«Изводить слуг в меру дурацкими просьбами» почти не понадобилось – у асьенды был свой, давно сложившийся ритм жизни, идеально подходящий для приятного существования в нем практически любого человека. При чем даже такого, который спит абы как, ест на бегу и может вернуться в пыли и крови, завалиться спать на трое суток и потом поглощать кофе кварту за квартой, приходя в себя. Так, служанка, пожилая испанка Люсия, пару раз справилась о том, чего хотел бы гость, принесла свежую одежду, забрав в чистку пыльные и потрепанные джойсовы тряпки, а после – полдник, чай… сиди, ленись, кури, любуйся на цветущие рододендроны перед верандой, слушай, как где-то вдалеке плачуще подвывают койоты.

– Кур поди таскать пришли, негодяи хвостатые, – ворчала Люсия. – Отправить Стива с ружьем? Да, наверное, надо.

Люсия была матерью Джима и Стива – вчерашние ребята и правда оказались братьями.

Люсия приносила чай и перекус, меняла пепельницы. Вздыхала, слушала перекликающихся зверей вдалеке, уходила – Джойс оставался бездельничать и глазеть на дорогу. Как Джойс и рассчитывал, вскоре впереди, на дороге, возникло желтоватое клубящееся облако – кто-то ехал прямо сюда. Джим? Дэф ускакал в другую сторону, да и совсем недавно, так что это явно кто-то из работников. Ну или у них гости, и тогда все крайне интересно.

Облачко росло, вскоре превратилось в крытую легкую повозку. Собаки – здоровенные серые и палевые звери, похожие на степных волков – выбежали навстречу, и, радостно помахав хвостами, снова попрятались в тень за домом. Свои, ага. Но не Джим – тот, верно, вернется верхом.

Джойс получил замечательную возможность рассмотреть приехавших, не особенно привлекая внимание: повозка остановилась у дальнего крыльца, и первой из нее вылезла молодая девушка. Чуть выше среднего роста, с длинной толстой косой цвета рыжеватого золота. Фигурка что надо – стройные бедра и небольшая, но безупречно очерченная грудь притягивали взгляд даже под довольно плотной тканью одежды. Одета она была очень по-городскому: синее нарядное платье, белые кружева, простой, но изящный покрой. Скромная благопристойная шляпка, которую она тут же стянула, командуя сопровождающим ее парням, куда тащить корзину и какой-то тючок, всплеснула лентами на горячем ветру. Девушка повернулась, и Джойс получил возможность увидеть милое, но какое-то уставшее лицо, чуть нахмуренные светлые брови и легкие непослушные пряди у висков. Не записная красотка, но что-то в ней было определенно такое… смотришь, и глаз отводить не хочется.

Девушка его не заметила, скрылась в доме.

Вот и мисс Дженис, сам себе сказал Джойс, и чуть усмехнулся. Занятно. Надо бы поспрашивать, какие в городе новости – пусть не ее, но хотя бы вон парней. Как там? Тони и Гейб, ага. С этой целью Джойс и направился на задний двор – в конце концов, болтаться по асьенде ему никто не запрещал.

– …в городе снова веселье – животики надорвешь, – услышал, подходя ближе, Джойс, и прибавил шагу. – Говорят, приезжего пристрелили ночью. Кто? Да все отнекиваются… на меня вон странно смотрели чего-то, да я не успел спросить. А? Нет, про Кука давно ничего не говорят, ты что. А меня зачем расспрашивать, я что, так, уши в лавке погрел, пока мисс Хансен со своей тетушкой чай попивали. А, это хозяин велел, ну тогда… да давай я тебе перескажу и все! Что еще? Да как всегда, сплетни про то, что ночью кто-то кур крадет и калитки обгрызает – а неча объедки раскидывать, это ж койоты бродячие хулиганят! Ну, я и говорю, ха-ха! Горожане, что возьмешь! А еще… о, сэр, здравствуйте, сэр!

То ли Тони, то ли Гейб распрягал лошадей из повозки и болтал с чистящим ружье Стивом и, увидев Джойса, осекся, мигом переключившись на него.

– Привет, парни. Из города?

Тони-Гейб кивнул и повел лошадей в стойло. Да уж, не слишком разговорчивый тип.

Стив пожал плечами:

– Новостей не густо, мистер Джойс. В нашей дыре пропажа гуся – уже новость!

