его первая, Инта Сомс, его одноклассница.

– Его первая жена – эстонка?

– Русская. Дед был эстонцем, от него фамилия и досталась. Звали ее Инной, но она сменила имя на эстонское, потому что там это выгодно. Сейчас она в Гетеборге, кажется, живет.

– Почему Дарькин уехал из Эстонии?

– Какие-то проблемы, связанные с бизнесом. Герман там по-мелкому крутился, а потом влетел вроде бы в историю, и кредиторы пытались на него надавить. Точно не знаю. И особо не интересовалась. Здесь он устроился на работу менеджером в фирму, которая занималась металлопрокатом, поставками запорной арматуры для мартеновских и доменных печей, и очень скоро продвинулся, в конце концов занял кресло генерального директора. И даже стал совладельцем. Хозяин переоформил на него часть акций, потому что очень ему доверял.

– А кто являлся владельцем фирмы?

– Некий Шинкарев из Новгорода. Тот был известным человеком, депутатом Госдумы.

Гречин посмотрел на часы. Время еще оставалось.

– Как получилось, что из совладельцев фирмы, которая занималась металлоизделиями, Дарькин переквалифицировался в практически единоличного хозяина крупной торговой сети?

Юлия Дмитриевна покачала головой.

– Не знаю. Повезло, вероятно. А вообще Герман был целеустремленным человеком. Я слышала только, что бывший его начальник Шинкарев продал свою долю, а позже то же самое сделал и Дарькин. Сколько получил, не в курсе, но, видимо, достаточно для того, чтобы купить часть акций «Сезама». И потом он мог увеличивать свой пакет. Думаю, у него в собственности едва ли четверть всех акций, но это все равно очень много.

– Семьдесят два процента, – уточнил Алексей. – Я звонил специалистам, и мне так сказали.

– Сколько? – удивилась Дарькина.

Удивление не было наигранным: похоже, бывшая жена покойного бизнесмена и в самом деле не знала точной цифры.

– Да-да, – подтвердил Гречин. – А если учесть, что сама сеть оценивается где-то в миллиард долларов, то ваш сын может стать очень и очень богатым мальчиком.

– Вполне возможно, – задумчиво произнесла Дарькина. Посмотрела на Алексея и улыбнулась: – Хорошая новость. Спасибо вам.

Женщина снова задумалась и улыбнулась уже своим мыслям. Вероятно, представила, какая жизнь у нее скоро будет и сколько необходимого можно будет купить теперь.

– Вы часто ссорились, когда были в браке? – спросил майор.

– С чего вы взяли? – приподняла левую бровь Юлия Дмитриевна. – Из-за того, что я обрадовалась возможному получению огромных денег? Так я и сейчас неплохо живу. Конечно, у меня и миллиона баксов нет и вряд ли будет, но отнюдь не голодаю. Нет, с Дарькиным мы вовсе не ссорились. И это я от него ушла. Он мне и сыну после развода купил трехкомнатную квартиру, чтобы я к своим родителям не возвращалась. На алименты я не подавала, но Герман подкидывал мне иногда, когда хотел взять сына на выходные. Брал его редко, а подкидывал много. Однажды даже машину купил.

– Какую машину? – поинтересовался Алексей.

– «Камри». Белую. Цвет редкий.

– То есть он был вполне адекватным человеком?

Женщина посмотрела в окно и кивнула. Потом поднялась.

– Мне пора. Простите, если не смогла помочь. Но я и в самом деле давно бывшего мужа не видела, и кто с ним был рядом сейчас, не знаю.

Они прошли мимо барной стойки, и Дарькина, не задерживаясь, положила на нее пятисотрублевку.

– Девушка, возьмите сдачу, – крикнул ей вслед бармен.

Юлия Дмитриевна даже не обернулась, продолжая идти к выходу и разговаривая на ходу с Гречиным.

– У него же еще одна жена после меня была, у той полюбопытствуйте.

Вышли на улицу. Алексей пожалел, что спешил на эту встречу и вообще что приехал сюда. Все, что сообщила ему женщина, можно было узнать у нее по телефону. Или совсем не узнавать.

– Вы знали его новую супругу? – задал он вопрос напоследок.

Собеседница кивнула.

– Из-за нее и разошлись. Но я ушла спокойно и без сожаления. Хотя любила его, вероятно.

– Любили и так просто ушли? – удивился Алексей.

Дарькина опять кивнула и подошла к своей «Тойоте». Две одинаковые модели стояли рядом. Впереди белая, а за ней серая, почти маренго, принадлежащая Гречину. Абсолютно ментовский цвет.

Майор не стал возвращаться в управление, а поехал домой. Стоял в пробке, когда на мобильный позвонил эксперт-криминалист Круглов.

– Ты когда будешь? – зашептал тот в трубку. – У меня тут такое… Бомба!

– Что еще заминировали? – не понял Алексей.

– Ничего, – продолжал шептать эксперт. – Просто получилось так, что мне в руки попала информация, которая, если ее… Короче, жду тебя в управлении.

– Давай завтра встретимся, я уже домой еду, – ответил Гречин и сбросил вызов.

Но Круглов перезвонил снова.

– Ты прости, но вчера, когда на убийстве были, я один диск с фильмом прихватил. Понимаешь, эту вещь не видел раньше, а покойнику DVD сейчас ни к чему. Ты согласен? Так вот, я сейчас решил посмотреть фильм на своем служебном компе и такое там увидел! Теперь не знаю, что и делать. Хотел с тобой посоветоваться…

– Я же сказал, завтра увидимся.

– А я, может, до завтра не доживу! – крикнул в трубку Круглов, понимая, что майор готов опять оборвать разговор.

