Часть I: Пробуждение

Глава 1: Приглашение

Сообщение пришло ровно в 04:17 по стандартному марсианскому времени. Исобель Кацуки отметила этот факт машинально – годы научных исследований приучили ее фиксировать любые аномалии, даже столь незначительные, как странное время доставки личного сообщения.

Холографический проектор на запястье мягко завибрировал. Исобель моргнула, стряхивая остатки концентрации после шестичасового сеанса моделирования гравитационных полей, и активировала прием. Синеватое свечение заполнило пространство над ее рабочим столом, собираясь в объемное изображение мужчины с характерной военной выправкой и пронзительным взглядом.

– Доктор Кацуки, – голос звучал приглушенно, но властно, – меня зовут Джулиан Крейвен, директор проекта «Гелиос». Полагаю, вы слышали о нас.

Исобель непроизвольно выпрямилась. Конечно, она слышала о «Гелиосе» – мегакорпорация, занимающаяся космическими ресурсами и передовыми энергетическими технологиями, о которой шептались в научных кругах последние пять лет. Ходили слухи о революционных экспериментах с искривлением пространства-времени, но компания тщательно охраняла свои секреты.

– У меня есть предложение, – продолжил Крейвен, не дожидаясь ответа. – Ваша работа по стабилизации микрогравитационных полей привлекла наше внимание. Мы создаем нечто… беспрецедентное. И нам нужен специалист вашего уровня.

Изображение мужчины сменилось трехмерной моделью орбитальной станции – массивное кольцо с центральным модулем в форме сферы. Исобель мгновенно узнала расположение в поясе астероидов между Марсом и Юпитером.

– Это «Гелиос-1», – с нескрываемой гордостью произнес Крейвен. – Наша лаборатория гравитационных исследований. То, что мы там делаем, изменит будущее человечества. Полный контракт и подробности миссии будут доступны после вашего принципиального согласия. Шаттл отправляется через три дня из Купола Дедала. Жду вашего решения в течение 24 часов.

Изображение растаяло, оставив Исобель в полутемной лаборатории наедине с мыслями и тихим гудением вычислительных машин.

Она медленно откинулась на спинку кресла, бессознательно потирая шрам на левой руке – память о детстве в марсианских колониях. Что стоит за этим приглашением? «Гелиос» не был известен благотворительностью или прозрачностью своих намерений. С другой стороны, возможность работать с передовыми технологиями гравитационного манипулирования…

Исобель активировала настенный экран и вывела данные о корпорации «Гелиос». Общедоступной информации было немного: основана в 2158 году, первый крупный контракт – астероидные разработки в 2163, прорыв в энергетических технологиях в 2171, текущий директор – Джулиан Крейвен, бывший астронавт и герой Второй климатической войны. Акции взлетели на 300% за последние три года без очевидных причин.

Что-то не складывалось в этой картине. Но любопытство уже жгло разум Исобель – и, что важнее, жгло даже сильнее обычного. В этом и заключался парадокс ее характера: настороженность ученого всегда проигрывала жажде новых открытий.

Сны о Марсе всегда начинались с красного песка. Исобель стояла босиком на поверхности, чувствуя холодные крупинки под ногами – что было невозможно в реальности без скафандра. Впереди виднелся купол научной колонии Арес-7, мерцающий в лучах далекого Солнца. Дом, в котором она выросла.

– Бель! – голос отца доносился словно из-под земли. – Проверь показания датчиков давления! Что-то не так с восточным сектором!

Она побежала, но песок затягивал ноги, а купол становился все дальше. Красное небо потемнело, звезды засияли ярче, складываясь в геометрические узоры, напоминающие сложные уравнения.

Внезапно земля под ногами разверзлась, и Исобель начала падать в бездонную пропасть. Крик застрял в горле. Падение длилось вечность, воздух свистел в ушах, а вокруг медленно кружились обломки научного оборудования, личные вещи, страницы из учебников физики…

Исобель проснулась резко, как от удара. Сердце колотилось о ребра, на лбу выступил холодный пот. В комнате пахло химическими реактивами и озоном от перегруженных электрических цепей – типичный запах исследовательских лабораторий Марса.

Встряхнув головой, она активировала освещение. Часы показывали 05:23 – до подъема оставалось больше часа, но Исобель знала, что уже не уснет. Сон был слишком реален, слишком близок к тому, что произошло двадцать шесть лет назад.

Разгерметизация восточного сектора колонии Арес-7. Шестнадцать погибших, включая ее родителей. Шестнадцатилетняя Исобель, чудом выжившая благодаря экспериментальному скафандру, над которым работал отец.

