Глава 1. Витёк

Перекинув дужку помойного ведра через локоть, и зажав сигарету между пальцами, Витек нащупал спички в кармане пуховика и прислонился к перилам. Прикурил, затянулся, и тут же в горле запершило, снова подступил знакомый уже кашель. Витек несколько раз быстро и неглубоко вздохнул и решительно зашагал наверх, по пролету, ведущему к чердачной заколоченной двери. Там уж его точно никто не увидит и не услышит.

Когда-то у входа на чердак горела лампочка, но сейчас от нее остался патрон и венчик поблескивающих осколков. Вздохнув еще раз, Витек поставил ведро на ступеньку и аккуратно присел на вытертый коврик, который соседка принесла для беременной кошки, поселившейся весной в их подъезде. Не успев разродиться, кошка куда-то исчезла, а коврик так и остался лежать.

Снова приладив сигарету, Витек осторожно втянул теплый, ароматный дым, и на этот раз ему удалось не закашляться.

– Ага, получилось, – сам себе сказал Витек и тут же почувствовал, что сзади кто-то стоит. Разом вспомнились жуткие бандитские истории, которыми пугали мама, телевизор и одноклассники.

– А вдруг маньяк?! – по спине под свитером потекла неизвестно откуда взявшаяся струйка пота. Почему-то представилось, как он, Витек, уходит от маньяка кувырком вперед, вниз по лестнице. – Ну, тогда-то точно конец, – мелькнула рассудительная мысль.

– Зачем ты куришь, если тебе это не нравится? – прозвучал сзади тоненький девчоночий голосок.

От облегчения и злости Витек едва не выругался, но сдержался. Хотел было обернуться и одновременно вскочить на ноги, как делал кто-то из телевизионных героев. Не получилось. В результате оказался на четвереньках, да еще и проклятое ведро опрокинулось и покатилось по ступенькам вниз.

Стоя на четвереньках и по-собачьи глядя снизу вверх, Витек окинул взглядом тонкую, светлую даже в полумраке фигурку, стоящую сбоку от чердачной двери.

– Как же я ее раньше-то не заметил?! – удивился он, ожидая, почти слыша уже девчоночий язвительный смех. Но девочка не смеялась. И сразу же молоточками застучали в голове вопросы:

– Кто она такая, ведь у нас в парадной она не живет? Что делает здесь одна, в девять часов вечера? Пришла с улицы? Но где ее пальто или хотя бы куртка? На улице всего плюс три градуса… И что это за странный голубой комбинезон на ней надет? Кто так одевается?

Любопытство буквально разрывало Витька изнутри, но вместе с тем он понимал, что ни за что на свете не станет ни о чем расспрашивать странную девочку. Не его это дело, кто она и что здесь забыла. Его дело – быстренько затушить сигарету, подобрать ведро и идти домой, пока мама не хватилась и не позвонила Борьке Антуфьеву, которому он якобы понес тетрадь…

«Так мы сейчас и сделаем, – уговаривал себя Витек. – Вот сигарета, вот ведро, и все – прости-прощай, девочка в голубом комбинезоне…»

– Скажи, пожалуйста, у тебя поесть ничего нет?

Витьку, который уже начал спускаться по второму пролету, словно поддых кто врезал. В Санкт-Петербурге много нищих, и бомжей, и как бы беженцев, и других всяких. Мама иногда бросала им какие-то монетки, папа – никогда, и Витьку не велел, потому что, по его словам, каждый человек сам строит свою судьбу. Витек был с папой, в общем-то, согласен и никогда нищих и бомжей не жалел. Но девочка у чердачной двери не имела ко всему этому никакого отношения.

Витек в несколько прыжков взбежал по лестнице и остановился прямо перед девочкой, стиснув в ладони ручку помойного ведра.

– Что ты здесь делаешь? Откуда ты?

– Не знаю. Я не могу ответить, – девочка виновато пожала узкими плечами.

– Ты… не помнишь? – в голове Витька промелькнули какие-то телевизионные истории про людей, потерявших память.

– Нет. Я помню. Но – не знаю.

– Так не бывает, – решительно возразил Витек. – Вот где ты была вчера, позавчера, неделю назад – помнишь?

– Помню, – сразу же согласилась девочка. – Только не знаю. Неделю – это как?

