– Заткнись уже наконец! Жалко смотреть на твои несчастные потуги и подлизывания. Отвратительней людей, плюющих тебе в лицо, могут быть только лицемеры, вытирающие ноги о твою спину. Если ты вдруг не догнал своим жалким водительским мозгом, то я сейчас тонко намекнул тебе, что ты лишь жалкое подобие человека, которое готово лизать чужие зады, лишь бы не потерять место.

– Подождите! – испуганно промямлил мужчина и резко свернул ко входу территории школы. – Юный господин!

– У меня есть имя! – мальчик вышел из лимузина, не удосужившись взять ни зонт, ни портфель. – Меня зовут Феликс! Неужели такое сложное имя для вас, мистер водитель?

Развернувшись спиной к лимузину мальчик направился в сторону школы и лишь через минуту осознал, что на улице давно идет ливень.

– Да чтоб тебя… – уже стуча зубами мямлил Феликс, что не удивительно, ведь одет он был в одну школьную рубашку и брюки.

– Господин Феликс! – бежал к нему водитель с зонтом в руках, периодически спотыкаясь.

– Оставь меня! – рявкнул мальчик и осекся, увидев возле входа в школу силуэт высокой женщины, одетой в черный плащ.

Он встал как вкопанный посреди пустой парковки, до которой они так и не доехали. Это, безусловно, было что-то новенькое, потому что Феликс может поклясться чем угодно, что этой женщины раньше не было здесь и сейчас быть тоже не должно.

Прозвенел звонок, оповещая, что урок начинается. Он стоял, впитывая в свою намокшую одежду дождь, и пропуская ко входу последних бегущих детишек. А женщина все продолжала стоять прямо возле входа, будто поджидая именно Феликса.

Сглотнув нервный ком мальчик попятился в сторону водителя.

– Мне. Не хорошо. Надо бы сменить одежду, – как-то неуверенно и слегка дрожа промямлил Феликс не сводя глаз с пугающего силуэта.

– Да, конечно, конечно! – не растерявшись водитель быстро повел под зонтом мальчика обратно в машину, мысленно проклиная свой первый рабочий день и непутевого мальчишку.

Пребывая в каком-то черезчур отрешенном состоянии Феликс мысленно дал себе пощечину, чтобы привести себя в чувство и не дать страху взять верх над ситуацией.

«Ничего страшного не произошло. Я в машине. Она позади. Все хорошо», – мысленно размышлял мальчик.

– Вам что-нибудь нужно, господин? – обеспокоенно поглядывал на мальчика в зеркало заднего вида водитель.

– Мне нужно, чтобы ты молча вел машину, – грубо ответил Феликс, вновь возвращаясь к раздумьям.

Несколько минут и слышится скрип тяжелых ворот, которые оповещают о прибытии мальчика домой.

Немного успокоившись Феликс решает, что необходимо рассказать остальным об утреннем инциденте. И чем скорее он расскажет, тем лучше будет для всех.

– Пожалуйста, выхо… – дворецкий не успел даже открыть дверь.

Мальчик пулей вылетел из лимузина и забежал в поместье, не удосуживаясь никому ничего пояснить.

«Пускай этот мужик им объясняет почему ЮНЫЙ ГОСПОДИН вернулся весь дрожащий, промокший и перепуганный», – радовался пакости Феликс.

Уже оказавшись в комнате, которая, к счастью, находилась на первом этаже, он мигом меняет свою официальную одежду на более просторную: толстовку с капюшоном, чтобы скрыть лицо, и теплые спортивные штаны, чтобы не заработать себе пневмонию.

Взяв только свою карту с накоплениями и зонт, прихваченный с собой из машины, он прыгает в окно, понимая какой бардак начнется в поместье после такого его ухода.

«Возможно, даже позвонят отцу», – весело думал Феликс, покидая территорию поместья.

8:00

– Физическое событие зависит от системы отсчета. И у каждого своя система отсчета. Именно, именно, – бубня себе под нос, что-то усердно записывал мужчина.

Дождь, вперемешку с ветром стучал по закрытому окну, будто умоляя впустить его внутрь и спрятать от самого себя. Но даже дождю не уйти от себя и своих страхов. Если силам природы это не подвластно, то что говорить о людях.