Она поднялась, подошла к окну, за которым простирался красно-оранжевый пейзаж марсианской равнины Эллада. Генетически модифицированные глаза с вертикальными зрачками – наследие раннего детства на Марсе – позволяли ей видеть даже при минимальном освещении. Взгляд упал на рабочий стол, где светился голопад с полученным вчера сообщением.

Решение было принято еще до того, как она осознала это.

Взлетная площадка Купола Дедала гудела от активности. Транспортные шаттлы курсировали между марсианской поверхностью и орбитальными доками. Грузовые дроны сновали во всех направлениях, перемещая контейнеры и оборудование. Исобель сжимала в руке небольшую сумку – всё, что она решила взять с собой. Основные инструменты и личные данные были синхронизированы с ее нейроимплантом.

– Доктор Кацуки? – высокий техник в форме «Гелиоса» материализовался словно из ниоткуда. – Ваш шаттл готов к отправлению. Следуйте за мной.

Корабль оказался не обычным транспортным судном, а компактным, явно модифицированным крейсером с эмблемой «Гелиоса» на борту. Его обтекаемая форма и характерные выступы ремасс-двигателей говорили о способности развивать скорости, недоступные стандартным транспортным кораблям.

– Располагайтесь, – техник указал на пассажирский отсек. – Полет до «Гелиос-1» займет примерно шестьдесят часов. Капитан свяжется с вами после выхода на трансорбитальную траекторию.

Исобель молча кивнула, проходя в указанную каюту. Помещение оказалось неожиданно просторным, с настоящим иллюминатором – роскошь по современным космическим стандартам. Она коснулась панели управления, и стена трансформировалась в информационный экран.

– Приветствую на борту «Меркурия», – раздался мелодичный женский голос бортового ИИ. – Взлет через двенадцать минут. Чем могу помочь?

– Покажи маршрут до станции «Гелиос-1», – попросила Исобель.

Перед ней развернулась трехмерная карта Солнечной системы с отмеченной красной линией траектории. Исобель внимательно изучила данные, отмечая необычный подход – вместо стандартного облета Марса и выхода на курс к поясу астероидов, корабль планировал выполнить сложный гравитационный маневр, используя притяжение Фобоса.

– Интересное решение, – пробормотала она.

– Маршрут оптимизирован для ремасс-двигателей класса «Гермес-V», – отозвался ИИ. – Эффективность повышена на 27% по сравнению со стандартными траекториями.

Исобель хмыкнула. Ремасс-двигатели «Гермес-V» были засекречены и использовались только военным флотом. Еще один факт, подтверждающий влиятельность «Гелиоса».

Легкая вибрация прошла по корпусу корабля – началась предстартовая подготовка. Исобель пристегнулась к креслу и закрыла глаза. Когда-то взлеты вызывали у нее тревогу, но после сотен полетов между исследовательскими станциями Марса это ощущение притупилось.

– Доктор Кацуки, – голос капитана раздался из коммуникатора, – мы получили приоритетный коридор для выхода. Взлет через тридцать секунд.

Исобель почувствовала, как ускорение вжимает ее в кресло, и непроизвольно задержала дыхание. Даже спустя годы космических путешествий момент отрыва от поверхности оставался особенным.

Вид Земли из космоса всегда вызывал противоречивые чувства. Исобель стояла у иллюминатора, наблюдая, как голубая планета медленно поворачивается под ними. Корабль совершил дополнительный виток по околоземной орбите перед финальным прыжком к поясу астероидов – процедура, которой не было в первоначальном плане полета.

Земля выглядела… удивительно зеленой. Последствия климатической катастрофы все еще были заметны – затопленные прибрежные районы, обширные пустыни на местах бывших лесов, – но природа явно восстанавливалась быстрее, чем предполагали ученые. Полярные шапки снова сияли белизной, а над экваториальными регионами клубились массивы облаков.

– Впечатляет, правда? – голос Крейвена заставил Исобель вздрогнуть.

Она обернулась. Директор «Гелиоса» появился в кают-компании бесшумно, словно соткался из воздуха. В реальности он выглядел старше, чем на голограмме – глубокие морщины прорезали лоб и щеки, а в темных волосах серебрилась седина. Но глаза были теми же – ясные, пронзительные, излучающие непоколебимую уверенность.

– Большинство людей до сих пор считают Землю умирающей планетой, – продолжил Крейвен, приближаясь к иллюминатору. – Но посмотрите, как она борется, как восстанавливается. Человечество почти уничтожило ее, а она все равно нашла способ выжить.

