Сын кивнул, наблюдая за реакцией Анастасии. Конечно, в восторге она не была совершенно. Но Марк надеялся, что мать доверится ему и примет его решение, как он сам доверился Алисе, когда обо всем рассказал.

– Теперь тебе придется жениться на ней, – пошутила Анастасия.

– Вообще-то я собирался, – так, будто речь шла о чем-то совершенно житейском, ответил Марк. – Но потом случился этот инцидент, и все как-то… Ну ты понимаешь.

Анастасия понимала. Она спросила:

– Если у тебя с ней все так серьезно, ты планировал нас познакомить?

– Конечно, – фыркнул в ответ сын, – но давай сначала мы разберемся с Красой. Я же пообещал приехать? Вот и Алису с собой возьму.

Анастасия улыбнулась. Она похлопала сына по руке.

– Буду очень рада увидеться с ней. Невероятно интересно, чем же она тебя зацепила.

Марк рассмеялся, а мать продолжила:

– Зачем ты спрашивал про мои планы?

– Хотел пригласить тебя прогуляться. Я ведь уже завтра утром уеду.

– Ну хорошо, давай выйдем. Ты не думал прилечь отдохнуть, пока я подготовлю ярлык?

– Да, пожалуй, можно было бы.

Словно в подтверждение своих слов, Марк широко зевнул. Он только сейчас почувствовал себя уставшим – встать сегодня пришлось ни свет ни заря, и тело, утомленное ранним подъемом и дорогой, потихоньку теряло энергию.

– В твоей комнате все готово, можешь подниматься.

– Спасибо, мама.

Они вместе покинули кухню и направились на второй этаж дома. Там располагалась комната Марка, спальня родителей, кабинет отца и две ванные. Анастасия, ничего не сказав сыну, остановилась напротив кабинета Арсения и отперла его. Марк заходить внутрь не стал, только заглянул из любопытства. В помещении было чисто – его явно регулярно убирали. Стеклянный журнальный столик у стены, расположенный между креслами, не был покрыт слоем пыли. Мягкий персидский ковер сохранял яркие и сочные цвета.

Его вид вызвал у Марка неожиданные, непрошенные воспоминания. Ему было шесть, когда отец рассказал ему захватывающую историю о том, как глава нижегородской верви колдунов Марья Моревна сразилась с Тугарином Змеем и его войском. Колдуны победили врагов при помощи местных длаков, возглавляемых Оленевым, и Премудрой, главой нижегородских упырей. Но Змей, хоть и был побежден, не оставлял планов мести и в своей последней отчаянной попытке взять реванш послал к трем главам вервей своих убийц. Предок Лиговских успел спасти Моревну, после чего она пожаловала ему одно из сокровищ Тугарина – летучий персидский ковер.

Но за сотни лет ковер потерял свои волшебные свойства, поэтому сейчас использовался по назначению и лежал на полу. Маленький Марк почувствовал тогда острое сожаление, что на ковре больше нельзя полетать. Только повзрослев, он понял, что все рассказанное отцом было просто сказкой.

Анастасия села за рабочий стол мужа и, подняв голову, увидела в дверях Марка. На вопросительный взгляд матери он покачал головой, затем попятился и притворил дверь. А потом направился к себе.

Комната встретила его светом и теплом. Последний раз он был здесь два года назад, когда после контакта с аномалией оказался серьезно травмирован и восстанавливался почти четыре месяца. Немного разобрав вещи, с которыми потом собирался ехать в Калининград, и вытащив из чемодана все самое необходимое, Марк решил сходить в душ.

Он вышел из комнаты – коридор был пуст. Но сквозь неплотно прикрытую дверь в кабинет отца на пол падала полоска света. А еще слышался приглушенный голос матери. Вряд ли она заняла место Арсения. Скорее пользовалась его кабинетом только в случаях необходимости. Марк знал мать – она не станет брать на себя обязанности и полномочия супруга, пока был хотя бы маленький шанс, что он сам к ним вернется.

Колдун прошел в ванную, светлую и просторную, отделанную нежно-голубой плиткой, и включил воду, чтобы она нагрелась. Раздевшись, он повернулся к зеркалу и увидел себя в нем. Взгляд упал на крупный шрам, протянувшийся от левого плеча до правой бедренной кости. Два года назад жила аномалии, коснувшись его, вырвала из тела кусок. От болевого шока и потери крови Марк едва не умер, но быстрые и умелые действия матери уберегли его от этого. А потом, чтобы помочь ему скорее восстановиться, родители поделились тканями своих тел. Врач Круга и алхимик Воронцов вживил их с помощью колдовства и лечебных зелий, но огромный шрам все равно остался.

