– Всё правда, всё, что Родя тогда сказал. Мужа дочери своей из хасов назначил, а до свадьбы в школу отправил, охрана кругом, никуда не выпускают. Вито согнул твоим спасением, мол, ежели что с тобой случится – то его вина будет.

– Алекс?

– Жив, его Сережа как-то лечит своей энергией. Ты не причём, не твоя вина, он как узнал, что Ясеньку Амир продать решил, так с ним всё и началось…

Фиса опустила голову и повторила:

– Рина, ты не причём, виной себя не изводи, каждый своё должен пройти, им такое выпало.

– Да из-за меня он…

– Нет, птица наша святокрылая, его самого черёд пришёл, ты всё правильно делаешь, жизни его учишь, человеческой любви…

– Да какая любовь!

Подскочив, я заходила по комнате в нервном возбуждении, руки дрожали, слёзы готовы были выплеснуться из глаз.

– Ты не мельтеши, спокойствие от тебя надобно, коли спасти их задумала.

– Как?! Фиса, как я их могу спасти? Я вчера опять… то на коленях умоляла, обещала, что всё сделаю, как прикажет, а потом истерику закатила…

– Красиво.

– Что… красиво?

– Дерёшься, говорю, красиво.

От удивления я даже остановилась в своём лихорадочном беге:

– А откуда ты… неужели показал?

– Показал.

– Фиса… я одного не понимаю… вернее много не понимаю… зачем он всем показывает… как я…

– Так учит всех.

– Чему? Какая я идиотка? Посмотрите, какая дурочка… что все люди такие… да?

Она усмехнулась горькой усмешкой, опустила глаза и медленно проговорила:

– Амир мудрый вождь.

– Мудрый? Вот это ты называешь – мудрый?!

Я широко взмахнула руками, что натворил, какой может быть мудрый, если такое со всеми совершил.

– Учит всех… жить учит, раз любовь в себе почувствовали, бороться за неё заставляет… да на помощь от них надеется.

Фиса опять задумалась на мгновение, как исчезла в своих мыслях, а я пыталась осознать её слова.

– Рина, зверь в нём, да вождь единовластный душу с любовью делят. Амир как может тебя от них защищает, на других отыгрывается… да и то, не убил же никого… уже победа.

Она медленно встала и подошла ко мне, погладила тёплой ручкой по щеке:

– Я когда тебя на коленях-то увидела, поняла – твоя любовь всё сможет, переборет в нём зверя. Ты меня из такой тьмы достала своим прощением…

– Фиса, я не помню и думать об этом не хочу…

– Я знаю. Ты и свои страдания ради него не хочешь помнить, только ведь он-то помнит, каждый миг помнит и думает об этом постоянно, вот Тьма ему и говорит, что любить его ты не можешь… игра это у тебя. А любишь ты только их.

Мы долго смотрели друг на друга: всезнающая ведьма пыталась увидеть во мне понимание сказанного ею, а я растерянно всматривалась в её глаза в надежде найти подтверждение этих слов.

– Я с ним играю?

– Ты скажи-ка, берёзка белая, красавица, да умница-разумница, что ты за эти ночи да дни надумала? Веры в него у тебя нет, только небось и рассуждала, что он играет с тобой ради энергии, да ещё это слово сто раз повторила…

– Какое слово?

Она как смотрела в моей голове, видела все мои сомнения.

– Эмоции. Раз любовь от тебя затребовал, значит, Амиру нужны твои эмоции. Так ли думала? А ещё, что он для другой женщины старается, научится у тебя любить, да и найдёт себе настоящую жену.

Фиса сразу поняла по моему мгновенно покрасневшему лицу, что права и только тяжело вздохнула:

– А что у него в душе… как в этом бардаке твоём… подумать не смогла, ума не хватило, да гордыня не позволила.

Она опять погладила меня по щеке и неожиданно прошептала:

– Спасение ты наше, всем нам спасение. Ты меня не слушай, делай, как можешь, только живи, просто живи. Бей ирода, кидайся, чем попало, да бардаки устраивай, он счастлив от этого, душа в нём просыпается.

