– Что-то не так? – встревожилась Одри.

– Откуда такие выводы? – Линдгейт присел напротив.

– У вас такое выражение лица…

– Ерунда! Я просто оступился. С некоторых пор со мной такое случается довольно часто, – в его голосе ирония смешивалась с грустью. – Джон-Джозеф, мне кажется, мы уже достаточно задержались здесь!

Кучер, невысокий коренастый мужчина, захлопнул дверцу, резанув по девушке недовольным взглядом, словно она покушалась на самое святое. Впрочем, в глазах верного слуги все так и было. Одри прекрасно понимала, что увидь их вместе кто-нибудь из Пейнтборро, ее репутация была бы погублена. Конечно, как честный человек, капитан мог бы на ней жениться. Но девушка сомневалась, что женитьба, особенно на такой, как она, входила в его планы.

Расправив юбки, Одри украдкой посмотрела на своего попутчика, пытаясь понять, хотела бы она такого человека в мужья. Капитан был весьма привлекателен: хоть и не слишком высокий, но широкоплечий и подтянутый, он обладал правильными чертами лица, упрямо выдвинутым вперед подбородком и веселым нравом. А судя по одежде, экипажу, запряженному четверкой серых рысаков, и слуге, ее невольный спаситель обладал определенными средствами, что делало его привлекательность более явной. Весьма достойный молодой человек, которому не составит труда найти себе невесту, и уж явно не сироту-бесприданницу. Негодуя на себя саму и то, куда завели ее собственные мысли, Одри тихо вздохнула.

– Не нашли во мне ничего интересного? – вежливо поинтересовался капитан, осторожно вытягивая ноги.

– Что? – опешила девушка.

– Вы рассматривали меня, словно ученый жука, и, судя по выражению вашего лица, насекомое оказалось не такое уж и редкое, – подсказал он.

– А, это, – Одри немного смутилась и на секунду отвернулась к окну, но сразу же снова взглянула на своего попутчика, – я пытаюсь определить ваши недостатки.

– И как?

– Безуспешно. Похоже, вы средоточие всех достоинств.

Ее заявление вызвало кривую улыбку.

– Подождите до постоялого двора, – посоветовал Линдгейт.

– И что тогда? – Одри заинтересованно посмотрела на него. – Неужели вы обладаете пагубной страстью к горячительным напиткам или азартным играм?

От ее предположения капитан нахмурился:

– Что это вам вдруг пришло в голову?

– Вы упомянули постоялый двор. Что еще можно там делать? – пояснила девушка.

Линдгейт скривился:

– Интересно, откуда у вас такие познания о постоялых дворах.

– Хамфри, мой кузен, о его помолвке объявили на балу у Деккеров, – пояснила Одри, дождалась кивка и продолжила. – Я как-то слышала, что дядя его отчитывал как раз за то, что тот напился на постоялом дворе и проигрался в пух и прах.

– А, – усмехнулся капитан. – Вынужден вас разочаровать: азартные игры меня не привлекают, а из крепких напитков я предпочитаю то, что вряд ли можно найти на постоялом дворе. И уж точно я не собираюсь напиваться в дороге.

– Тогда почему ваши недостатки должны проявиться именно там? – не сдавалась Одри.

– Если вы позабыли, я хромаю, – он указал на правую ногу.

– Да, я помню, вы упоминали об этом, но что с того? – Одри пожала плечами.

– Многих это ужасает.

– Как глупо.

– Глупо?

– Конечно. Я понимаю, было бы страшно, повредись вы рассудком, а так… Мне, например, ваша хромота лишь на пользу.

Капитан только приподнял брови, выражая изумление, и Одри сочла это знаком продолжать:

– Я ужасно близорука, поэтому лица расплываются, стоит только людям отойти подальше. На улице я часто не замечаю знакомых, а вас я всегда смогу распознать по походке. А если вы еще и наденете мундир…

– Ну уж нет!

Девушка удовлетворенно заметила, что добилась того, что капитан рассмеялся.

– Я, знаете ли, в отпуске! – пояснил он. – И не желаю привлекать внимание окружающих!

– Жаль, – глубокомысленно заметила Одри. – В мундире я бы узнала вас среди тысячи…

– Почему бы вам просто не надеть очки? – поинтересовался капитан. – Уверяю, так вы узнавали бы не только меня!

