им языковых игр, риторических вопросов, монологов и т. п. Имеется также несколько диалогов между «голосом ошибочности» и «голосом точности» (которые можно интерпретировать как диалоги молодого Людвига с ним же нынешним), но было бы ошибкой рассматривать всю книгу как сократический диалог, как это сделали некоторые толкователи. Витгенштейн не был поклонником этого жанра: «При чтении сократических диалогов возникает мысль: какая жуткая потеря времени! В чем смысл этих аргументов, которые ничего не доказывают и ничего не проясняют?»[253] Несмотря на ясный стиль, у книги есть и мрачная сторона, которая одних очаровывала, а других раздражала. Отчасти это связано с любовью Витгенштейна к «освобождающему слову» и нелюбовью к избыточности. В своих заметках он говорит скорее намеками, чем явно, дает читателю зерно мысли, а не четко прописанный аргумент. Но, несмотря на то что он сам любил афоризмы Лихтенберга, Карла Крауса и других авторов, было бы неточно рассматривать «Исследования» как сборник афоризмов, ибо это систематизированный, аргументированный труд по теоретической философии. Однако читатель часто теряет из вида эту систематизированность, поскольку не всегда ясно, как заметки связаны друг с другом и о каких теме, объекте исследования или философе в данный момент идет речь. Иными словами, в «Исследованиях» нет ни легко отслеживаемого линейного «нарратива», ни непосредственной прозрачности авторских намерений и убеждений. Это создает для читателя серьезные, хотя и не непреодолимые трудности.