– Я долго ехал, вообще почти ни с кем не общаясь, так что мне и такое интересно, – добродушно откликнулся Джойс.

Стив хмыкнул, но от беседы уклоняться не стал – отвечал на расспросы, окликнул Тони, тот не слишком охотно, но заново пересказал услышанное в лавке, и Джойс только мысленно вздохнул: и правда негусто. А все интересное он и на подходе услышал. Что же, по крайней мере Дэф оказался прав – слухи об убийстве и перестрелке поползли. Что ж из этого вырастет, знать бы!

Беседу, впрочем, прервали:

– Стив, ты куда собрал… а, койотов от курятников гонять, что ли?

– Да, мисс Дженис, именно так! – отозвался Стив с улыбкой.

Джойс повернулся и увидел ту самую девушку – только вот если бы Стив не назвал ее по имени, то вряд ли бы узнал. И вообще за девушку принял бы не сразу, если честно – на Дженис была свободная густо-бирюзовая блуза с подвернутым рукавом, явно мужская, и она была ей откровенно велика; завершали наряд плотные темные брюки, всадничьи сапоги и черная простая жилетка. Широкий пояс утягивал тонкую талию, а на голове красовалась шляпа – тоже мужская, несколько не по размеру; потертые поля и легкие подпалины свидетельствовали о явно непростой судьбе этой шляпы.

Только вот коса сбивала – был бы индейский хвост, так и вовсе издалека за парня можно было бы принять. Да, издалека и мельком. Фигура у девушки все-таки прелестная, да и личико нежное, светлое – девушка больше не хмурилась, и улыбка ей шла гораздо больше прежнего сумрачного выражения. Джойс рассмотрел и бледную россыпь веснушек, и легкую складку между золотистыми бровями, и цепкую внимательность бирюзовых, как и ее рубашка, глаз; прикинул возраст – двадцать? Двадцать три? Все-таки, пожалуй, второе.

– Добрый день, мисс, – Джойс полушутливо приподнял шляпу.

– А, так вы и есть наш гость, – она чуть подбоченилась. – Добрый, меня зовут Дженис Хансен, я здешняя экономка. Точнее, вторая экономка. Усадьба большая, дел много, знаете ли.

– Уилл Джойс, – отрекомендовался он.

– Скучаете поди? Д… мистер О'Нил поехал на поле, а вы слоняетесь без дела? – Дженис, щурясь от солнца, поправила шляпу и развела руками: – С развлечениями у нас среди дня негусто, это правда. Я думала тоже съездить вон со Стивом, так что могу только распорядиться об угощениях или…

– Ничего не нужно, спасибо, – Джойс улыбнулся. Он заметил короткую оговорку-запинку Дженис, но сделал вид, что не обратил внимания. – Люсия и так отлично со всем справляется, правда! Разве что новости, мисс Хансен – я вот уже жаловался Стиву, что одичал в дороге изрядно, может, порасскажете, что нового слышно в городке?

– Да так… – Дженис сделалась задумчивой. – Говорят, кого-то снова убили и ограбили. Какого-то недавно приехавшего человека, он искал кого-то. А еще вот снова тетушка распереживалась – будто кто-то к ней ночью заглядывал в окно и долго стоял, смотрел… Грешит на индейцев, только глупо как-то это!

– Индейцев? Не просто грабителей, а именно индейцев?

– Ну да. Тетя говорила – у заглядывавшего была маска или шапка, очень странная, как из звериной головы сделанная. Странная и страшная.

– Ну позвольте, разве только индейцы могут напялить на себя черте-что! – рассмеялся Джойс. – А то меня упрекали тут, мол, у меня убеждения как у господина в белой шляпе…

– Напялить, верно, могут кто угодно и что угодно, особенно грабители. Только раскрашивать себя редко кто станет… вроде как у незнакомца руки по локоть в краске были, вроде бы черной. Ох, да не берите в голову, мистер Джойс! Правда, в лавке какой чуши только не наслушаешься! Тетя Мари́ держит лавочку в городе, вот к ней и стекаются разные слухи и сплетни, она и сама поболтать не прочь совсем, так что… я даже не знаю, правда ли она рассмотрела все то, что описывает!

Дженис с улыбкой развела руками, а потом повернулась к работнику:

– Стив, а неси еще ружье, я в городе насиделась среди кумушек, лучше поеду с койотами вон поговорю, и то пользы больше будет, – она рассмеялась и снова повернулась к Джойсу:

– Сплетни городских тетушек штука утомительная, если честно.