Витек закусил губу и выругал себя за то, что ввязался в эту историю. На сумасшедшую девочка не похожа, но с другой стороны, откуда ему, Витьку, знать, как настоящие сумасшедшие выглядят. Он же в жизни ни одного не видел. Нет, надо было идти домой и… ну, в крайнем случае «скорую помощь» вызвать. Пусть бы врачи с ней разбирались, что она помнит, а что нет…

– Мне не нужен врач. Я здорова. Только очень есть хочется, – дружелюбно сказала девочка.

Витек чуть не подпрыгнул: она что, мысли читает?! И сразу же как обожгло: да она же инопланетянка!!! Все сходится – появилась неизвестно откуда, и голубой комбинезон, и неделю не знает… Где же ее корабль? И что же ему-то делать? По идее, надо бы сбегать за мамой, и еще кому-то сказать… ну, из Академии Наук, что ли, только как она-то на это посмотрит… возьмет и исчезнет… или Витька с собой заберет (в каком-то журнале про такое писали!)… Что же делать-то?!

– Ты не мог бы чего-нибудь принести из дома? Если тебе не трудно. Может быть, хлеба… – вежливо напомнила о себе девочка.

– Ты… Я догадался! Ты – с другой планеты! – выпалил Витек.

– Ты так думаешь? Нет. Я, наверное, с этой планеты. Но с другой… нет, точно, – нет.

Мысли в голове Витька гонялись друг за другом, как щенки, играющие в дворовой пыли. В конце концов, ему удалось поймать одну, самую обыкновенную:

«Она же есть хочет! Надо ее сначала чем-нибудь покормить, а потом уж дальше расспрашивать. Но как? Позвать домой? Но что скажет мама, если он в девять часов вечера приведет с улицы эту странную девочку? А потом? Ей же, судя по всему, некуда идти…

Знаешь, мама, я тут девочку на лестнице нашел. Пусть она пока у нас поживет… Бред!»

– Подожди здесь, – принял решение Витек. – Я сейчас попробую стырить чего-нибудь пожрать и принесу тебе. Подождешь?

– Конечно, подожду, – согласилась девочка и рассудительно добавила. – Куда ж мне деваться-то?

– Ну как, отдал Боре тетрадку? – спросила мама, поднимая глаза от книги, которую читала.

– Да, да, – ответил Витек, стоя к ней спиной и аккуратно выкладывая в секретер эту самую тетрадь, взятую на улицу для конспирации.

– А чего не раздеваешься?… Витя! Почему ты пошел в кухню в грязных сапогах?! Сколько раз я тебе говорила…

– Я, мам, это… – растерянно забормотал Витек, заглядывая в холодильник и чувствуя, что его затея с треском проваливается. – Я проголодался очень… То есть кота хотел покормить… Котика… Там на лестнице. Жалко его…

Мама вошла на кухню вслед за сыном и остановилась возле стиральной машины, положив на нее раскрытую книгу обложкой вверх (так именно, как Витьку запрещали). На мамином лице застывал вечерний крем и неподдельное удивление – Витек никогда не любил животных и не кормил бродячих котов.

– Все пропало! – подумал Витек и поежился при мысли о голодной девочке в холодном подъезде.

Однако на мамином лице неожиданно появилась педагогическая мысль, и к Витьку вновь вернулась покинувшая его надежда. Он знал, что когда маму посещают педагогические мысли, возможно все. Ему могут простить двойки по русскому и истории, купить абонемент в Филармонию на скучнейшие концерты, запретить видеться с лучшим другом, или позволить одному поехать через весь город на день рождения к дачному приятелю. Все зависело от направления мысли и той психологической книги, которую мама, серьезно занимающаяся воспитанием сына, прочитала последней. Витек искоса взглянул на книгу, лежащую на стиральной машине. На обложке длинноволосый красавец с резиновыми мускулами страстно обнимал пластмассовую блондинку, укутанную волосами и еще чем-то прозрачным. Витек вздохнул и стал ждать развития событий.

– Ну что ж, – сказала мама. – Я рада, что хоть чьи-то чувства стали тебя волновать. Пусть даже это не родители, и не близкие люди, а всего лишь бродячий кот. Надо же с чего-то начинать… Возьми в морозилке обрезки от печенки. Кот будет в восторге. Только не трогай его руками – у него вполне может быть лишай.

