Глава 4

Саундтрек к главе: Linkin Park – One step closer

Я стою у окна и наблюдаю, как ветер гонит тяжелые свинцовые тучи по небу. Сегодня погода больше напоминает осеннюю, чем летнюю. Как будто вчера ярко не светило солнце и не пели птицы. Всю ночь шел дождь, в течение дня несколько раз срывался, а теперь вот поднялся ветер. Я опускаю взгляд на отъезжающую створку ворот и наблюдаю за тем, как Вера быстро двигается в сторону дома, кутаясь в тонкую куртку. У нее мокрые волосы и вся она выглядит как кошка, которую макнули в таз с водой. Отставляю чашку на стол и выхожу из кабинета, преодолеваю коридор и сталкиваюсь с Верой уже у входной двери.

Она здоровается с открывшей ей дверь Татьяной и быстро сбрасывает куртку.

– Jävla^[1], – вырывается из меня непроизвольно.

– Здравствуйте, Тимур, – торопливо произносит Вера и благодарит Татьяну, которая вешает куртку на вешалку.

А я пялюсь на ее грудь. Не Татьяны, Веры. Эта охренительная троечка, упакованная в, кажется, трикотажный тонкий бюстгальтер, совсем толком не прикрытая тонкой белой блузкой. Мокрой белой блузкой, что важно. Ткань налипла на тело, обнимая его во всех правильных местах, и я даже могу видеть твердые горошины сосков, приветственно указывающие в мою сторону. Кажется, они на одной волне с моим членом, потому что он рвется в их сторону. Порочный Ангел ловит мой взгляд, а потом, тихо охнув, оттягивает ткань от тела, пряча от меня возбуждающее зрелище.

– Idag kommer jag definitivt knulla dig^[2], – произношу я, и прямо в этот момент радуюсь, что Вера не знает шведского.

– Простите, я не знаю ваш язык, – виновато улыбается она.

– Я говорю, что вам срочно нужно переодеться, чтобы не простыть, – «перевожу» ей на английский.

В подтверждение моих слов Вера чихает.

– Vi går och byter kläder^[3], – выдаю я, а потом спохватываюсь, что снова заговорил на родном языке. – Пойдемте, я дам во что переодеться.

– В смысле… – она пытается подобрать слова, но я не оставляю ей шанса на раздумья, иначе она точно погрязнет в мысли и испортит мне планы.

– В смысле идемте.

Я беру Веру за локоть и волоку на второй этаж в свою спальню. Туда, где хочу видеть ее больше всего. Как только мы доходим до комнаты, я распахиваю дверь и пропускаю даму вперед. Она делает уверенный шаг, а потом резко тормозит и отступает назад, врезаясь в мою грудь.

– Ой, – вырывается из нее, когда я двигаюсь вперед, буквально заталкивая Веру в комнату и захлопываю за нами дверь. – Тимур, что вы…

Она поворачивается ко мне лицом и проглатывает слова, сталкиваясь с моим жадным взглядом. Слегка качает головой, но мне похер на одобрение. Сегодня я хочу ее еще сильнее. Вот такую мокрую, испуганную, дрожащую. Запускаю пальцы ей в волосы и приближаю к ней свое лицо. Вера пытается отстраниться, но мой захват не дает этого сделать.

– Прекратите немедленно, – дрожащим голосом произносит она.

– А то что? – спрашиваю с коварной улыбкой.

– Иначе я уйду.

Не хочу, чтобы уходила. Сейчас, когда мы в закрытом пространстве, где в паре шагов от нас раскинулась огромная кровать, и комнату наполнил запах озона от дождя, смешанного со свежим ароматом духов Порочного Ангела, я еще сильнее хочу, чтобы осталась. Опускаю одну руку ей на поясницу и вжимаю в свое тело, давая прочувствовать каменный стояк у меня в джинсах. Ее глаза расширяются, Вера пытается отстраниться, надавливает ладонями на мою грудь. В ее глазах появляется паника.

– Ш-ш-ш, тихо, ну что ты дергаешься? – шепчу у ее губ, ловя тяжелые поверхностные выдохи.

– Тимур, отпусти, – незаметно для самой себя Вера переходит на «ты», а я тащусь от того, как с ее губ слетает мое имя. Есть в этом нечто завораживающее.

– Я обещал тебе одежду. Но для начала тебе нужно снять с себя мокрую. – Она быстро моргает, словно никак не может поверить, что это происходит на самом деле. – Тебе помочь или ты сама справишься?

– Сама, – тихо отвечает она, метнув взгляд на мои губы. Да! Попалась. Наконец Вера показала свой интерес. Всего на мгновение и, скорее всего, неосознанно, но она сделала это. А я умею быть наблюдательным.