Вот оно – я Амира не позвала, саму возможность исключила, быть рядом не позволила, и сразу Тьма его накрыла, ирод взял верх над его душой. Фиса почувствовала изменение моего настроения и даже вздохнуть боялась, напряжённо всматривалась в мои глаза. Мои слова позволили ей задышать:

– Мы будем обедать в столовой.

Амир пришёл, когда я уже пила апельсиновый сок и говорила о том, что витамины очень полезны для восстановления нервной системы. Фиса только кивала головой, но сама сок не пила, потягивала травяной настой.

– Добрый день.

– Привет.

Строгое лицо и властный взгляд не произвели на меня должного эффекта, я продолжила:

– Амир, представляешь, я говорю Фисе, что соки полезны, а она всё о своих травах говорит.

Фиса подняла на меня взгляд – и когда она успела это сказать – но кивнула. Амир сел на диван и сложил нога на ногу, поза уверенного в себе хозяина гарема. Только взгляд синих глаз подвёл, слишком ярко они сверкнули радостью, обрадовался, что я в хорошем расположении духа и ничем не кидаюсь.

Продолжая рассуждать о полезности витаминов для нервной системы, даже перечислила некоторые, я рассматривала Амира. Слова Фисы заставили меня в который раз посмотреть на наши с ним отношения с другой стороны. Просто моё присутствие, моя энергия и мои эмоции помогают ему бороться со своими демонами в душе. И моё очередное физическое страдание всколыхнуло в нём боль и тоску о невозможности наших отношений, не обязательно любви, просто отношений двух созданий природы. А чем мужчина может ответить на свои же мысли, любой, но особенно ирод и вождь – только гневом на тех, кому с его точки зрения лучше, чем ему. У кого всё получилось само собой, сразу тебе и любовь взаимная, и моя поддержка. Вот он, камень преткновения – с ним постоянные разборки, не так сказал, не то сделал, а к ним любовь и сострадание. Он меня к ним ревнует, даже к Мари, своей дочери и единственной надежде в жизни.

Амир смотрел на меня тёмными глазами и тоже о чём-то серьезно думал, иногда хмуря брови. Руки он сложил на груди, весь закрылся от меня, если судить по объяснениям психологов, или от себя. Вернее, меня от себя закрыл, как говорит Фиса, защищает меня от тьмы в своей душе. Что будет, если я сейчас подойду к нему… надо попробовать. Я встала из-за стола, вызвав тревожный взгляд Фисы, и подошла к Амиру, он сразу подскочил и мрачно насупился.

– Ты сказал, что я не рабыня.

– Ты не рабыня.

– Значит, я могу обратиться к тебе с просьбой?

– Говори.

– Прокатимся на яхте?

Мне было высоко на него смотреть, и голову он как-то странно повернул, но яркий блеск в глазах я заметила. Не вписывалась моя просьба в запланированную систему поведения, поэтому решение никак не давалось. Амир даже вздохнул, а я смотрела на него преданными глазами, пытаясь удержать улыбку. Не буду оценивать поведение Амира, да и своё тоже, сейчас он со мной и я хочу просто быть рядом с ним, а как будет дальше, так и будет. И вдруг неожиданный вопрос:

– Анфиса, ты с нами?

Фиса подпрыгнула на стуле и испуганно посмотрела на меня:

– Я бы лучше на берегу осталась… если что, кому-то спасать надобно будет… из пучин вод… морских…

– Спасут.

И такая строгость в тоне, что я голову опустила, но Фиса слишком сильно боялась моего руления:

– Амир, я травки заварю… ванну приготовлю… после плавания-то понадобится согреться. Я останусь на берегу.

Она даже руками за края стола схватилась, чтобы не унесли силой. Я хихикнула и попросила Амира:

– Пусть остаётся, а я с удовольствием потом полежу в ванне.

Сложно давалась вождю его роль, строгий взгляд исчезал под синевой, губы готовы были улыбнуться, хотя он и старался удержать маску недовольства. Да и против двух женщин бороться оказалось сложно, мы смотрели на него умоляющими глазами, а я даже кокетливо закусила губу. И кто бы мог подумать, что именно это движение поможет решиться грозному ироду, он задержал свой взгляд на моей губе и приказал:

– Вито, яхта.