«Но я же не могу кормить эту девчонку мороженым мясом! – подумал Витек, доставая из морозилки маленький заиндевевший мешочек. – И отказаться не могу, потому что мама сразу же что-нибудь заподозрит. Почему бы ей не уйти отсюда?»

– Спасибо, мама, – елейным голосом сказал Витек. – Коту наверняка понравится… Там, кажется, твой сериал уже начался…

– Витя! – подозрения отчетливо нарисовались на мамином лице поверх крема и педагогической мысли. – У тебя все в порядке? Что-то ты сегодня чересчур… заботливый…

– Нет, нет, все в порядке! – быстро ответил Витек и решительно открыл хлебницу. – Я вот еще кусочек хлеба возьму. Мне кажется, он его любит.

– Кто – кот?! – все больше недоумевала мама, но тут, на счастье Витька, слащавые позывные маминого сериала и вправду послышались из большой комнаты.

– Отдашь печенку и сразу – назад, – скомандовала мама, уносясь мыслью куда-то в Аргентину. – Не больше минуты!

Прыгая по ступенькам, Витек не увидел девочки и почему-то страшно испугался. Хотя чего, вроде, пугаться-то? Ушла и ушла, забот меньше… Но девочка никуда не ушла, просто присела на кошачий коврик, обхватив руками коленки, и в этой позе показалась Витьку совсем маленькой. Что-то странно ворохнулось у Витька под ложечкой.

– Заболел, что ли? – недовольно подумал мальчик. – Этого еще не хватало! Эй! – окликнул он съежившуюся фигурку. – Я тут тебе хлеба принес! Больше ничего не удалось спереть…

– Спасибо, – девочка подняла голову и снизу вверх взглянула на Витька. – Хлеб – это хорошо, – она медленно протянула руку, взяла обкрошившийся по краям кусок и начала аккуратно жевать.

Витьку было ужасно муторно, неудобно и хотелось на что-нибудь разозлиться. В конце концов, он разозлился на медленно таявшую в кулаке печенку – швырнул промокший мешочек на ступеньки с такой силой, что красные капельки забрызгали стену. Брезгливо, по-кошачьи отряхнул пальцы, потом вытер их об штаны.

– А что там? – девочка указала пальцем на мешочек.

– Печенка сырая, – объяснил Витек. – Я маме сказал, что хочу кота покормить, вот она мне и дала.

– Печенка – это тоже хорошо, – невозмутимо сказала девочка, уже расправившаяся с хлебом, гибко потянулась, подняла мешочек, развернула и спокойно откусила кусочек наполовину разморозившегося мяса. Белые зубы блеснули в полутьме подъезда. – Витамины, – объяснила девочка Витьку, который силился проглотить застрявший в горле комок.

«Сумасшедшая – точно, – снова решил Витек. – Надо линять отсюда. И побыстрее…» – Ну, я пошел? – обратился он к девочке.

– Иди, конечно, – сразу же согласилась девочка, – Ты ведь торопишься?

– Да нет, я-то ничего, – зачем-то стал оправдываться Витек. – Это мама. Она сказала: на минуту и назад. А сейчас уже…

– Иди, иди, – девочка кивнула, пальцем вытерла уголки рта, присела на коврик и снова обхватила руками колени. – Спасибо тебе за еду.

– А как же ты? – Витек понимал, что спрашивать об этом нельзя ни в коем случае, но все равно не удержался.

– Я? – девочка задумалась, как будто впервые задала себе этот вопрос. – Я, наверное, пока здесь посижу.

– А потом? – не отставал Витек, внутренне продолжая изо всех сил костерить себя за неуместное любопытство: «Куда ты лезешь?! Зачем? Ты же ничем ей помочь не можешь!»

Когда Витек был совсем маленьким, он любил разговаривать с большими бездомными собаками у метро. Разговаривал долго и уважительно. Собаки слушали внимательно, наклоняя лобастые головы, а когда разговор был окончен, медленно вставали и трусили вслед за уходящим Витьком. С Витьковской мамой от их неуклонного бега делалась настоящая истерика:

– Уходи! Уходи, я тебе говорю! Пошел вон! Назад! Место! Витя, сколько раз я говорила тебе не приставать к собакам!

– Я к ним не пристаю, – с собачьей серьезностью отвечал Витек. – Я с ними разговариваю. Они меня слушают. А вы – нет. Вы говорите: перестань, помолчи хоть минутку!