Стив покачал головой и отозвался:

– Нет, мисс, скоро вернется хозяин, он хотел поговорить о чем-то, так что…

– Ладно, – махнула она рукой. – Пойду тогда распоряжусь на счет обеда.

Джим прибыл ненамного позже – сияющий, как начищенный медный чайник, и, кажется, абсолютно счастливый.

Влетел в облаке тончайшей пыльной кисеи, белесо-желтой, пронизанной солнцем.

Здоровенный жеребец, на котором восседал паренек, поневоле притягивал взгляд – крутая шея, могучая широкая грудь, точеные ноги и мощный круп, шкура как шелк, и глаза налиты ярким, живым огнем. Повинуясь движению поводьев, встал, как вкопанный, норовисто встряхнул головой и замер. Джойс залюбовался зверем – отличный скакун, картинка прям. А Джим-то, оказывается, отличный всадник! Когда лошадь так резко встает на месте, от седока требуется определенное искусство, чтоб усидеть ровно и удобно.

– Выглядишь, Джимми, будто тебе орден дали, – пошутил Джойс. – Или принцессу в жены обещали.

– Лучше, – счастливо выдохнул Джим, ловко скатываясь с конской спины. Принялся гладить конскую шею, вытащил из кармана яблоко, и, пока шелковисто-серый жеребец довольно хрупал угощением, Джим пояснил:

– Что там какой-то орден! Или тем более принцесса, фе! Правда, мистер Джойс, сами посудите: это же Хейз, лучший конь в округе! И я наконец-то на нем прокатился… Так давно мечтал! Но кто ж мне даст-то, верно? К тому же Хейз у нас вообще парень с характером, и на всем ранчо только три человека к нему подойти могут, не получив копытом в грудь, если честно. Меня он все-таки подпускает, и знали бы, как я этому рад!

– Я вижу, – улыбнулся Джойс. – Конь и в самом деле что надо, сам дьявол за такого бы мешок золота отвалил, верно! Хейз – хозяйский любимчик, я угадал?

– Да-ааа, – протянул Джимми, перебирая конскую гриву. И добавил, обращаясь уже к жеребцу:

– Ну пойдем, парень, пойдем, свежей воды, овса сейчас тебе добудем, славный ты мой!

Уже от ворот конюшни обернулся и крикнул:

– Мистер Джойс, да вы минутку подождите, я сейчас вернусь и расскажу, в городе правда много всякого! Мне сэр так и сказали: приедешь, рассказывай все сразу мистеру Джойсу, пока все помнишь. Я сейчас!!

Джойс усмехнулся, чувствуя себя на редкость глупо – играл тут, понимаешь, в сыщика. Норовил вперед Дэфа расспросить слуг, мол, первым все узнать. А он, гляди-ка, сам распорядился, чтобы Джим ему докладывал… ладно этот Тони – он, уезжая, никаких таких указаний получить не мог, и потому отмалчивался. Джойс почесал в затылке, сбив шляпу почти на глаза – необычное ощущение неприятно ворочалось в душе. Ему сделалось совершенно неожиданно стыдно. Совсем слегка.

Что ж, когда Дэф вернулся, Джойс уже успел обстоятельно поговорить и с Джимми, и с Тони, и с даже неуловимым Гейбом – эти двое, сопровождавшие юную экономку в город, были просто ковбои-работники, а значит, в доме не сидели, но все тот же неугомонный Джимми их живо сыскал и передал хозяйское поручение.

– Вот что я узнал, – прямо за обедом Джойс, деловито уплетая превосходное мясное рагу с тыквой, и принялся излагать новости и соображения. – Ты был прав, об убийстве судачат. Похоронили в народных слухах меня, подозревают почему-то отчасти твоих парней – Гейб тоже подтвердил, что и на него смотрели косо, как и Тони. С мальчишкой Джимом никто особенно не беседовал, только Сэм и тот дед с кобылой, как бишь его… дон Хуан, вот. Дед ворчал и кривился, накидал полыни в телегу и долго ругался по-испански, Джим отказался пересказывать, какими словами, хе-хе.

Дэф ухмыльнулся, но молча кивнул, продолжая жевать и слушать.

