Глава 4

Хотфилд оказался таким же небольшим, как и Уэсли Грин или Пейнтборро, с единственной разницей: он располагался на побережье. Основанный в незапамятные времена в плодородной низине, он был процветающим портовым городом, пока сильные шторма и наводнения не размыли береговую линию, изменив устье реки. Торговые пути сдвинулись, после чего город постепенно терял свою значимость.

Сейчас о былом богатстве напоминали только старинная церковь, фундамент которой заволокло песком вперемешку с илом, и несколько домов, разбросанных вдоль центральной дороги. Одри устало скользила по ним взглядом. В отличие от Пейдж, горничной, которую капитан Линдгейт нанял на постоялом дворе, рассказав печальную историю, что он сопровождает кузину, постоянная горничная которой отказалась ехать в такую глушь, а новая служанка сбежала по пути, прихватив с собой саквояж хозяйки. Трактирщик поцокал языком, осуждая вороватую прислугу и подозвал из общего зала девушку, которую представил как свою племянницу, толковую и работящую особу. Предложение стать личной горничной девчонка восприняла с восторгом и поспешила упаковать свои вещи в дорогу.

Одри не понимала, как круглолицая племянница деревенскоготрактирщика гипотетически смогла бы помешать непристойному поведению взрослого мужчины, как и то, что вряд ли она будет хорошей горничной, но возражать не стала. В конце концов, капитан Линдгейт проявил истинное благородство, и с ее стороны было бы глупо привередничать.

Сельская девчонка с радостью ухватилась за предоставленную возможность укатить из родной деревни и теперь чинно сидела рядом с новой хозяйкой, то и дело украдкой поглядывая в окно. В любое другое время Одри посмеялась бы над той важностью, с которой новоявленная служанка вела себя, пытаясь соответствовать своем новому положению, но сейчас ей было не до смеха. Несмотря на комфортный экипаж, дорога оказалась утомительной, к тому же запал прошел, и теперь Одри ужасалась собственной смелости.

Поверни время вспять, вряд ли она поступила бы подобным образом, но сейчас обратного пути не было.

Экипаж тем временем проехал Хотфилд, привлекая к себе любопытные взгляды горожан, и медленно пополз по дороге, ведущей вдоль побережья. Запахло морем. Из-за темноты рассмотреть что-то не представлялось возможным, но Одри слышала рокот волн, бьющихся о скалы. Она плотнее закуталась в плащ, словно это могло защитить ее от воспоминаний прошлого.

– Думаю, осталось не больше трех миль, – попытался приободрить капитан. Сам он то и дело морщился и украдкой потирал больную ногу. Одри почувствовала угрызения совести, ведь из-за нее он вынужден был сидеть прямо вместо того, чтобы вытянуться и меньше беспокоить больную ногу.

Пейдж округлила глаза:

– Еще три мили? Сэр, я никогда так далеко не уезжала!

Одри прикусила губу и взглянула на своего спутника, опасаясь, что он разозлится на столь фамильярное поведение, но, казалось, капитан и не заметил.

– Все бывает, – безмятежно отозвался он.

С изумлением девушка уловила в его глазах искорки смеха. Его явно забавляла сложившаяся ситуация, и Одри ощутила, как ее охватывает раздражение. Понимая, что ее настроение – просто следствие усталости, она предпочла отвернуться к окну, делая вид, что хочет рассмотреть окрестности.

– Вам лучше отложить это до завтрашнего дня, кузина, – все тем же тоном предупредил капитан.

Девушка недоуменно взглянула на него, неужели капитан понял, что она хотела закатить скандал?

– Сейчас темно, а луна пошла на убыль, вы вряд ли что-то увидите, – пояснил Альберт.

Злость прошла. Желая выиграть время, Одри всмотрелась в темное стекло, а потом решительно задернула занавеску:

– Единственное, чего я желаю, чтобы мы доехали как можно скорее.