Жизнь Марка была ничем по сравнению с существованием реальности, мира, которому угрожала вырвавшаяся из-под контроля аномалия. На тот момент колдун хоть и покинул Круг, но все еще был потенциальным Пятнадцатым и самым подготовленным из молодежи. Он, не раздумывая, вернулся по первому зову матери, чтобы помочь сдержать аномалию от разрастания.

Ванная наполнилась облаками пара, на зеркало лег конденсат, и Марк забрался под струи воды. Они унесли с собой часть усталости, бодрили и освежали, но настоящий отдых мог принести только сон. И колдун с удовольствием предвкушал несколько часов в объятиях Морфея, что ждали его впереди.

А проснувшись ближе к обеду он понял, что дом пуст. В нем витала жужжащая тишина, нарушаемая лишь шумом машин и гомоном голосов, периодически врывающихся сквозь приоткрытые форточки. Похоже, мать еще не вернулась: ярлык должны были подписать как минимум треть колдунов Круга. В случае с Нижегородским хватало пятерых. Анастасия, разумеется, в первую очередь попросит тех, кто близок семье Лиговских и не станет препятствовать поездке Марка в Калининград для разговора с Красой и другими.

Впервые колдун подумал о том, а что случится, если ярлык добыть не получится? Беспокойство засвербело за грудиной, но Марк попытался его заглушить. Мать что-то придумает. В конце концов, можно сыграть на нежелании колдунов Нижегородского круга самим ехать и общаться с калининградскими чародеями. Чтобы прогнать неприятные мысли, Марк решил развеяться и прогуляться. Он переоделся и покинул дом, нырнув в зной летнего дня.

Солнце висело в чистом, бледно-голубом небе, раскаляя город, но улицы Заповедных кварталов всегда прятались в тени благодаря плотной застройке и кудрявым липам, которые тихо перешептывались на слабом ветерке. Марк вышел на оживленную площадь Горького. Колдун задержал взгляд на бронзовой статуе русского писателя, грустно и даже как-то обреченно смотрящего с постамента на город. Под ним раскинулась яркая клумба с пестрыми цветами, высаженными так, чтобы составлять хитроумный узор.

Марк по тротуару обогнул площадь и зашагал по тенистому и прохладному скверу Звездинки. Соваться на Большую Покровскую не хотелось – летом был самый разгар туристического сезона, и улица была забита праздными толпами. К приезжим колдун относился равнодушно, а вот местные ряженые, выпрашивавшие деньги за дурацкие фото, Марка раздражали.

Звездинка, как и Заповедные кварталы, утопала в зелени. Правее ремонтировали тротуар, и бетонная пыль поднималась в воздух. Ее прочерчивали золотые солнечные лучи, пробившиеся сквозь листву. Здесь было тихо и малолюдно, под скамейками искали крошки курлыкающие сизые голуби.

Дойдя до перекрестка, Марк свернул на Алексеевскую и увидел впереди краснокирпичную стену Дмитровской башни кремля. Он зашагал вдоль улицы мимо когда-то обитаемых, а теперь заброшенных деревянных домов, построенных в местной стилистике. Они еще хранили былую красоту, хотя окна и были заколочены, а деревянные стены подгнивали. Марк надеялся, что у городской администрации дойдут руки до этих строений, ведь они фактически были особенностью города.

Колдун долго бродил по родным улицам, и ближе к вечеру мать написала ему сообщение:

Где ты?

Марк набрал ответ моментально.

В городе. Давай ко мне. Приходи на смотровую площадку в Кремле, хочу посмотреть на закат.

На место встречи Марк пришел первым. Несколько скамеек, расставленных прямо у парапета смотровой площадки, были не заняты, и он поспешил сесть на одну из них. Мать подошла получасом позже.

– Что-то ты долго, – сказал Марк.

– А как ты хотел? С людьми надо пообщаться, а не просто бумагу под нос подсовывать. По крайней мере ярлык будет у тебя. Никто не отказал.