– По версии кумушек – я жертва бандитских разборок. По версии завсегдатаев Сэма – неизвестного грабителя, который напал на меня и того типа, Кука, который то ли сам и есть грабитель, то ли успел унести ноги… Про сожженные трупы молчок. Все уверены, что меня где-то закопали.

– Без фантазии народ, – фыркнул Дэф, прожевав кусок свежей лепешки. – Это, впрочем, довольно ожидаемо. Прошлым летом случай был очень похожий, действительно грабители убили и прикопали одного типа, вот народ привычно и пересказывает то, что видел и слышал. Дальше.

– А дальше начинается интересное, но странное. Мэри Хансен, тетка твоей экономки, поведала вот какую новость – на днях она видела в окне странного типа в койотовой или собачьей шкуре. Он заглядывал в окно и… и, собственно, все. Считает, что это грабители, но индейцы. Потому что шкура и руки, как там… в черной краске. Каково?

– Черт, – Дэф бросил ложку и задумчиво сцепил пальцы в замок перед лицом.

– Я бы не стал верить малохольным лавочным сплетням, Дэф, – заметил Джойс. – По крайней мере, безоговорочно.

– Ты прав, но мне все равно это не нравится.

– Мне тоже. Но давай рассудим логически – не факт, что эта самая тетка вообще не выдумала историю на почве…

– На почве уже бродящих в городе слухов, – закончил за него Дэф.

– Вот именно.

– Вот именно, да. А это значит, что?

– Что все те сказки, от которых я сперва так легкомысленно отмахнулся, и правда людям не дают покоя.

– Джойс, а когда людям обычно хочется рассуждать обо всякой мистической дряни, скажи мне? – Дэф, обдумав что-то, снова взялся за еду. – Как вот ты думаешь?

– Когда у них и без того какая-то дрянь в жизни. Нигде в других местах я не слышал столько душераздирающих баек, как среди людей, у которых каждый час может стать последним, поверь.

– Вот и мне так кажется. Только вот… можешь верить, а можешь нет, но запредельного уровня разбоя в наших местах давно нет.

– Пропадающие люди?

– Реже, чем нужно для того, чтобы захотелось сбежать из этих мест.

– Незаразные, но часто приключающиеся болезни? Внезапные смерти вроде как от естественных причин, ночные кошмары, странные тени на улицах, в конце концов? – Джойс ткнул наугад, но, когда произнес вслух свои предположения, сам поразился, как логично и стройно они звучат.

– Черт, Джойс. Ты чертов гений, – Дэф прищурился. – Ведь о таком не говорят первому встречному. Да и соседу не всякому!

– Да уж. Такое не приняло обсуждать с собутыльниками или соседями – только с родней и священником разве что. Кстати, о священнике…

– Не думаю, – отмел предположение Дэф. – Местный падре – фанатичный придурок. Я с ним не имею ни малейшего желания говорить. Тебе он тоже будет пудрить мозги на тему «не убий» и тем, что всякое смущение ума – наказание за грехи, и нужно просто больше молиться.

– Ты уже спрашивал, дай угадаю?

– В самом начале этой истории. Когда так и не понял, это я вижу то, чего нет, или в самом деле что-то происходит. С тех пор у меня в печенках сидит этот самый падре и все, что с ним связано.

– А ты в бога не веришь? – ухмыльнулся Джойс.

– В этого, который в книгах и речах проповедников? Не очень, если честно, – с усмешкой ответил Дэф. – Нашел, о чем спросить.

– Ну надо же во что-то верить, – Джойс откровенно посмеивался, и Дэф это, похоже, прекрасно видел – усмехался уголком рта, но вид делал невозмутимый.

– А я верю. В господина Смита, господина Вессона…

– И господина Прайса, – Джойс не выдержал, заржал, как конь. – Я, собственно, тоже примерно этой веры адепт. Храни небо сухой порох и творения господина Кольта, ага. Во имя сорок пятого калибра, лучшего помощника человека, аминь.

– Ну и какого тогда черта начал? – Дэф улыбнулся, махнул выглянувшей из-за двери Люсии, и та принесла здоровенный кофейник и пирог. С яблоками.

Похоже, здесь привыкли все делать основательно, когда на то есть время. Время, впрочем, было – никакой спешки пока что. То есть, конечно, у того же Джойса все внутри кипело – разобраться, найти, нитка ускользает. Беги, лови, сейчас! Но это был зов сердца, а не разума – он понимал, что, сорвавшись сию секунду, не найдет желанной зацепки. И все равно несколько раз успел подумать – надо бы вернуться в город. У него там проплаченная комната, в которой вещи. И странные тени в окнах!