– Земная биосфера существует миллиарды лет, – сухо заметила Исобель. – Она переживала и не такие катастрофы.

– Именно! – Крейвен ударил кулаком по ладони с неожиданным энтузиазмом. – Выживание, адаптация, эволюция! Ключевые принципы, которые мы должны перенять, если хотим сохраниться как вид. Косная стабильность – путь к вымиранию. Только через трансформацию, через смелые шаги в неизвестное мы можем гарантировать наше будущее.

Исобель внимательно посмотрела на собеседника. За годы научной работы она встречала немало харизматичных лидеров, говорящих возвышенные слова о будущем человечества. Обычно за такими речами стояли вполне земные интересы.

– Какое отношение философия эволюции имеет к экспериментам с гравитационными полями? – спросила она прямо.

Крейвен рассмеялся – искренне, без тени обиды.

– Мне нравится ваша прямота, доктор Кацуки. Именно такие люди нужны проекту. – Он сделал паузу, всматриваясь в ее лицо. – Скоро вы увидите связь. Гравитационные линзы – лишь инструмент для достижения гораздо более амбициозной цели.

– Которая заключается в…?

– Контроле над фундаментальными силами вселенной. – Крейвен произнес это так буднично, словно говорил о погоде. – Представьте: управляемые черные дыры для энергетики, искусственные червоточины для мгновенных космических перемещений, терраформирование планет через манипуляции гравитационными полями… Но это лишь первые шаги.

Исобель почувствовала, как ускоряется пульс. Если хотя бы десятая часть сказанного соответствовала действительности, «Гелиос» действительно работал над чем-то беспрецедентным.

– Звучит амбициозно, – сдержанно ответила она. – Возможно, слишком амбициозно для текущего уровня технологий.

– А разве настоящие прорывы происходят иначе? – Крейвен подмигнул ей. – Кстати, вы еще не завтракали? Наш корабельный синтезатор пищи способен воспроизводить практически любые блюда. Редкость на исследовательских станциях, не так ли?

Внезапная смена темы разговора не ускользнула от внимания Исобель, но она решила не настаивать. У нее будет достаточно времени, чтобы разобраться во всем на станции.

– Настоящий кофе был бы кстати, – ответила она. – На Марсе с этим… сложности.

– О, наш синтезатор создает идеальный колумбийский кофе. Следуйте за мной. – Крейвен направился к выходу из кают-компании, но у самой двери обернулся: – И, доктор Кацуки, добро пожаловать в команду, которая изменит вселенную.

В его голосе звучала такая убежденность, что на мгновение даже скептически настроенная Исобель почувствовала дрожь предвкушения.

Оставшуюся часть полета Исобель провела, изучая материалы, предоставленные Крейвеном. Директор исчез так же внезапно, как появился – очевидно, сошел на околоземной орбитальной станции перед финальным прыжком к поясу астероидов.

Технические спецификации «Гелиос-1» впечатляли. Станция представляла собой кольцевую конструкцию диаметром почти километр с центральной сферой, где размещались основные лаборатории. Искусственная гравитация поддерживалась как вращением кольцевой секции, так и локальными гравитационными генераторами в центральном модуле – последние позволяли создавать зоны с различными гравитационными условиями для экспериментов.

Особый интерес вызвал раздел о гравитационных линзах – основном предмете исследований станции. «Гелиос» разработал технологию, позволяющую создавать стабильные микро-черные дыры в контролируемой среде, используя их свойства для манипуляции материей и энергией. Теоретические выкладки выглядели безупречно, но Исобель не могла отделаться от мысли, что что-то в этих расчетах не складывалось. Как будто за идеально выверенными формулами скрывалось нечто, ускользающее от рационального анализа.

На вторые сутки полета корабль вошел в пояс астероидов. Исобель наблюдала за маневрированием с профессиональным интересом – навигация среди тысяч каменных глыб требовала филигранной точности. Автоматические системы корабля работали безупречно, рассчитывая траекторию с учетом гравитационного влияния каждого крупного объекта.

– Доктор Кацуки, – голос бортового ИИ прервал ее размышления, – капитан просит вас прибыть на мостик. Станция «Гелиос-1» появится в визуальном диапазоне через двенадцать минут.

Когда Исобель вошла на мостик, капитан – молчаливый мужчина с имплантированными кибернетическими глазами – молча указал на главный обзорный экран. Вдалеке, среди россыпи астероидов, виднелась светящаяся конструкция, напоминающая ювелирное изделие, брошенное на черный бархат космоса.