– Я их не взяла, – призналась девушка.

– Не взяли? Как так?

– Понимаете, я собиралась впопыхах и забыла про них, – она смущенно улыбнулась. – А поскольку большую часть сбережений я потратила на дилижанс…

Капитан внимательно посмотрел на нее:

– Что вы вообще там делали? Еще и одна?

– Видите ли, – Одри потупилась, делая вид, что разглаживает несуществующие складки на платье. – Я сбежала.

– Неужели?

Не слыша в голосе ни упрека, ни осуждения, она осмелилась взглянуть на своего попутчика;

– Увы. Так что я отнюдь не благонравная девица, как вы, наверное, думали.

– Ну что вы, я вообще о вас не думал, – поспешил уверить ее капитан. Показалось, что в голосе мелькнула насмешка. – Могу я поинтересоваться причинами, побудившими вас на столь… э-э-э… экстравагантный поступок?

Одри хотела заявить, что это личное, но в последний момент передумала. К чему скрывать то, что рано или поздно выплывет наружу?

– Мне пришлось, поскольку я не желаю быть ни экономкой в доме Хамфри, ни женой викария Торнотона, из которой он собирается лепить образец добродетели и покорности! – пояснила она.

– Торнотон? – к ее удивлению, капитан прищурился. – Викарий Джордж Торнотон?

– Да. Вы что-то про него знаете?

– Скажем так, на него поступали жалобы архиепископу. Дело замяли, но говорить о стойкости веры и добродетели не приходится.

– Я так и знала! – возликовала Одри. – Он никогда мне не нравился! И… А что он сделал?

– Ничего хорошего! – отрезал капитан, вспомнив, что говорит с юной девушкой, которая была чуть старше его сестры. – И по закону я должен отвезти вас домой!

– О, тогда вам следует приказать ехать в Доубрис, – с наигранной беспечностью заметила Одри. Сидя напротив капитана, она чувствовала, как напряжение последних дней покидает ее, спина распрямляется, а дышать становится все легче. Шум в голове давно стих, а мир снова обрел привычные краски.

– Зачем?

– Ну вы же хотите отвезти меня домой, мой дом на Континенте, в Вандее. Вернее, был там, вряд ли от него хоть что-то осталось, – Одри вымученно улыбнулась. При воспоминании о беззаботных годах, проведенных в Лакруа, к горлу подступил комок. Она отвернулась, но Линдгейт все равно заметил ее состояние.

– Простите, – он осторожно коснулся ее руки. – Мне следовало догадаться, когда вы назвали свою фамилию, но на балу вы были с тетей, и я не понял…

– Вы не должны извиняться, – она заморгала, стараясь прогнать непрошенные слезы. – Вы ведь не знали. Да и на самом деле мне стоит быть благодарной…

– Наверняка тетя напоминала вам об этом каждый день, – хмыкнул капитан, сразу вспомнив, как обращались с бедными родственниками многочисленные знакомые.

– Только когда надо было исполнить какое-нибудь поручение, – уверила его Одри.

– И как часто они давали вам эти поручения?

– Каждый день.

Они дружно рассмеялись.

– Могу я поинтересоваться, куда же вы направлялись, когда я нашел вас в дилижансе? – продолжил Линдгейт.

– В Уэсли Грин.

Он приподнял брови, выражая удивление выбором пункта назначения, и Одри поспешила пояснить:

– Там живет мисс Робертс, гувернантка моих кузин. Она вышла на пенсию и обещала дать мне рекомендации, если мне придется самой устраиваться в жизни, – девушка смущенно улыбнулась.

– И как же вы собираетесь устраиваться?

– Мне придется стать гувернанткой. Или компаньонкой.

– Тяжелый выбор, – мрачно сыронизировал капитан.

– Вы даже не представляете какой! Весь этот год я была гувернанткой для младших кузин и компаньонкой для тети, и, право, я не знаю, что из этого хуже!

Одри смотрела на него широко распахнутыми глазами, и он вдруг обратил внимание, что они серые, словно горные озера в дождливый день. А еще у нее были длинные пушистые ресницы и россыпь веснушек на небольшом носике. Одри моргнула, и сердце Альберта дрогнуло.

При мысли о том, что этой юной и трогательной девушкой вскоре будет помыкать какая-нибудь старуха или избалованные дети, он поморщился. Еще хуже, если бы она вышла замуж за распутного викария. Капитан Линдгейт в принципе не слишком жаловал священнослужителей, особенно после того, как один из них едва не убил его прошлой весной. Своим спасением капитан был обязан жене брата, что делало ситуацию еще более унизительной.

– Может, вам стоит попытать счастья в чем-то еще? – вырвалось у него.

Девушка усмехнулась:

– В чем? Умей я шить, со своей фамилией я, конечно, могла бы стать модисткой или кружевницей, но я не умею, а горничная из меня неважная! Остается только одно – выйти замуж, но единственного претендента на мою руку вы раскритиковали пять минут тому назад. Так что, мисс Робертс – мой последний шанс.

Альберт кивнул. Мисс де Лакруа очень четко описала удел, который ждал многих бесприданниц. Лишенные средств к существованию, они либо жили в семьях более состоятельных родственников, либо нанимались в богатые дома. И в том, и в другом случае они становились хоть и чуть выше по положению, чем чернь, но все равно прислугой. Ими помыкали, с их мнением не считались, а в некоторых случаях старшие сыновья нанимателей приставали к девушкам, прекрасно понимая, что никто не будет жаловаться.

Конечно, были и обратные случаи, когда гувернантки оказывались настолько целеустремленными, что пытались женить на себе влюбленного юношу. Как правило, в таких случаях семьи откупались. Да и мисс де Лакруа не была похожа на подобную особу. Она была скорее наивна, чем хитра, а еще, судя по тому, что почти все деньги потратила на билет, достаточно беспечна.

– Ну а вы? – девушка тем временем прервала затянувшееся молчание.

– Я?

– Да, вы. Куда вы едете?

– В Хотфилд, – сухо ответил он и, понимая, что, собеседница ждет более полного и вежливого ответа, нехотя пояснил. – Там жил мой друг… вернее, его отец.

– Жил? – Одри безошибочно уловила напряжение в голосе капитана. А еще там была грусть и горечь, какие бывают от потерь очень близких людей.

– Они оба покинули этот мир. Дэр… Дерек погиб в битве при Вахау, а его отец умер полгода спустя.

– И вы решили почтить его память? – Одри озадаченно смотрела на капитана. Подобная сентиментальность не вязалась с его обликом.

– Я еду принять наследство. Дэр был единственным ребенком, после его гибели у старика никого не осталось, и особняк был завещан мне.

– Мне кажется, вы не хотите принимать это наследство, – тихо заметила Одри. Капитан помолчал, словно решая, стоит ли случайная попутчица его доверия, а потом продолжил: – Дерек Дэшвуд был моим лучшим другом: мы учились вместе в военной школе, вместе вступили в полк, вместе воевали против Узурпатора, в то утро мы стояли рядом, ожидая команды идти в атаку… Нортленд слишком напоминает мне о том, что я хотел бы забыть…

– Да, – тихо отозвалась Одри, снова вспомнив родной дом. Земли, пронизанные сетью рек. Вековые деревья склоняют свои ветви к воде, а с полей доносится смех крестьян… Все это перечеркнул кровавый террор Узурпатора. Она взглянула на своего попутчика, гадая, каково ему пришлось. Вахау… Самая кровавая битва в истории, тысячи убитых, еще больше раненых… Одри вспомнила, как радовалась тетя, что Хамфри не служит в армии. А вот капитан Линдгейт служил. Более того, находился на передовой.

– Вы там получили ранение? При Вахау? – спросила девушка.

Он улыбнулся:

– Не совсем. Вернее, это было не ранение. Моего коня убило, и он придавил мне ногу. А, вот и постоялый двор! Если вы посидите в экипаже, я схожу внутрь и расскажу хозяину о случившемся.

– А почему мне надо оставаться в экипаже?

– Чтобы вас не заметили, конечно.

– Но ведь дилижанс…

Он взмахнул рукой, отметая все возражения:

– Уэсли Грин почти по пути в Хотфилд. Я отвезу вас.