Глава 6

– Ты о чем вообще думала? – раздался злой голос за приоткрытой дверью. – У тебя мозги есть? От кого, от кого, но от тебя не ожидал такой тупости.

Босс рассердился. Нет. Он был в ярости.

– Кто тебя надоумил отправить новичка в ночное дежурство?!

– Будто она первая такая, – раздался голос Веты.

Она говорила спокойно, но в каждом слове чувствовались раздражение и злость. Наверняка речь шла обо мне. О том, как я вчера чуть не погибла.

– Ты оставила ее одну. Одну, Лиза! Ты хоть понимаешь, чем это могло обернуться, если бы меня не оказалось рядом?!

«Лиза? – не поняла я. – Кто такая Лиза?»

Я стояла возле кабинета Германа и подслушивала. Не специально. Утром меня вызвали к Боссу, а когда я пришла, он уже выяснял отношения с Ветой. Я бы ни за что не осмелилась войти в кабинет в разгар ссоры, но и уйти не могла. Так и стояла за дверью, слушая чужой разговор.

– Во-первых, не называй меня так. Я Вета. Во-вторых, ты преувеличиваешь. Ничего не случилось.

– Я буду называть тебя так, как хочу, Елизавета, – парировал Герман, ядовито подчеркивая имя девушки. – Я твой брат, имею на это полное право.

Еще одна новость: Вета – сестра Германа. Меня это не особо удивило, учитывая, как они похожи, но раньше я не знала наверняка.

– Это во-первых, – продолжил Босс, – а во-вторых, впредь будь аккуратна с новичками, иначе я найду тебе другую, менее престижную работу.

– Больно надо мне с этими недоделками возиться. Я тебе и раньше говорила, что не хочу заниматься выдуманным тобой кураторством.

Послышался хлопок – похоже, Герман стукнул ладонью по столу.

– Я всеми силами стараюсь навести порядок в этом убогом месте, оставленном нам дядей. Нам, Вета, а не мне одному. Только в то время, как я строю тут более или менее безопасное убежище для людей, ты только и делаешь, что мешаешь мне.

– Что? Мне не послышалось? – Вета как-то невесело усмехнулась. – Я тебе только мешаю?

– Я не то хотел сказать, – уже тише произнес Герман. – Ты, моя родная сестра, должна помогать мне. Всегда и во всем.

– Разве я тебе не помогаю? Я терплю этих гусят, которых ты отправляешь ко мне, из-за уважения к тебе и нашему почившему дядюшке. Ты же знаешь, что я всегда хотела другого.

– Знаю. Но сейчас не могу тебе этого дать. Так что будь добра, занимайся новобранцами. Подойди к этому ответственно.

– Как скажете, Босс, – съязвила Вета. – Что-то еще?

– И не называй новичков гусятами.

По голосу было слышно, что он улыбается. Не верилось, что злой Босс умеет улыбаться, хотелось бы увидеть это собственными глазами.

– Так точно, Босс. Я могу удалиться?

– Останься. Скоро должна подойти эта девушка. Как там ее зовут?

Он даже не запомнил мое имя. То-то он смотрел на меня при встрече, как на пустое место.

– Варя.

– Так вот. Я хочу поговорить с ней.

– А я тут при чем? – удивилась Вета.

– Ты ее куратор.

Вета фыркнула, а я поняла, что дальше стоять за дверью бессмысленно, поэтому негромко постучала и вошла в кабинет. Я поздоровалась как можно более непринужденно, хотя внутри клубилась тревога – я терялась в догадках, о чем будет идти речь.

Ответного приветствия не последовало, поэтому я присела на свободный стул, куда молча указал Герман. Он смотрел на меня с недобрым прищуром, сверля ледяными глазами. Вета сидела у стены, закинув ногу на ногу и обхватив колени руками, и даже не взглянула в мою сторону.

– Вчера ты повела себя неосмотрительно, – начал Босс. – Ты нарушила самое первое правило. Знаешь какое?

Под тяжелым взглядом Германа и его обвинительной речью, я чувствовала себя провинившейся школьницей, которую вызвали на разговор к директору. Сердце гулко стучало, ладони вспотели. Несмотря на это, я старалась выглядеть спокойной, чтобы он не учуял мою слабость.

– Быть начеку, – ответила я.

Босс кивнул и, слегка расслабившись, откинулся на спинку кресла. Постукивая ручкой по столу, он о чем-то раздумывал. В кабинете повисла тишина. Как и при первой встрече, мне хотелось встать и уйти, но я смиренно сидела и ждала, что скажет мужчина, от которого зависело мое будущее. Казалось, от него можно ожидать чего угодно. Но я совсем не была готова к тому, что он произнес:

– Ты не будешь рейнджером.

– Что? – машинально спросила я.