Море готовилось к шторму, ну я так решила, когда увидела волны. Амир помог мне подняться на борт, но на руки не взял. И всю дорогу лишь чуть придерживал за локоток, вдруг запнусь на лестнице или просто за свои ноги. А я обратила внимание, что, несмотря на волны, яхта практически не качалась, стояла ровно. И пришло понимание, что я должна ему сказать.

Амир подошёл к рулю и удивлённо взглянул на меня, почему не бросилась сразу рулить, а стою и рассматриваю что-то с борта. Я ничего не увидела и решила уточнить:

– Амир, кто-то держит корабль? Или это… как… система противовесов?

Взгляд стал синим-синим от моих познаний в морском деле и неожиданности такого вопроса.

– Боевики и специальная …система противовесов.

Он не удержал строгого выражения лица и улыбнулся.

– Боевики? Они что, в воде, там?

Я бы упала, так перевесилась через борт яхты, чтобы увидеть боевиков, но Амир успел подхватить меня и поставил на палубу.

– Ты их не увидишь.

– А жаль, так интересно… получается и тот корабль тоже они…

– Нет. Он сам такой непотопляемый.

Наконец я подошла к рулю, но лишь коснулась пальцем дерева.

– Красивый… научи меня управлять яхтой.

И опять синева удивления, он даже голову наклонил, чтобы лучше меня рассмотреть:

– Ты уже управляла яхтой.

– Я не управляла, я рулила куда попало, и яхта не утонула только потому, что её удерживали боевики и система противовесов. А сейчас я хочу научиться управлять.

Я говорила спокойным серьёзным тоном и внимательно смотрела на Амира. Он сразу понял, что я имею в виду что-то другое, не просто управление яхтой:

– Что ты хочешь сказать?

– Если бы не боевики и система противовесов, то моё руление утопило бы корабль, ну и яхту. Пока я научусь… могу потопить много разных кораблей. А боевики их держат.

2

Мы так и не вышли в море. Амир долго смотрел на меня, потом подал руку и повёл в помещение внутри яхты, не знаю, как оно называется, но точно не каюта. Командный пункт адмирала. Это яхта Амира, персонально его водный транспорт.

Я походила вокруг большого стола, аккуратно обходя его, чтобы даже краем одежды не задеть, вдруг опять какой отчет о движении истребителей получу. Самый большой экран был закреплен на потолке, по всей его поверхности постоянно проходили какие-то цифры и непонятные значки. Кресло тоже космическое, вернее – адмиральское.

Амир наблюдал за мной внимательным тёмным взглядом, и когда я встала рядом с креслом, стараясь ничего не коснуться, мрачно сказал:

– Я умею управлять яхтой.

– А есть что-то, что ты не умеешь делать?

– Я могу научиться.

– Ну да, а мне даже не стоит начинать учиться управлять яхтой, одна надежда на боевиков, что они спасут меня и тех, кто осмелится плыть вместе со мной. Значит, без них мне нельзя выходить в море.

Если он не поймёт, то всё, я больше не знаю, как ему объяснить, что все те, кого он так жестоко отвёл от меня, на самом деле помогают нам обоим удержаться в штормовом море нашей любви. Интересно подумала, действительно, похоже – никогда не знаешь, с какой стороны подует ветер и когда начнётся шторм с громом и молниями. Нашей ли? Может, только моей? Не буду рассуждать, Фиса права: не надо мельтешить, хочу спасти свой ближний круг, надо быть спокойной. Значит так, повесим флаг с девизом, что Амир меня любит, только ещё не знает об этом.

Вождь есть вождь, он мыслит не так как обычные гражданские, Амир хмыкнул, усмехнулся почти улыбкой и отвёл руки за спину.

– Рина, ты удивительная женщина, готова на любые жертвы ради других.

– Не других, а своих.

– Своих?

– Все свои: Мари, Яна, Фиса, Вито…

Амир не стал дожидаться, когда я перечислю весь ближний круг:

– Почему они – свои? Разве Анфиса своя?