Алексей же, не слушая его, убрал трубку, проворчав при этом:

– Да куда ты денешься…

Телефончик потренькал, повибрировал в кармане, а потом успокоился. Видимо, Круглов все же отправился домой.

Глава 7

Марины дома не было. Но на двери холодильника, под магнитиком, изображающим сотрудника ГИБДД с жезлом, висела записка:

Любимый, я заскочила на полчасика, приготовила тебе окрошку. Есть еще котлеты по-киевски, разогрей их в микроволновке. Сейчас мчусь в аэропорт встречать западных партнеров. Размещу их в отеле, там же поужинаю и бегом домой. Буду к 22.00. Смотри, не усни без меня. Люблю-люблю. Чмоки-чмоки.

Марина недавно защитила диплом, и ее сразу повысили в должности. Она работала в инвестиционной компании «Веста» и училась заочно. Это было уже не первое ее повышение. Учась на первом курсе, Марина устроилась в фирму офис-менеджером, на третьем стала помощником генерального директора, на четвертом – референтом председателя правления, потом руководителем направления, а теперь вот вице-президентом, курирующим международные связи. Карьерный рост был налицо.

Гречин хоть и гордился успехами невесты, но все же хотел, чтобы та больше времени проводила дома: в конце концов, он – человек не бедный, смог бы обеспечить жену. Не благодаря своему высокому служебному окладу, разумеется, а из тех денег, что оставила ему бабушка. Но, во-первых, Марина еще не стала его женой, а во-вторых, девушка наотрез отказывалась даже говорить на эту тему. Она мечтала сделать карьеру финансиста и заработать гораздо больше, чем Алексей получил от предприимчивой бабушки. Компания «Веста» была небольшой, в ней трудилось едва ли больше трех десятков человек, но обороты, а следовательно, и прибыль были огромны. И то, что Марина так быстро добилась признания руководства, только подтверждало, что Гречин не ошибся в своем выборе. Он любил Марину, гордился ею, но никогда никому не расхваливал. Всем известно, что ругают жен подлецы, а те, кто их расхваливает, – дураки. Нельзя кичиться тем, чему могут позавидовать.

Алексей поужинал и включил телевизор. Смотреть очередное ток-шоу не хотелось, и он начал переключать каналы, но ничего интересного для себя не обнаружил. Шли бесконечные сериалы про отважных и бескорыстных ментов, фильмы о Золушках обоего пола, которые, приехав в столицу, вдруг стали миллионерами; или на экране отплясывали с микрофоном в руке девочки в мини-платьицах с большим декольте, а им подтанцовывали молодые люди в разноцветных колготках.

Гречин взялся за телефон и набрал номер Круглова. Интересно, что Жора хотел ему сообщить? Из трубки доносились длинные гудки: похоже, эксперт еще не добрался до своей квартиры. Круглов жил один, жена бросила его. Причем, судя по объяснениям Жоры, по причине вполне понятной: он, возвращаясь домой, любил во время ужина рассказывать о том, что делал на работе. Ну и кому интересно за едой слушать про расчлененные трупы или про утонувших любителей подледной рыбалки, которых достали со дна в начале лета? А если учесть, что эксперт порой приходил домой утром, то о любимой работе он мог повествовать жене и за завтраком, когда та спешила на свою работу, в школу. Так что неудивительно, почему супруга сбежала от него к пятидесятилетнему учителю физкультуры.

С Кругловым Алексей не то чтобы дружил, но они достаточно часто пересекались по службе или после нее, когда оба заходили в ближайшую пивнушку. Много не брали, но время поговорить у них было. Когда Гречин познакомился с Мариной, пивные посиделки с Жорой закончились. Эксперт немного обижался на приятеля, а потом решил снова жениться и даже признался Алексею, что мечтает найти себе скромную женщину, желательно патологоанатома. Но молодые и скромные патологоанатомши Жоре почему-то не встречались.

Марина все не возвращалась, и дома без нее было скучно.

Тогда Гречин набрал номер Шведовой.

В трубке раздалась громкая речь телеведущего: «Сейчас мы узнаем, кто вошел в первую десятку секс-символов нашей страны…»

– Петька, сделай телевизор потише! – прозвучал возле уха голос бывшей сокурсницы.

Когда сын уменьшил звук, Люба сказала:

– Шведова слушает, говорите.

– Зачем телевизор выключила? – шутливо возмутился Алексей. – Теперь я так и не узнаю, кто у нас в секс-символах числится.

– Нас там нет, – успокоила его Люба. – Чего звонишь? Если в гости хочешь прийти, то уже поздновато.

– Я на минутку тебя оторву. Не напомнишь фамилию того депутата из Новгорода, о котором ты говорила сегодня?

– Того, что застрелился год назад? – переспросила Шведова. – Скажу, конечно. Шинкарев его фамилия. Он был бизнесменом, потом, когда в Думу прошел, все имущество свое раздал нищим… Шучу. Говорят, мужик выгодно продал акции своих предприятий и за границу немало миллиончиков отправил. А где сейчас его деньги, одному богу известно.

Гречин повесил трубку и задумался. Выходит, бывший работодатель, а потом и деловой партнер Дарькина покончил с собой… А теперь и сам Герман Валерьевич отправился следом…

Алексей снова набрал номер Шведовой.

– А чем болел Шинкарев?

– Вроде бы у него был рак поджелудочной. Боли очень сильные, вот он и не выдержал.

– Вскрытие подтвердило диагноз?

– Откуда я знаю? Да и было ли оно вообще… Может, просто кто-то из следователей беседовал с его лечащим врачом, тот и сообщил. Точно не знаю. Я-то к тому делу никаким боком. Со мной один приятель из Генпрокуратуры информацией поделился.