– Если учесть, что для каждого из нас система отсчета начинается 17 сентября ХХХХ года, то можно… – резким движением он перечеркивает свою мысль. – Нет. Не то. Сюда больше подойдет теория Хью Эверетта. Если чисто теоретически представить каждого участника в виде электрона, то можно предположить, что в качестве квантового объекта мы можем находится в двух местах одновременно. Да, даже не в двух, а в бесконечном множестве. Все зависит от вариаций событий.

Мужчина средних лет проснулся относительно недавно и еще не успел толком разобраться ни с мыслями, ни с вещами. Белая рубашка была помята и не застегнута на верхнии четыре пуговицы, оголяя ключицы. Галстук валялся где-то под кроватью и уже давно был не нужен своему хозяину. Слегка отросшие темные волосы мужчины топорщились в стороны, а очки чуть сползли с носа, дополняя картину неряшливости.

– Но это если рассматривать нас самих, как электронов. Что, собственно, невозможно. А если рассматривать каждого в качестве наблюдателя, то это просто…, он остановил поток мыслей пытаясь подобрать правильное слово. – Тупо. Глупо. Бессмысленно. Невозможно.

И вновь перечеркнул текст. Не особо, впрочем-то жалея, ведь все было в его голове.

– Ахах. Ну не приводить же мне в самом деле теорию струн, – устало потирает глаза мужчина и игнорирует настойчивую головную боль. – Но пока что она подходит больше всего, и то, потому что непонятнее.

Разговоры с самим собой являлись обычным делом в его жизни. С самого детства никто из других детей не мог поспеть за ходом его мыслей. Став старше, никто не мог понять его идеи и теории. Ни в школе, ни в высших учебных заведениях. Лишь к тридцати годам, когда он получил высшую ученую степень «доктор физико-математических наук», его наконец приняли. Не все. Но для него это было хоть и маленькой, но победой.

Отложив ручку в сторону он решил заварить себе кофе, чтобы немного дать мозгу отдохнуть. С такой насыщенной жизнью, какая у него сейчас, нужно заботится больше о своем психическом состоянии, иначе есть риск попасть в дурку.

«Хотя тут даже психиатрическое отделение не поможет. Бум. И через три дня ты снова в исходной точке на свободе. Один уже пытался», – отпивая глоток жгучего кофе, вспоминал свой самый первый день в этом городе мужчина.

Тук-тук.

Кофе с громким кашлем выплевывается обратно в кружку.

– Это еще что за шутки, – откашливаясь хрипит мужчина и проходит из кухни в зал, вставая напротив входной двери.

– Мистер Ян, вы здесь? – доносится с другой стороны незнакомый мужской голос.

Яна передергивает от неправильности ситуации и он всерьез задумывается над тем не добавлял ли он себе в кофе чего-нибудь лишнего.

– Мистер Ян?

– Да вы точно шутите. Это антинаучно! – отходя от голоса за дверью подальше и подбираясь к столу шепчет мужчина.

– Мистер Ян, не заставляйте принимать радикальные меры, – слышится от двери.

– Какие еще, к Дарвину, радикальные меры? – истерично спрашивает у двери мужчина, но тихо, чтобы его не услышали.

Схватив со стола чертежи, бумаги и ручки, Ян открывает небольшое окно. Ветер с дождем с силой врезаются в его лицо. Волосы танцуют причудливый танец и извиваются, будто змеи. По стеклам очков скатываются капельки дождя. И чувствуется запах свободы.

– Не делайте поспешных действий. У нас к вам предложение, – слышится из-за двери.

Ян не тот человек, который действует не подумав. По крайней мере, так считали все, кто его знал. Все видели в нем опору, эрудита, человека, который знает как спасти жизни сотни людей в непонятной ситуации. И Ян действительно мог бы найти выход из любой ситуации.

Но для других.

Свои же проблемы он предпочитал либо избегать, либо от них убегать. И потому, как бы жалко это не выглядело сейчас, он вновь решает действовать проверенным путем. Он убегает. Точно так же, как бежал от семьи, друзей и девушек, с которыми, якобы, у него могло что-то получится.

Его не сильно волновал голос за дверью. У Яна был свой эксперимент. Был примерный план действий на ближайшие три дня и в эти планы не входила побочка в виде незнакомого мужчины.