Мама закатывала глаза, а вечером тормошила мужа:

– Виктор! Ну объясни ему как-нибудь! Я уже боюсь ходить с ним в магазин, подходить к ларькам, ездить в метро. Они как будто специально к нему сбегаются. И все такие ужасные, огромные, выше его ростом, из пастей слюни капают, шерсть свалявшаяся. А потом бегут за нами, как привязанные… Я просто боюсь, понимаешь!

– Понимаешь, сын, – объяснял папа четырехлетнему Витьку. – Собака в норме – это домашнее животное. Мы не можем взять этих собак жить к себе в дом…

– Почему?

– Потому что у нас нет денег, чтобы всех их кормить…

– А одну?

– Даже одну собаку мы взять не можем. Это большая ответственность, ей нужна полноценная еда, длительные регулярные прогулки. Сейчас во всей стране сложное экономическое положение, поэтому так много больших бродячих собак. Хозяева просто не смогли их прокормить, – серьезно говорил папа, глядя в серьезные глаза сына – точно такие же, как у него самого. – Хорошо, если мы сумеем нормально вырастить тебя. Большую собаку нам просто не потянуть.

– А поговорить?

– Пойми, Витя, когда ты разговариваешь с ними, они принимают твой интерес за обещание взять их к себе домой, и потом бегут следом, чувствуя себя уже как бы твоими собаками. Ты их каждый раз разочаровываешь, обижаешь, причиняешь им боль – понимаешь, о чем я говорю?

Витек коротко кивнул и больше никогда не разговаривал с собаками. Ни с какими.

Потом, несколько лет спустя, мама предлагала ему завести рыбок, или попугая, или даже кошку. Витек отрицательно мотал головой, а на вопрос «Почему?» отвечал: «Просто я животных не люблю». Мама и папа неприятно удивлялись, переглядывались и вопросительно поднимали брови.

Сейчас, стоя на серой, холодной лестнице, он почему-то ярко, до цветной вспышки в глазах, вспомнил развалившихся на солнышке дворняг, их розовые языки, колтуны разноцветной свалявшейся шерсти на боках, капли голубой слюны в пыли на асфальте…

– Я не знаю, – сказала девочка и улыбнулась, словно извиняясь за свою неосведомленность.

– Так нельзя! – отбросил колебания Витек, развернулся и сделал шаг назад, снова поднявшись на одну ступеньку. Шагать куда-либо было совершенно ни к чему, но Витек отчетливо ощутил символическое значение своих слов и проистекающую из этого необходимость шагнуть. И в этом смысле шаг был не назад, а вперед. Назад шагов больше не было, их как бы отменили. И отчего-то Витьку стало легче жить, чем за секунду до этого.

– Жди меня здесь, я сейчас что-нибудь сделаю.

Девочка кивнула и посмотрела на Витька с любопытством. Она была похожа на синичку-лазоревку. Витек подумал об этом, а потом сразу о том, что до сего момента он никогда не думал сравнениями. Только по заданию на уроках русского языка, но там у него не очень-то получалось.

Войдя, Витек аккуратно, не запирая, прикрыл дверь и крикнул в комнату:

– Мам, я пришел!

– Ах, дон Себастьян! – донеслось из комнаты. – Я не верила, что Вы способны предать свою любовь! Но теперь я вижу…

Витек прошел в кладовку, вынул из угла небольшой топорик и туристский коврик-пенку, выложил обе вещи на площадку и снова прикрыл дверь. Прошел в другую комнату, где за компьютером сидел папа.

– Замерз что-то, свитер возьму, – пробормотал Витек, открывая платяной шкаф. Папа на это заявление никак не отреагировал, продолжая стучать по клавиатуре. Кроме свитера, Витек взял черные джинсы и детскую шерстяную шапочку с пумпоном, которая случайно свалилась с верхней полки ему в руки. Положил вещи под зеркалом в прихожей, прикрыв маминой шалью, заглянул в кухню, взял еще кусок хлеба и огрызок сыра из масленки… Задумался, потом решительно вышел в прихожую, перевернул телефон, взял лежащую под счетчиком отвертку, отвинтил винты, пальцами замкнул контакт. Телефон оглушительно задребезжал, Витек едва не выронил его из рук.

– Кого? – выглянул из комнаты папа. Витек поспешно схватил трубку, загородил спиной вскрытый аппарат.