Как она ни старалась, от усталости голос звучал глухо.

– Осталось недолго, – Берти ободряюще улыбнулся. – Конечно, все рассчитывали на более раннее время прибытия, но нам пришлось делать крюк.

– Действительно, – пробормотала девушка.

Капитан не высказал и тени упрека, но она прекрасно понимала, из-за кого ему пришлось делать этот крюк, а потом еще тратить время, уговаривая Одри поехать с ним, и нанимать горничную. Вздохнув, она сложила руки на коленях, всем своим видом демонстрируя, что готова покорно сносить все тяготы последнего отрезка пути.

Пейдж, уловив настроение хозяйки, тоже притихла, Альберт улыбнулся, а потом снова прикрыл глаза и откинулся на спинку сидения.

Время тянулось очень медленно, и Одри уже стало казаться, что они никогда не приедут, когда карета остановилась.

– А, наконец-то! – встрепенулся капитан.

Осторожно ступая на больную ногу, он выбрался из экипажа и обернулся, помогая Одри сойти. Темноте сразу же окутала их. Сильный ветер, пропитанный запахом соли и водорослей, ударил в лицо. Холод пробрал до костей. Одри поежилась. Когда-то она так же стояла на берегу… В памяти промелькнула утлая лодчонка, на которой они с матерью пересекали пролив, крики испуганных пассажиров, соленые брызги на лице и леденящий душу страх. Одри судорожно вздохнула.

– Что-то не так? – даже в темноте, разгоняемой только светом фонаря, прикрепленного к карете, капитан заметил выражение лица девушки.

– Нет, – она сквозь силу улыбнулась и помотала головой, отгоняя кошмары прошлого. – Я… Я просто устала.

Альберт изогнул бровь, выражая изумление. Но ничего не сказал. Нога, и без того беспокоившая его всю дорогу, окончательно разнылась, намекая хозяину на скорую смену погоды, голенище сапога сжимало ее так, словно было на размер меньше, а каждый шаг причинял боль. Стиснув зубы, Альберт направился к груму, не желая перекрикивать ветер:

– Конюшня сразу за домом. Налево. Насчет каретного сарая не помню, так что экипаж оставь во дворе. Главное – позаботься о лошадях.

– Думаете, милорд, здесь есть для них еда? – верный слуга озадаченно посмотрел на темные провалы окон.

Альберт фыркнул:

– Только не разрушай мою веру в тебя и не говори, что у ты ничего не взял с собой!

– Ну… Немного на черный день, – проворчал кучер.

– Считай, что сегодня он настал.

–Да, милорд, – убедившись, что пассажиры вышли, кучер тронул лошадей. Капитан тем временем вернулся к Одри:

– Думаю, нам стоит войти внутрь.

Девушка кивнула и послушно направилась к крыльцу. Нога попала в ямку, Одри пошатнулась и упала бы, не поддержи ее капитан Линдгейт:

– Осторожно! – крепкие руки сжали ее плечи. – Все в порядке?

– Да, простите, – пробормотала девушка. Он стоял так близко, что она чувствовала запах его одеколона. Его широкие плечи защищали ее от пронизывающего ветра, а от пальцев по телу разливалось тепло. Одри вдруг остро ощутила, насколько жалко она выглядит: убогое платье и плащ, растрепанные волосы, лицо наверняка покрыто дорожной пылью. Действительно, курица. Еще и без очков.

– Так часто бывает у тех, кто не привык к долгим путешествиям, – тем временем продолжал капитан, совершенно не догадываясь, что творится в голове его спутницы.

– Поверю вам на слово, – уверила его Одри.

– Сможете идти сами?

– Д-да, – при мысли, что он подхватит ее на руки, девушку пронзил непонятный озноб, а ноги снова стали словно ватные.

Пытаясь сосредоточиться, Одри предпочла переключить свое внимание на возвышавшийся перед ними особняк. Построенная в незапамятные времена крепость, как и большинство старинных зданий, испытала на себе тяжесть веков, неоднократно разрушаясь и перестраиваясь в угоду хозяевам. Сейчас о военном прошлом напоминал только покрытый мхом фундамент из валунов. Известняковые стены хоть и потемнели от времени, но, судя по украшениям фронтона и портику над крыльцом, явно были возведены относительно недавно.

В сгущающейся темноте безлунной ночи здание казалось очень зловещим. Одри почему-то оно напоминало лицо великана. Симметрично расположенные эркеры, чьи стекла отражали свет фонаря, зажженного кучером, были похожи на глаза, а черное пятно посередине фасада – рот.

Капитан направился прямо туда, и девушке вдруг показалось, что здание поглотит его.

– Стойте! – она кинулась следом. Линдгейд обернулся, а дверь в дом обиженно скрипнула. В ту же минуту верхняя ступень покосилась. Если бы капитан встал на нее, то, скорее всего, поскользнулся бы и упал.

– Что за… – Берти проглотил вертящиеся на языке слова. – Похоже, дом еще в более плачевном состоянии, чем я предполагал.

– Или же он просто не желает, чтобы его беспокоили, – тихо предположила Одри, вспомнив рассказы о древних домах, в которые архитекторы прошлого вкладывали частичку своей души. – Особняк старый. Что, если в нем живет магия?

– Возможно, но это не повод убивать нас, – возразил Берти. Он покрутил головой, пытаясь отыскать кучера, но верный слуга уже скрылся за поворотом, ведя лошадей в конюшню. – Думаю, нам придется переночевать в городе.

Сам он едва не застонал при одной мысли о том, что снова придется лезть в карету. Последний отрезок пути ему дался очень тяжело. Из-за пассажиров он не мог вытянуть ногу или положить ее на скамейку, лодыжка опухла, и теперь каждый шаг был мучительно болезненным. Берти знал, что стоит расходиться, и эта боль утихнет, но для этого надо было двигаться, а не трястись по ухабам в карете. В который раз капитан пожалел, что уступил уговорам матери и не поехал верхом. Но герцогиня, опасаясь, что сын вымокнет под проливными дождями, настаивала на путешествии в экипаже и даже предложила ему свою карету. Не желая огорчать мать, несколько лет назад уже потерявшую одного из сыновей, капитан Линдгейт уступил.

За всю дорогу с неба не упало ни капли, зато на голову свалилась сбежавшая от родных девица. Берти задумчиво посмотрел на мисс де Лакруа. В темноте, кучер забрал единственный фонарь, чтобы распрячь лошадей, девушка казалась еще более хрупкой. Она умоляюще взглянула на капитана:

– Лошади очень устали. Им нужен отдых.

– Как и нам всем, – возразил Берти.

– Не думаю, чтобы дом, пусть даже живой, сможет причинить нам вред.

– Вы просто никогда с таким не сталкивались, – мрачно сообщил капитан. – Порванная о внезапно появившиеся гвозди одежда, запачканные сажей сапоги, занозы в ладонях, стоит лишь положить руку на перила… И это всего лишь малая часть того, что может вытворить дом, реши он пакостить!

Окно ехидно скрипнуло, и Берти погрозил пальцем:

– Даже не вздумай, сожгу!

Ставни хлопнули, над головой раздался демонический смех. Одри вскрикнула. Сова сорвалась с крыши и с уханьем полетела по направлению к городу.

– Дурная птица, – проворчал Берти. – Так что, вернемся в город?

Девушка мотнула головой:

– Ну уж нет.

– Вот как?

– Да. Платье я могу зашить, сапоги не ношу, а занозы легко вытащить, – Одри пожала плечами. – И не знаю, как вы, капитан, но я ужасно устала и впаду в истерику, если кто-нибудь предложит мне сесть в экипаж и проехать еще хотя бы милю! Поэтому предлагаю продолжить наш разговор внутри. Тем более что уже поздно, а ветер холодный.