Аккуратно перелезая на скользкую лестницу мужчина быстро спускается вниз. Минуту и он уже стоит на мокром асфальте с обратной стороны дома.

Открывая предусмотрительно прихваченный зонт и протирая от капель дождя очки, Ян, с видом будто бы ничего не произошло, идет в сторону кафе, которое компашка детишек выбрала для места встречи.

«Все-таки стоит рассмотреть вариант с перемещением сознания в пространстве и времени», – думает ученый, переходя на другую сторону улицы.

8:25

Шла третья минута с того момента, как парень упал в прихожей квартиры и начал биться в судорогах.

Такое бывало с ним каждый раз. После очередного взрыва и возвращения в 17 сентября. И с этим, кажется, уже ничего нельзя было сделать.

С каждым разом судороги длились дольше, чем до этого. Голова болела и пульсировала все сильнее, будто по ней били, как по церковному колоколу. Но больше всего парень не любил моменты, когда после приступа мысли возвращались к нему в голову, но уже не в той форме, что были раньше. Мысли становились страннее и мировосприятие парня становилось страннее. Да и сам парень был все страннее.

Вот прошли долгие утреннии мучения и парень поднимается с пола. Пошатываясь идет в ванную и игнорирует свое ухудшающееся состояние.

Поворачивает кран.

Холодная вода начинает быстро бежать по трубам.

«Хорошо, – думает парень, когда подносит руку к воде. – Очень хорошо».

Привычно посмотрев на воду, стекающую по руке, парень умывается и идет собирать вещи. У него есть примерно час до того, как придет собственник, чтобы вышвырнуть его из квартиры за неуплату аренды.

«Как забавно совпало», – не в первый раз думает парнишка открывая чемодан и скидывая туда свои небольшие пожитки.

Его веселил факт того на сколько ему не везет по жизни. Родители отказались от него, когда тот был ребенком. Причину он так и не понял, сколько бы не пытался понять. Когда он попал в приют, то начал осваиваться там, но его приняли не слишком радушно, посчитав слишком странным. Почему именно это слово использовали, чтобы описать его, парень не знал. Став старше у него начало ухудшаться здоровье. И вот, по окончанию школы, ему поставили опухоль височной доли головного мозга. Сейчас ему почти девятнадцать и он умудрился пережить полу-апокалипсис и попасть во временную трехдневную петлю.

«Эх, не люблю фантастику. Лучше бы попал в фентези мир», – складывая любимые книги в жанре фэнтези размышлял парень.

Его жизнь скучная, жалкая и просто до безобразия забавная. Но даже так он сумел остаться добродушным, неунывающим и веселым мальчиком. Может поэтому все его называли странным?

Вполне возможно, что для многих немного необычно слышать из уст восемнадцатилетнего парня радостные слова благодарности, восхвалявшие судьбу за то, что та снова и снова дает ему шанс на жизнь. Он постоянно думает, что, может быть, кому-то этот шанс был бы нужнее. Кому-то, кто действительно мог достичь в этой жизни чего-то великого и большего. А не умереть в результате от жалкой болезни, которую можно было бы излечить, если бы он ее не запустил.

Он даже не сомневался, что его композиция закончится на жуткой ноте с названием «смерть».

– Жалкий кусок мусора! – слышится из-за двери. – Плати сейчас же! Или выметайся из моей квартиры!

Парень недоуменно перевел взгляд на часы. Было слишком рано для прихода собственника.

«Странно, – думает парень, а после улыбается своим же мыслям. – Но очень интересно».

– Ты меня слышишь!? Открывай, кому говорят! Зен! – не унимался собственник.

– Ну-ну, не стоит так нервничать и кричать, – подходя к двери и поднимая руки в примирительном жесте, будто это мог видеть мужчина, проговаривает Зен.

– У нас был уговор! Ты попросил отсрочить оплату на месяц и я согласился. Отдавай деньги! – стучал по двери мужчина.

«Как-то слишком эмоционально реагирует в этот раз», – хмурясь думает парнишка.

Зен быстро дозакинул в чемодан вещи, а после решительно открыл дверь, встречаясь с глазами собственника.

– Я готов съезжать, – улыбаясь проговаривает парень и пытается пройти мимо.

– Ты оборзел!? Щенок! Вещи ты оставляешь мне, – возмущенно вопит упитанный мужчина и отбирает у парня потрепанный жизнью сундук на колесах.

– Подождите, но как я без вещей… – грустно бубнит Зен, смотря на собственника с мольбой в глазах.

На мужчину, увы, прием «щенячьи глазки» не действовал.

– Надо было раньше думать. Тем более уговор был таков, что ты никого в квартиру водить не будешь. Мало того, что не платишь, так еще и развлекаешься тут со всякими блондинками.

На это Зен лишь ошарашено уставился на собственника, сомневаясь в его адекватности. И трезвости.

– Вы уверены, что я кого-то приводил? – немного неуверенно начал парень.

Сам Зен знал, что он никого никогда никуда не приводил. Однако жизнь такая непостоянная и никогда не знаешь, что может произойти. Мало ли.

– О, еще как. Она сама сегодня пришла ко мне. Расспрашивала, в какой именно квартире ты живешь. Я ее разумеется послал. Но эта баба доставила мне проблем.

– Так как я мог ее привести сюда, если она даже не знала в какой квартире я живу? – задал логичный вопрос Зен, решив попозже подумать о том, кто именно мог его искать.

– Мне-то почем знать! Не эту, так другую водил. Разница-то!

– Действительно, – усмехается парень, за что получает газетой по голове, которая было плотно сжата в пухлой руке собственника.

– Умничают. Живут за чужой счет. Ходят еще тут ко мне, спрашивают, – устало вздохнул собственник. – Зен. Просто иди уже. А твой багаж я сдам со всеми вещами. Что-то ценное там да найдется. Мне тоже чем-то квартплату платить надо.

– Ну так платите, но не за мой же счет, – зачем то ляпнул парнишка, хоть и знал, что будет уместней промолчать. – Не боитесь, что я подам на вас в полицию? Скажем, за кражу личного имущества?

Мужчина громко рассмеялся.

– Ты? Подашь на меня куда? В полицию… – собственник качает головой смотря на юношу. – Просто иди. Ты должен быть благодарен, что я тебя просто так отпускаю.

– Но раньше…

Зен хотел было сказать, что в прошлые разы мужчина выгонял его более спокойно, без истерик на весь подъезд и без отбираний вещей парня, но вовремя прикусил язык. Поездка в психиатрическое отделение не входила в его сегодняшнии планы. Наездился уже. Впечатлений хватило с лихвой.

– Хорошо, – легко соглашается парень и разворачивается, чтобы уйти.

Проблему с вещами он решает оставить на потом. Гораздо важнее сейчас было для него успеть вовремя к месту встречи. А заодно не попасться какой-то женщине.

Женщина.

– Эй, подскажите, – разворачивается к собственнику квартиры Зен. – Что за женщина спрашивала меня?

– Мне почем знать кто она? Говорю, какая-то блондинистая баба в черном плаще. Меня не особо заботит твоя личная жизнь, щенок. Но, как мужчина с опытом, дам совет – найди себе помоложе и поспокойнее.

Пропустив мимо ушей замечание мужчины, Зен решительно двинулся в сторону выхода.

«Надо бы поосторожней быть», – думает юноша, выходя из подъезда жилого дома через заднюю дверь, ведущую во двор.

Отчего-то было ощущение, что незнакомка может доставить кучу проблем. Не только ему, но и остальным.

– Надеюсь нас не собирают на органы пришельцы, – весело рассуждал вслух парень смотря на идущего мимо мальчика, который, видимо, возвращался со школы. – Скажи, было бы забавно, если бы ты узнал, что за тобой охотятся инопланетяне?

Мальчик вздрогнул и, проигнорировав вопрос Зена, поспешил скрыться с глаз странного парня.

– Какой пугливый.

Постояв под дождем во дворе жилого здания несколько минут и не заметив ничего подозрительного, Зен решает, что пора выдвигаться.

Его непроизвольно подергивает, когда он проходит мимо дома знакомой. Не сказать, что они хорошо ладят. Просто оба оказались в одной ситуации, да и жили, по случайности, в два дома друг от друга.

«Подождать? – спрашивает он сам у себя, хотя мысленно уже решает остаться возле дома и дождаться девушку – Интересно, что будет».