– Ты слышала, что я сказал. Дважды повторять не буду.

– Но как же так?!

Я подскочила со стула и взглянула в сторону Веты, ища поддержки. Она сидела в прежней позе, смотря куда-то в стену, и, казалось, не проявляла никакого интереса к разговору, хотя в выражении ее застывшего лица чувствовалось напряжение. Не получив от нее никакого отклика, я перевела взгляд на Германа.

– Вы не можете исключить меня из рейнджеров, – заявила я.

– Чтобы тебя исключить, нужно было хотя бы включить. Ты еще никто. Можешь выбрать себе другую работу. Или… – Герман сделал многозначительную паузу.

– Или убираться из Логова? – с горечью усмехнулась я.

– Таковы правила. Я даю тебе неделю на размышление. При следующей нашей встрече ты должна будешь дать мне ответ. Можешь быть свободна.

Герман встал и демонстративно отвернулся к окну.

Меня захлестнула обида. Почему-то именно в этот момент мне, как никогда, захотелось стать рейнджером, будто это была цель всей моей жизни. Поэтому я решила идти напролом. Будь что будет. Даже если меня выгонят, я найду выход. Родители нашли в Логове свое место, они в безопасности, и это главное. А я как-нибудь разберусь. У меня будет время все это обдумать, а сейчас нужно было во что бы то ни стало доказать Герману, да и самой себе, что я достойна стать кем-то больше, чем «никто», как выразился Босс.

– Нет, – сказала я.

Босс медленно повернулся. Он смотрел на меня со смесью раздражения и удивления.

– Нет, – твердо повторила я. – Я стану рейнджером.

Для пущей убедительности я вскинула подбородок и с вызовом посмотрела на него. Тут же почувствовала на себе взгляд Веты, но даже не повернулась в ее сторону. Моя задача – Герман.

Он нахмурился, его взгляд потемнел, и я почувствовала, как атмосфера в комнате стала еще более напряженной. Он сделал шаг ко мне, и я заметила, как напряглись его плечи. На мгновение я подумала, что переборщила, но отступать было некуда. Я должна была показать, что не намерена сдаваться.

– Я тебе говорил, что по два раза не повторяю? Так вот, для тебя сделаю исключение, раз ты не в состоянии понять с первой попытки. Ты. Не. Будешь. Рейнджером.

Четыре последних слова, произнесенные жестким грозным голосом, били меня, словно кнутом. Но я не подала вида и продолжала гнуть свою линию.

– Вы даже не дали мне возможности чему-то научиться, – я старалась говорить спокойно, хотя внутри все дрожало от возмущения. Я знала, что иду по острию лезвия, но отступать не собиралась. – Меня отправили на ночное дежурство без какой-либо подготовки.

Хотелось добавить к этому, что Вета даже хотела оставить меня безоружной, но я решила упустить этот момент.

– Мне не дали возможности учиться дальше, попробовать себя в бою.

– Ты попробовала. Этого достаточно.

– Но я же убила одного синего… То есть тварь.

– И чуть сама не стала одной из них.

Разговор заходил в тупик. Чувствуя, что никак не получается пробить ледяную броню Германа, я начала паниковать.

– Пожалуйста, – сказала я, с трудом сдерживая слезы отчаяния, – дайте мне шанс. Для меня действительно это важно.

В тот момент даже самой себе я не смогла бы ответить на вопрос, почему стать рейнджером настолько важно для меня, что я готова упрашивать и унижаться перед черствым мужчиной.

После сухого очередного «нет» я опустила голову и почувствовала, как слезы катятся по щекам. Поспешно развернулась, чтобы их скрыть, и, не глядя на брата и сестру, направилась к выходу. Говорить больше было не о чем.

Это поражение.

Это конец.

Конец моим мечтам. Моему пребыванию в Логове. Моей жизни рядом с родителями. Мне не хотелось оставаться в этой деревеньке, где каждый день я буду смотреть на рейнджеров и вспоминать о своей неудаче. Куда я пойду? Что я буду делать? Одна.

Пока все эти мысли пробегали у меня в голове, послышался голос Веты:

– Я сама займусь ее обучением.

Я остановилась, не в силах поверить в то, что только что услышала. Вета решила заступиться за меня и помочь? Я поспешно вытерла слезы и повернулась, чтобы посмотреть на нее и на Германа, который был удивлен не меньше меня.

– Ты тоже не слышишь, что я говорю? – спросил он сестру не менее сурово, чем разговаривал со мной.

– Слышу, – невозмутимо ответила Вета. – Просто я верю, что у нее есть способности. Другой на ее месте убежал бы в ужасе. Да, она не убедилась в безопасности. Да, чуть не погибла. Но она осталась и боролась до конца. Я поработаю с ней. Уверена, она себя еще покажет.

Герман начал не на шутку злиться: на чуть выступающих скулах играли желваки, густые черные брови сдвинулись, губы плотно сжались.

– Я еще раз повторяю… – начал было он, но Вета перебила.

– Дай нам месяц. До первой вылазки. Именно тогда все будет ясно – она или умрет, или станет рейнджером.

Умирать, конечно, не хотелось, но у меня появился шанс. Благодаря Вете, как это ни странно.

– Тебе-то какое дело до нее? – Герман спросил так, будто меня не было в кабинете. Будто я и правда для него – пустое место.

– Я ее куратор.

Вета била брата его же словами. Непонятно, для чего ей это все было нужно – особой симпатии к своей персоне я не чувствовала. Казалось, Герман не готов отказываться от своего решения, но заявление Веты подействовало на него успокаивающе. По крайней мере, резкие черты его лица разгладились, голос обрел прежнее хладнокровие:

– Теперь это твоя проблема, – он небрежно махнул рукой в мою сторону.

«Это». Уже порядком надоело, что он мало того, что считает меня никем, так еще и не стесняется открыто это показывать.

– Свободны.

Получилось. У нас получилось! Я остаюсь. Я добилась, чего хотела. Маленькая, но все же победа.

– Легко не будет, не надейся, Птичка, – через плечо равнодушно сказала Вета и вышла из кабинета. Я поспешно выскользнула следом за ней, лишь бы ни минуты больше не оставаться с человеком, которого начинала тихо ненавидеть.

Легко действительно не было.

Было чертовски сложно. Меня ждал тернистый путь становления – от офисного работника до рейнджера в период постапокалипсиса. Изнурительные тренировки высасывали все силы. Причем не только физические, но и моральные.

Я так и не смогла понять, почему Вета решила меня оставить. После решающего мою судьбу разговора она стала относиться ко мне хуже. Крепло ощущение, что я не оправдала ее ожиданий – Вета стала раздражительной и постоянно повышала на меня голос во время занятий, хотя я выкладывалась на пределе возможностей.

Место в Тихом мне так и не дали. Я лишь изредка могла издалека любоваться двухэтажным деревянным домиком у моря, украшенным незамысловатым орнаментом. Наверное, чудесно любоваться волнами с балкона на втором этаже.

Впрочем, жизнь в бытовке не казалась чем-то ужасным. Каждый вечер после обучений я приходила и падала замертво на свою жесткую, но в такие моменты казавшуюся пуховой периной, кровать. Соседка меня особо не тревожила, мы с ней практически не сталкивались: я пропадала на тренировках, а она – неизвестно где. Чем Бешеная блондинка занималась, я не знала, но ходили слухи, что общение с противоположным полом занимало ее куда больше работы.

Несколько раз в неделю я навещала маму и папу. Как бы мне ни хотелось жить с ними, это оказалось невозможным – их дом был совсем крошечным, рассчитанным на двоих человек. Да и без меня им было неплохо. Казалось, отношения родителей только окрепли после начала эпидемии.

Зоя меня старательно избегала. В столовой ее не было видно. Я знала, где она живет, но все мои попытки наведаться в гости заканчивались провалом – дверь никто не открывал. Она всегда была странной, поэтому я на время оставила ее в покое, с головой уйдя в обучение.

Зато я подружилась с Петрой – девушкой, которая тренировалась вместе со мной и Русланом. Несмотря на хрупкое телосложение, она имела сильный волевой характер и не пасовала ни перед какими трудностями, оправдывая значение своего имени, означающего «камень», «скала».

– Почему тебя назвали Петрой? – как-то спросила я.

– Меня воспитывала бабка, упокой Господь ее душу, которая была бесконечно влюблена в Петра Первого.

– Этот тот самый Петр Первый, который стал последним царем всея Руси? – с улыбкой уточнила я.

– Именно. Бабка всегда летала в облаках, мечтала о великом. Чем ей так полюбился образ императора, не понимаю. Но факт остается фактом. Вместо того, чтобы назвать меня, например, Таней или, не знаю, Машей какой-нибудь, моя бабуля дала мне имя Петра – в честь своего кумира. Странная она, конечно, была. Но жарила самые вкусные блины на свете.

Петра оказалась не менее странной, чем ее бабка, судя по рассказам. Она много говорила, перепрыгивала с темы на тему, но при этом оставалась искренней и отзывчивой. Мы с первых дней обучения привязались друг к другу словно невидимой нитью. К тому же она понравилась Паше, что не могло меня не радовать. Всегда и везде мы ходили нашей новообразовавшейся компанией в свободное от работы время. В нее легко могла бы вписаться и Зоя.

Но принцесса преподнесла сюрприз, о котором я и не подозревала.