– Джойс, ты весь вечер будто на муравейнике, – заметил его терзания Дэф. – Я не думаю, что нужно мчаться распугивать горожан сегодня же. Мы вряд ли что-то выясним с ходу, так что давай триумфальное твое возвращение из мира мертвых провернем завтра – а за сегодня хотя бы придумаем план, с какой стороны зайти в этой добыче. Надеюсь, ты понимаешь, что в противном случае…

– Добычей станем мы, – завершил фразу Джойс. – Понимаю.

Он взглянул на подернувшееся ржавчиной заката небо и признал – ну его. В город – завтра.

И остаток вечера они посвятили придумыванию плана – выходило, прямо скажем, негладко.

Слишком мало знаний, слишком зыбко и мутно все – и на почве этого подельники горячились, спорили, несколько раз едва не переругались. На совершенно трезвую голову к тому же думалось со скрипом – и примерно на половине бутылки дело пошло живее. Зато шуму прибавилось, м-да.

В очередной раз в дверь, отпихнув створку бедром, вошла не Люсия с закусками, а почему-то Дженис Хансен.

Со стуком водрузила нагруженный поднос на стол – графин с водой на нем даже не качнулся.

Помахала ладонью, разгоняя табачный дым, и, покачав головой, кротко заметила:

– Господа, постарайтесь все-таки не перестрелять друг друга, хорошо? Это было бы досадно.

– Что? – от неожиданности Джойс чуть не выпустил стакан, по счастью, полупустой. – Простите, мисс…?

– Это было бы досадно, – терпеливо пояснила она, чуть улыбнувшись, и Джойс мигом сообразил: кротость была притворной, и в глазах девушки пляшут чертики – то ли веселые, то ли злые, не разобрать. – Потому что вас просто будет жалко – совсем недавно в наших местах, как же так, нехорошо оно, сами понимаете. А уж вести самой всю эту махину хозяйства, которую здесь скромно величают просто «ранчо», мне в одиночку что-то совсем не хочется! Дедушка еще крепок, но вот о бабушке так не скажешь, а у меня опыта маловато… в общем, ради моего спокойствия, постарайтесь без стрельбы, ага?

И с этим вышла.

Джойс ошалело похлопал глазами, залпом опрокинул остатки виски и только и сказал:

– Однако.

– Ну что? – невозмутимо поинтересовался Дэф.

– Ну и местечко. Я как-то, знаешь ли, чаще видел дам, которые не вмешиваются в мужские разговоры вовсе…

– Ну попробуй, сам ей это скажи, – хмыкнул О’Нил, казалось, вовсе не заботясь о том, что его слуги ведут себя столь фривольно. – Что ей не стоит вмешиваться.

Покосился на закрытую дверь и фыркнул, только и всего.

– А что будет? – ухмыльнулся Джойс.

– Честно? Понятия не имею. Но, думаю, будет занятно!

И бессовестно заржал.

Джойс озадаченно почесал в затылке – вроде бы не было похоже, что Дэф хоть сколько-то значительно захмелел, а чем-то другим такое поведение объяснялось с трудом. Разве что… хм.

Поэтому Джойс только повторил, уже с улыбкой:

– Ну и местечко!

– Вернемся к тому, о чем договорились, опуская твое возмущение по поводу моих методов – нам, как ни крути, нужно будет съездить к людям Рыжей Совы. Твоего Хьюстона они видели, все-таки.

– Ну, что же, тут да, ты прав. Все указывает на то – надо ехать, – согласился Джойс. Снова взглянул на дверь и неожиданно прыснул – ну и девица!

– Хорош гоготать, – Дэф бросил в него яблоком с подноса.

Джойс только пожал плечами – яблоко он поймал и захрустел им. Да уж, компанию ему судьба подсунула престранную, но почему-то ему впервые не хотелось слинять куда подальше от чужого общества, как обычно. Напомнил себе – ты, старик, не раскисай. Настороже будь.

Кисло кивнул самому себе – да, я помню. От этого почему-то сделалось тоскливо, но еще одна порция выпивки заставила заглохнуть эти странные трепыхания в душе.

«Ты здесь по делу, вот и все. Постарайся не подставляться, Джойс, будь добр»