– Это меня, меня… Борька… Я сейчас…

– Ага, – согласился папа. – Только недолго. Мне почту отправить надо.

Витек быстро, с трудом попадая в прорези винтов, прикрутил крышку от телефона на место, покидал в пластиковый мешок вещи и еду и выставил его за дверь. Заглянул в комнату, где работал телевизор, изобразил на лице смущение:

– Мам, Борька задачу не может решить. И по телефону не понимает. Можно, я сбегаю, ему объясню?

– Категорически нельзя! – не отрывая взгляда от экрана, отрезала мама. – Время – почти десять. Ему надо – пусть сам к тебе и приходит.

– Ну, мам, это же нечестно, – изо всех сил стараясь казаться спокойным, объяснил Витек. – Он давал мне тетрадь переписать, из-за меня так поздно сел решать. Теперь я должен ему помочь…

– Виктор! – крикнула мама в соседнюю комнату. – На улице ночь, он собрался куда-то тащиться, проводи его к Боре, пожалуйста…

– Я, между прочим, работаю! – огрызнулся папа. – И вообще – парню двенадцать лет! Мы в его годы… – тут папа запнулся, а Витек прикинул, что такого особенного мог делать папа в свои двенадцать лет. Судя по фотографиям, он был таким же низеньким и щупленьким, как Витек. Да еще и очки носил. – Я в его годы!..

– Полком командовал! – донеслось из маминой комнаты. Папина спина передернулась так, словно ее кто-то пощекотал.

– Сиди работай, я быстро. Туда и сюда! Там всего одна задача. Ключ я взял, – сказал папе Витек, накинул старую куртку и выскользнул за дверь.

У чердачной двери он молча отдал сидящей девочке пенку и мешок с вещами. Сам взял топорик и изо всех сил ударил по замку. Замок звякнул и крутанулся в петлях.

– Надо открыть? – спросила девочка.

– Сейчас открою, – перевел дух Витек. – Переночуешь там. Завтра еще что-нибудь придумаем. – Он снова замахнулся топором.

– Не надо, – девочка поднялась, блеснув серебром комбинезона, и приложила к дырочке замка указательный палец. Секунду спустя дужка отломилась. Витек молча вынул замок и распахнул дверь. Руки у него слегка тряслись.

– Хорошо, что ты не спрашиваешь, – кивнула девочка. – Потому что я сама не знаю, как это получилось. А что в мешке?

– Тебе вещи. Мои, конечно, не девчоночьи, но сейчас все равно. Чтоб не замерзла. И хлеб еще.

– О, хлеб, хорошо! – оживилась девочка. – Я не замерзну. Но все равно – спасибо. Этот коврик – на нем сидят?

– Да, пенка, спать на ней. Еще вот куртку возьми, ей ночью укроешься, – Витек, поколебавшись, накинул куртку на узкие плечи девочки.

С шести лет он подавал пальто гостям женского рода, которые бывали у них в доме – папа считал, что мальчик должен расти джентльменом. Во втором классе во время культпохода в театр он подал пальто учительнице. Она очень удивилась и обрадовалась, и потом всем рассказывала, что в ее классе есть такой мальчик. У Витька от ее рассказов краснели кончики ушей и начинал чесаться нос. Раньше подавать пальто было неудобно, потому что все женщины были намного выше Витька. Теперь – все равно. С девочкой это получилось как-то иначе.

– Как тебя зовут? – спросил Витек.

– Ай! – сказала девочка.

– Что?! Что с тобой? – испугался Витек. – У тебя что-нибудь болит?

Кроме страха, мальчик испытал и облегчение, и стыд за него – конечно, девочка больна, ей надо к врачу, а все его дурацкие придумки с ночевками на чердаке – это все из фильмов, детских детективов и прочих… И надо сейчас же…

– Почему – болит? – удивилась девочка. – Ты спросил, как меня зовут. Я ответила. Меня зовут – Аи.

– Аи? – переспросил Витек. – Какое странное имя… Ты – не русская?

– Не знаю, – девочка снова пожала плечами. – Если имя не подходит, наверное – не русская. А ты – русский? Как тебя зовут?

– Витек. Виктор, если полностью. А у тебя полное имя есть? – внезапно сообразил он. Мало ли как девчонку дома или во дворе звать могут…

– Полное? Нет, наверное. Просто – Аи и все.

– Странно… Ну ладно, потом разберемся. Пойдем на чердак.