Когда парень замечает большую черную и явно не дешевую машину, которая выделяется из ряда серых железных масс на колесах, он быстро прячется за угол дома и стоит там до тех пор, пока из подъезда не выходит маленькая худая девочка. Выглядит она молодо, с двумя косичками, детское личико которой украшают увесистые очки. Этакая пай-девочка, ботанка-школьница. Но вот только это была далеко не девочка, а вполне себе взрослая девушка, старше самого парня на три года.

Она спокойно вышла из подъезда и пошла вперед, не замечая как за ней поехала черная машина.

«Очень любопытно», – думает Зен и идет следом.

8:30

Тик-так.

Звук часов наполнял собой полупустое больничное пространство двадцать четыре часа в сутки. Частой реакцией на этот звук здесь бывала извечная агрессия и недовольство некоторых пациентов, которые лежали в восточном крыле больницы с какими-нибудь несерьезными заболеваниями, и жаловались на вечное тиканье, которое, якобы, мешало им спать. Пациенты же западного крыла, у которых были более тяжелые случаи заболеваний, предпочитали относится к вечному тикающему шуму часов несколько философски. Ведь когда ты стоишь одной ногой в могиле, то невольно начинаешь задумываться о смысле жизни и смерти. И времени, в том числе.

Однако некоторым, кто лежал без сознания, этот звук мало чем мог насолить или помочь.

Пип-пип.

Издавал короткие неумолкающие звуки кардиомонитор, чем доставлял, сидящей на стуле девушке, чувство покоя и умиротворения.

Можно сказать, что девушка приходила сюда, в палату №51 западного крыла, каждую пятницу. Но по факту она была здесь каждые три дня. В один и тот же день, и в одно и то же время, она приходила к своей подруге, которая лежала в коме уже более трех месяцев, с букетом полевых цветов. Ровно в 8:30. Ни минутой позже и ни минутой раньше.

Это был ее своеобразный обряд, помогавший ей не сойти с ума.

Девушка прекрасно помнила, как именно ее лучшая подруга оказалась на этой больничной кровати. И ненавидела себя. За то, что это случилось из-за нее. За то, что она знала, что это произойдет и ничего не предприняла. И за то, что она не в состоянии сделать сейчас хоть что-то для близкого человека.

«Когда ты остаешься один на один со смертью, то близкие люди мало чем могут тебе помочь, – периодически всплывали в памяти девушки слова напутствия, которые ей сказала три месяца назад мать пострадавшей. – Так что, Эмбер, тебе нет смысла приходить сюда так часто. А лучше тебе здесь вообще не появляться».

Миссис Нора, мать лежавшей сейчас в коме подруги, ненавидела Эмбер всем сердцем. И по началу, когда произошел несчастный случай с автомобилем, и когда из-за Эмбер ее подруга Майя чуть не лишилась жизни, мать девушки запретила Эмбер навещать ее в больнице. Дошло до того, что Эмбер не пускали в палату около трех недель, а мать девушки, стоило им пересечься на улице или в больничном крыле, устраивала скандалы на всю больницу и выкрикивала оскорбления с угрозами в адрес девушки.

Благо, это прекратилось спустя два месяца.

Но встали две новые проблемы, с которыми Эмбер не знала, что будет делать.

Просидев возле подруги, которая спокойно лежала на больничной кровати, истощенная и бледная, подключенная к разным аппаратам и трубкам, не дающим ей оканчательно покинуть этот мир, Эмбер решает, что ей пора.

Она отпускает мертвенно-бледную руку и встает, чтобы поправить одеяло девушки и закрыть окно.

Но неожиданно, уже подойдя к окну и взявшись за ручку, она слышит карканье ворон. Каждый раз она закрывает окно примерно в одно и тоже время. И каждый раз идет сильный ливень. И никогда, в такой ливень, ни одна птица не летает и не издает хриплые звуки, похожие на смех.

Познакомившись со смертью однажды начинаешь замечать знаки, которые дает тебе жизнь.

Тело тут же напрягается и девушка вглядывается в окно, ища то, что может быть необычным или подозрительным. Долго искать не приходится. Взгляд приковывает большая черная машина, которая аккуратно стоит возле входа.