Я отпускаю Веру, отступая на шаг, и она пытается обойти меня, чтобы покинуть комнату. Но я подхватываю ее за талию и возвращаю на место. Хмуро смотрю на нее, а потом киваю на ванную.

– Там ванная комната. Иди, я сейчас принесу одежду. Прими горячий душ, чистое полотенце в шкафчике. А потом будем отпаивать тебя чаем.

Все это я говорю на английском нормальным тоном, каким общаюсь с ней во время занятий, и в глазах Веры я снова вижу замешательство. Многоликий Тимур, приятно познакомиться. Порочный Ангел отступает еще на шаг, а потом, постоянно оглядываясь, проходит в ванную. Я достаю свои спортивные штаны и футболку и несу ей в ванную. Понятное дело, до последнего надеюсь, что она уже разделась и ждет меня под струями горячего душа. Но, конечно, фантазии далеки от реальности, и Вера жмется бедрами к раковине, обнимая себя за плечи. Полностью одетая, к моему огромному разочарованию. Я кладу на столик у раковины стопку одежды и разворачиваюсь на выход. Взявшись за ручку двери, внезапно останавливаюсь и бросаю через плечо:

– Замок в двери сломан, поэтому не рекомендую закрывать дверь до конца, может заблокироваться. Мастера придется долго ждать. Я выйду из комнаты, чтобы тебя не смущать.

Горжусь собой, что вру и не краснею. Все нормально с замком и дверью, но Вера выдает короткое «Хорошо», и я сдержанно киваю, ликуя внутри. Я выхожу из ванной, прикрывая дверь, оставляя в ней только небольшую щелочку, после чего решительным шагом иду ко входной двери и выхожу из спальни, выжидаю в коридоре пару минут, после чего беззвучно проворачиваю ручку и возвращаюсь в спальню. Мне не нужно красться к ванной комнате, потому что наискосок от двери на противоположной стене висит зеркало во весь рост, и мне достаточно заглянуть в него, чтобы увидеть все, что я хочу. Мне приходится сжать челюсти и поджать губы, чтобы не застонать вслух. Вера уже сняла с себя мокрую одежду и теперь избавляется от нижнего белья. Стаскивает бюстгальтер, оглядываясь, и мне приходится бесшумно отступить к входной двери, чтобы не спугнуть ее. Через секунду я снова пялюсь в зеркало на упругую попку, которую Порочный Ангел пакует в мои спортивные штаны. Вера стоит спиной, но когда она поднимает руки, чтобы надеть футболку, я вижу очертания боковой части груди, которая колышется от ее движений. Мне приходится сжать головку каменного члена, чтобы хоть немного успокоить желание. Меня аж трясет, так хочется забить на все, ворваться сначала в ванную, а потом и в саму Веру. Как только она опускает футболку, я быстро выхожу из спальни, а потом стучу в дверь и приоткрываю ее. Кричу с порога:

– Вера, можно?

Я клоун, да. Но чего не сделаешь ради достижения цели?

– Да, Тимур, входи.

Она, кажется, окончательно перешла на «ты». Наконец-то. Я вхожу в комнату как раз в тот момент, когда Вера покидает ванную, держа перед собой мокрую одежду.

– Я могу развесить это в твоей ванной?

– Давай я закину в сушилку.

Вера прижимает одежду ближе к себе, а я, как завороженный, смотрю на ее грудь, контуры которой отлично просматриваются под моей футболкой. Да что ж за пиздец такой? Груди я, что ли, никогда не видел?! Бесит, что меня так тянет именно к ее сиськам. Надо уже трахнуть ее и выкинуть из своей головы.

– Да брось. Давай. Обещаю не нюхать твои трусики, – с улыбкой произношу я, и щеки Веры покрываются легким, едва заметным румянцем. Мне нравится.

– Я ничего такого и не думала.

– Men förgäves. Det skulle vara värt det^[4].

Вера смущенно улыбается, а я «перевожу» свои слова:

– Прости, все время забываю, что ты не знаешь шведского. – Нет, я это прекрасно помню и нагло пользуюсь. – Я сказал, что тебе не о чем волноваться.

– Интересный язык, – говорит Вера, протягивая мне свою одежду. Интересный – не то слово.

– Согласен. Спускайся вниз, я закину вещи сушиться и попрошу принести тебе чай.

– Я думала, чтобы согреться, в Швеции пьют Глёгг.

– А ты подготовилась.

– Я же должна понимать, с кем буду работать.

Я понижаю голос и с абсолютно серьезным лицом произношу:

– Не надо понимать, Вера. Просто прими и смирись.

Выражение ее лица тоже становится серьезным.

– Что это должно значить?

– Не обращай внимания, – снова говорю бодрым голосом, вводя Веру в ступор переменами с своем поведении. – Я пошутил.

– А, ладно, – произносит она таким тоном, будто пытается понять меня или уловить, что со мной не так.

А со мной все не так. Начиная от ненависти к отцу и заканчивая желанием трахнуть женщину, старше меня самого на двенадцать лет. Но зачем ей знать все подробности, кроме последней? Я снова начинаю раздражаться, потому что Вера пытается влезть в мой мозг и просканировать его. Я вижу это по ее пронзительному взгляду и тому, как она склонила голову набок, словно рассматривает забавного зверька.

Раздражаясь, я отступаю от двери, снова пропуская Веру вперед.

– Проходи в кабинет, я сейчас.

Как только ее красивая задница спускается вниз, я, сделав глубокий вдох, отправляюсь следом.

– Где прачечная? – спрашиваю проходящую мимо Татьяну, когда захожу в столовую.

– Давайте я постираю.

– Это надо только высушить. Я сам справлюсь. Так куда мне?

– А… – она зависает на мгновение, а потом начинает тараторить на русском.

– Я не понимаю. – Ни черта вообще, ни слова.

– А, – снова тупит она. – Вторая дверь. Справа. За кухней. Андестенд?

Я широко улыбаюсь. Самый приятный человек в доме, эта Татьяна.

– Спасибо. Андестенд.

Разворачиваюсь и следую в указанном направлении. Захожу в прачечную, прикрыв за собой дверь. Быстро разбираюсь с машинками, у нас дома подобные, так что это несложно. Забрасываю в сушилку все, кроме трусиков Веры. Покрутив их в руках и попытавшись себя отговорить от глупостей, я сдаюсь и подношу их к носу, шумно втягиваю сладковатый запах и прикрываю глаза. Пиздец тебе, Порочный Ангел. Тебе и, кажется, мне.

Глава 5

Саундтрек к главе: Halsey – Control

Я захожу в кабинет, чувствуя вибрацию по всему телу. Я больной на всю голову, если нюхал женские трусики, и теперь этот запах застрял в моем носу и отравляет мозг. Он напрочь отказывается работать. Зрение сузилось до изящной фигурки в моей необъятной футболке, которая, зависнув над блокнотом, что-то там помечает. Я закрываю дверь, и Вера тут же оборачивается ко мне. Видя мое лицо, немного хмурится, видимо, чувствуя напряжение, которое пульсирующими волнами исходит от меня. Я не могу себя контролировать, передо мной словно туман, в котором я плаваю, качаясь на мягких волнах.

Подхожу к Вере, и она медленно поворачивается в кресле, чтобы быть лицом ко мне. Смотрит настороженно и немного испуганно. Я упираюсь ладонями на подлокотники ее кресла и нависаю сверху, приближая к ней свое лицо. Порочный Ангел подается назад, врезаясь затылком в подголовник. Мои челюсти сжимаются, желваки перекатываются под кожей, а взгляд прожигает Веру насквозь. Пиздец, как хочу, просто до головокружения.

Я резко подхватываю ее под подмышки и усаживаю на стол.

– Тимур, что ты… Тимур!

Она ругается и отбивается, когда я, грубо раздвинув ее ноги и подхватив под попку, впечатываю ее промежностью в свой стояк. Осознание того, что под моей одеждой она голая, обостряет ощущения и превращает желание в одержимую похоть, в жажду взять ее, чего бы мне это ни стоило.

– Прекрати! – рявкает она и, замахнувшись, влепляет мне звонкую пощечину.

Я останавливаюсь, правда всего на мгновение, потому что быстро осознаю, такая грубость с ее стороны заводит еще сильнее. Пытаюсь притормозить и не жестить, но благодаря Порочному Ангелу все во мне вспыхнуло и теперь выжжено дотла. Я как будто смотрю на себя со стороны, вернее на животное, наделённое моей внешностью, которое лютует и никак не может остановиться. Руки шарят по телу Веры, оглаживая каждый изгиб, рвутся под футболку, куда она меня не пускает. А потом я перехватываю обе ее руки и увожу их назад, заставляя непослушную красавицу выгнуть спину. Мутный взгляд опускается на часто вздымающуюся грудь, которая колышется от каждого движения. Второй рукой сжимаю затылок Порочного Ангела и впиваюсь в ее губы агрессивным, жадным поцелуем. Она не впускает меня, упрямо мычит, пытаясь отвернуться, но моя хватка сильнее. Не желая сдаваться, я кусаю ее мягкую кожу, и Вера приоткрывает рот, собираясь возмутиться, а я пользуюсь секундной возможностью и проникаю в ее рот жадным языком.