– Своя. Она мне очень помогла…

– Она хотела тебя убить.

– Но не смогла. Если бы она уже не стала своей, то убила бы. Фиса помогла мне понять, не так, хоть немного узнать ваш мир, в который я случайно попала.

– Не случайно.

– Не случайно, но я не об этом. Я из своей обычной жизни попала в… сказку, легенду, миф, я не знаю, как правильно сказать. И в том, что не сошла с ума именно её заслуга, она мне многое объясняла… то, о чём молчал ты. И тебе она объясняла, как с человеками общаться… Амир, если бы не они все, я бы не выжила, не в физической боли, а в одиночестве.

От напоминания о боли Амир нахмурился и опустил голову, а вот этого допустить нельзя.

– В Испании Мари спасла меня своим присутствием, своей молодостью и отношением ко мне, таким искренним и чистым.

Да, и Испанию зря вспомнила, Амир хоть и поднял взгляд, но глаза были такими, что теперь голову я опустила. А пусть, сам виноват во всём, нечего на других сваливать ошибки своего поведения.

– Они те самые боевики, которые удерживают мою… мой корабль.

– Мою… что?

У меня не хватило храбрости ответить честно, я едва успела себя остановить – говорить о своей любви была ещё не готова.

– Яхту.

– Ты не это слово хотела произнести.

– Не это, но другое пока не могу… или не хочу.

– Почему?

Амир оказался рядом со мной и схватил за плечи, но я всё ниже склоняла голову, и он отпустил руки. И тут я взорвалась, слова вылетели из меня, не успев посоветоваться с головой:

– Да потому что ты меня никогда не слушаешь! Даже когда делаешь вид, то не слышишь! Просто не слышишь! Ты вождь и всякое такое, а я простая глупая женщина, я живу эмоциями! Со мной нужно разговаривать, понимаешь – словами, буквами, просто рядом быть, а не сбегать каждый раз! Подумаешь, мне плохо стало, ты можешь спасти меня просто своим присутствием! Тем, что ты рядом, что бы я ни наговорила в бреду, в бреду! Ты же не знаешь, что со мной в этот момент происходило, откуда эти монстры… всё от незнания, непонимания всего! Если я дура, так объясни, поговори со мной, а ещё лучше сначала спроси – что и почему не поняла!

Я остановилась в своей гневной речи, чтобы набрать воздуха, но Амир подхватил меня на руки и поцеловал. Мои попытки освободиться из его рук он игнорировал, всё сильнее прижимая меня к себе. И улыбался, целуя меня:

– Рина… ты… самая прекрасная…

Ещё не совсем придя в себя от поцелуя, я смогла только прошептать:

– Яхта…

Амир расхохотался на всё море и закружил меня вокруг стола, умудрившись ничего не задеть. Я не успела заметить, как мы оказались в столовой.

– Ужин.

Опять Амир лучше меня знает, что я уже проголодалась, хотя совсем недавно был обед. Но я решила не спорить, не разрушать только что образовавшегося намёка на мирное сосуществование, хотя понимала, что он поцелуем остановил поток обвинений в свой адрес, решил, что для первого разговора достаточно.

Когда в столовую вошёл Фред, я вскочила и подбежала к нему:

– Фред, я так рада тебя видеть, ты приготовил мороженое?

– Да.

Он хлопнул в ладоши и в дверях появились высокие парни с подносами на руках. Все действо напоминало кадры из фильмов о королевских приёмах, блюда с подносов заполнили весь стол, и я с ужасом посмотрела на Амира, куда столько, нам с Фисой этого не съесть никогда, даже перепробовать все блюда не удастся. Но он только улыбнулся:

– Всё для тебя.

Мягкий, почти нежный взгляд и улыбка, строгий вождь уступил место радушному хозяину дома, или влюблённому мужу. Ух, ты, как я подумала, а всего-то один поцелуй. Два, если считать день появления.

Фиса даже ахнула, когда появилась в столовой:

– Рина, ты что, все запасы решила за раз извести?

– Это Фред постарался.