Марк лениво кивнул. Со смотровой площадки открывался панорамный вид на Стрелку и нижнюю часть города. Солнце медленно опускалось, на воде рябила световая дорожка – будто брызнули расплавленным золотом. Проплыла баржа, разбивая дорожку. Колдун щурился, глядя чуть ниже солнечного диска. Когда он в последний раз сидел здесь и смотрел на закат? Много лет назад. Колдун внезапно почувствовал, как от тоски по дому слегка сжимается в груди.

– Спасибо большое.

– Ты всегда можешь прийти ко мне за помощью.

– Неужели ты не злишься? – вдруг спросил Марк. Слова вырвались против воли, он не собирался задавать этот вопрос ни ей, ни отцу.

– За что мне злиться?

– За все, что я не сделал. Не был примерным сыном, не оправдал твоих надежд. Вы хотели, чтобы я стал Пятнадцатым, а я… Мало того, что недоучка, так еще и уличный фокусник.

– Ну когда-то я злилась, – призналась Анастасия. – И Арсений… Знаешь, это были по большей части его чувства. А я никак не могла разобраться в своих. Я не оправдываюсь, ты не думай. Просто… разумеется, за мной вина даже бóльшая, чем за ним. Только потом, когда мы тебя едва не потеряли в инциденте с аномалией, я все же поняла, что мне не важно, кто ты и чем занимаешься, – лишь бы закон не нарушал. Осознала, что жизнь твоя и тебе жить со сделанным выбором.

Анастасия вдруг накрыла своей ладонью пальцы Марка. Он посмотрел на нее, а потом повернул кисть тыльной стороной вверх, чтобы сжать руку матери. Смутившись собственному порыву, он отвел взгляд. И хотя подобное между матерью и сыном должно быть абсолютно нормальным, колдун все же не мог спокойно проявлять чувства к ней. Он просто не привык, а детство, в котором он мог повиснуть на маме, ласково перебирать ее светлые локоны, целовать ее в щеки и нос, осталось слишком далеко в прошлом.

– А отец?

Мать вздохнула, слегка запрокинув голову. Вокруг них смеялись и переговаривались туристы и местные, слышалась даже речь на иностранном языке. Но никого из них как будто не существовало, и колдуну казалось, будто сейчас весь мир крутится только вокруг них двоих.

– Мне кажется, он тоже начал это понимать, – продолжила Анастасия. – Но ты же его знаешь – папе нужно много времени, чтобы признать свои ошибки. И все же, я вижу, как он меняется. Возможно, из изолятора вернется совсем другой человек, в хорошем смысле.

– Хотелось бы верить, – пробормотал Марк.

– Время покажет. Я в отце не сомневаюсь.

– Ты никогда не сомневалась в нем.

– Только в его поступках. А в нем самом – никогда, потому что я люблю твоего отца, милый, и ты должен понимать, что это значит. Ты ведь поехал сюда ради Алисы. И вообще на многое готов ради нее.

Марк не ответил. Анастасия и без этого слишком хорошо знала о его чувствах. А сам он никогда не задумывался о том, что мать испытывает к отцу. Сначала был слишком мал, потом слишком зол на них.

Солнце исчезло за Борским мостом, и вода в реке приняла стальной серый оттенок. Марк поднялся с места, увлекая мать за собой. Они пошли в сторону выхода с территории кремля, но снова не стали сворачивать на Большую Покровскую, хоть так было и ближе. Раскаленные за день улицы города отдавали свое тепло неподвижному воздуху, ласкающему руки и лицо.

Марк не отпускал руку матери – просто не хотел. И даже не замечал: плевать ему на то, что ему не пять, а двадцать пять. Всю дорогу до дома они болтали о каких-то веселых мелочах, и впервые колдун не чувствовал себя в компании Анастасии чужим.

После возвращения за ужином их беседа продолжилась. А перед сном мать зашла в комнату к Марку и протянула ему ярлык. Колдун убрал бумагу подальше в чемодан. Он позвонил Алисе и сообщил, что все прошло успешно и уже завтра они смогут допросить Красу. Она не отвертится, увидев официальный документ Нижегородского круга.

Утром Анастасия поехала в аэропорт с Марком, решив проводить его.

– Приезжай, я тебя всегда жду, – сказала она перед тем, как он шагнул в зону досмотра.

Колдун, оставляя за спиной самого близкого человека и родной город, впервые ощутил на своих плечах тяжесть расставания с ними.