У меня на языке как будто взрываются тысячи маленьких пузырьков, когда я ощущаю ее вкус. Нежный, сладкий, с привкусом мятной конфеты. Меня ведет, когда я прикрываю глаза. Вера не отвечает на поцелуй, прячет свой язык от меня, но прямо сейчас мне достаточно того, что я уже получаю. А потом она кусает меня за губу. Довольно ощутимо, кажется, даже слегка прокусывая или оцарапывая зубами нежную кожу. И это так по-звериному, на голых инстинктах, что мне хочется зарычать и взять Ангела жестко, до синяков сжимая ее кожу. И я впиваюсь пальцами в ее бедро, вырывая из нее то ли стон, то ли хрип. Удовольствие или боль? Я отрываюсь от Веры, чтобы посмотреть ей в глаза, и тут же вся похоть разом сходит с меня, и я как будто впервые смотрю на моего Порочного Ангела. По ее щекам катятся дорожки слез, а сама она зажмурилась и сжалась в комок.

– Вера, – выдыхаю я. – Вера, прости.

Внутри меня все сжимается от осознания того, что я натворил. Похоже, я действительно обидел ее, оскорбил своим животным напором. Еще никогда девушка в моих руках не плакала и не сжималась так, словно хочет прямо сейчас испариться.

– Прости, я не знаю, что на меня нашло.

Ненавижу извиняться. Всегда считал, что проще не делать то, за что придется просить прощения, чем потом проходить через это унижение. И я реально в растерянности, потому что это не моя женщина. И хоть мне и хочется сгрести ее в охапку и качать на своих руках, пока не успокоится, я не могу этого сделать

– Вера посмотри на меня. – Я и сам чувствую, как с меня слетает вся бравада и агрессия, которые стали моими спутниками в последний месяц и усилились с приездом к отцу. Она поднимает на меня испуганный взгляд. Неужели я так сильно приложился к ней, что мог так испугать? – Прости, – повторяю медленно, практически по буквам, а она кивает.

– Я могу… могу встать? – дрожащим голосом спрашивает Вера, а я хмурюсь.

– Почему ты так испугалась? Неужели думала, что изнасилую?

Вера вздрагивает, а потом бочком скользит по столу, задевая бедром свой блокнот, карандаши, листки, и все это сыплется на пол с тихим стуком. Я наклоняюсь, чтобы поднять, и Вера замирает, потому что я оказываюсь у ее ног на одном колене. Медленно скольжу взглядом по ногам, скрытым безразмерными штанами, потом по ткани футболки, очерчивая взглядом полушария грудей, ласкаю тонкую шею и наконец лицо. Широко распахнутые глаза смотрят на меня с изумлением. И я снова хочу ее так сильно, что в паху сводит.

– Вера, – хриплым голосом произношу я, – идив кухню и попроси Татьяну отдать тебе твои вещи, они уже наверняка высохли. Я сейчас соберу твои вещи и вынесу их в коридор. позанимаемся завтра.

Голос сдавленный, сиплый и севший. Я понимаю, что если она сейчас не уйдет, я разорву ее просто. Не знаю, что меня удерживает: то ли ее слезы, то ли то, что она сжалась в комочек, но я торможу свои разбушевавшиеся гормоны. С другой стороны, сейчас Вера не смотрит на меня испуганно. Я могу ошибаться, но, кажется, она и сама не против продолжить. В глазах сквозит осторожность, но будь я проклят, если не вижу желания. Нет, нам однозначно нужен тайм-аут. Мне хотя бы для того, чтобы понять, на кой черт я вообще в это ввязываюсь. Мог бы трахать Машу без лишних проблем, но нет, Порочный Ангел зацепила меня так, что меня аж потряхивает.

Вера срывается с места – и уже через секунду ее нет в кабинете. Я, чертыхаясь, собираю ее вещи и зачем-то нюхаю блокнот, который поднимаю с пола. Как будто на нем останется ее запах. Но нет, он пахнет потрепанным, старым дермантином, а при соприкосновении с обложкой она крошится под моими пальцами. Выношу собранную сумку Веры в коридор, вешаю ее на вешалку и сваливаю в свою комнату. Нахожу в телефоне ближайший автосалон и звоню отцу, чтобы он дал мне водителя съездить за машиной. Несмотря на свое желание отдохнуть от мысле о Порочном Ангеле, я все же представляю себе, как буду возить ее на занятия и обратно. Мне не очень нравятся чувства, которые я испытываю к ней, и это бесит. Ну какая мне, черт побери, разница до ее чувств?! Я хочу ее и точно знаю, что возьму, потому что это желание сильнее меня. Но тот затравленный взгляд все еще маячит в моей голове, зставляя внутреннего зверя греметь цепями.

Я иду в душ и дрочу с мыслями о ней, потому что тупо не могу стереть со своих ладоней ощущение полной груди и тонкой талии, горячей кожи. Не могу стереть из память тяжелое, прерывистое дыхание. Она точно хотела меня, я уверен, но что-то мешает ей отдаться. Не что-то, придурок, а кто-то. Она же, блядь, замужем! Луплю со всей дури ладонью по мокрому кафелю и выхожу из душа.