Она с сомнением посмотрела на него, и чего это он так расстарался, а Фред только улыбнулся ей и широким жестом пригласил за стол.

Ужин превратился в дегустацию самых разнообразных блюд и надо отдать должное Фреду, он подавал нам каждого блюда по совсем маленькой порции, чтобы мы смогли попробовать больше вкусностей. Но на мороженое я уже посмотрела очень грустно, пожалуй, даже маленькой ложечки не смогу в себя втолкнуть. Дополнением к блюдам был рассказ автора кулинарных изысков – кстати, уже очень сносно изучившего язык жены вождя – о том, какие народы придумали эти рецепты. Мы с Фисой только удивлялись познаниям Фреда, а Амир улыбался и изредка кивал головой своим мыслям.

Я всё же съела несколько ложечек изумительного мороженого странного синего цвета, а Фред рассказал, что такое мороженое делали древние римляне, добавляя в лёд такую-то травку, совершенно непроизносимое для меня название.

– Это просто лёд?

– Да, вкус придаёт сок этой травы. Но сейчас она встречается очень редко, лишь в нескольких, сохранившихся с тех времен, рощах.

Фреду очень нравилось говорить с нами, он счастливо улыбался, а глаза светились нежностью. Только вот как к этому относится вождь, было непонятно. Амир так ни слова и не произнёс, хотя время от времени посматривал на него странным взглядом, не грозным, но странным. А я, слушая рассказы Фреда, пыталась понять: он готовил свой выход с торжественным ужином до моего разговора с Амиром, значит, тот ему это уже разрешил, или приказал. Явно несамостоятельное решение повара показать, что он лучший в мире. И тут же догадалась – Фред знакомое лицо, но не ближний круг, лишь повар, хотя тоже успел сыграть свою роль в наших отношениях.

– Анфиса, ты приготовила ванну?

Опять строгий тон, и взгляд вождя на заседании штаба войск.

– А как же, можно хоть сейчас купаться.

Амир встал, посмотрел на Фреда и тот, слегка поклонившись, вышел из столовой.

– Рина, я сейчас уеду и вернусь утром.

Я только кивнула головой, можно подумать, он мне докладывается, что будет занят – мол не скучай дорогая жена. Или поедет вызволять из ссылки кого-нибудь из ближнего круга? Я уже открыла рот, чтобы спросить, но тут же опустила голову, не нужно торопить события, пусть сам решит, кого можно допустить к общению со мной.

– Ты что-то хотела сказать?

Он меня чувствует, или догадывается о моих мыслях после громкой выходки на яхте. Я хотела отшутиться, но вдруг честно призналась:

– Всего лишь хотела спросить, кому ты разрешишь вернуться ко мне.

– Почему передумала?

Амир оказался рядом со мной, руки в карманах и тот же строгий взгляд.

– Это твоё решение – разогнать всех по дальним углам, тебе и возвращать.

Усмешка едва тронула губы, а в глазах появился прищур, но я не опустила взгляд, хотя смотреть на такую высоту было неудобно.

– И ты не будешь…

– Нет, я не буду ни за кого просить. Вам с этим жить Ваши шестьсот лет.

Я не ожидала от себя такого тона и повторения своих слов, сказанных в истерике. Но деваться некуда, сказано уже, почему-то мозг решил именно так напомнить о нашем разговоре. Всё понятно, поцелуй поцелуем, но от своих слов, пусть и высказанных в таком состоянии, я не отказываюсь. И только теперь осознала: я сказала: «Вам», не «тебе», а «Вам», отодвинула его самого в положение чужого, не своего. Да ещё и намекнула – срок моего присутствия рядом с ним недолгий, ему решать, как это время проводить, как жестокому хозяину или любящему мужу. Ну, с этим я погорячилась, хотя учить любви сложно в условиях рабства, лучше в состоянии иллюзии этой самой любви. Или хотя бы мирного сосуществования.

Прищур стал жёстче, чёрные глаза практически исчезли, а я опустила голову, думай вождь и решай, раз признал, что я не рабыня в твоём доме. Когда я посмотрела на него, Амира уже не было. Фиса длинно вздохнула и покачала головой: