Часть I: Аномалия

Глава 1: Отклонение

Тишина в обсерватории «Тихо-9» нарушалась лишь тихим гудением систем охлаждения и периодическим писком датчиков. Кван Ли, ведущий астрофизик ночной смены, потянулся в своем кресле и сделал глоток уже остывшего кофе. Три часа ночи по стандартному времени лунной базы – самое скучное время дежурства. Мониторы показывали обычную картину: потоки данных от автоматических телескопов, разбросанных по Солнечной системе, стекались в центральное хранилище.

Внезапно один из экранов мигнул красным.

– Что за черт? – пробормотал Кван, подкатываясь ближе к консоли.

Система пометила аномалию в данных от гравитационной обсерватории в поясе Койпера. Черная дыра J-1523, находящаяся в двенадцати световых годах от Солнечной системы, демонстрировала странную активность.

Кван развернул график на главном экране и нахмурился. Частота гравитационных волн от черной дыры менялась не так, как должна была согласно всем известным моделям. Он запустил диагностику оборудования – никаких ошибок. Данные были корректными.

– Компьютер, свяжись с доктором Шмидтом, – скомандовал Кван, не отрывая взгляда от графиков.

Через несколько минут на экране появилось заспанное лицо руководителя обсерватории.

– Кван? Что случилось? – Шмидт потер глаза, щурясь от яркого света своего терминала.

– Доктор Шмидт, у нас аномалия в данных по J-1523. Черная дыра… она замедляется.

– Это невозможно, – немедленно отреагировал Шмидт. – Проверьте системы еще раз.

– Уже сделал. Дважды. Все работает правильно, – Кван отправил графики на терминал Шмидта. – Взгляните сами. Частота вращения снижается по экспоненциальной кривой уже восемь часов.

Повисла пауза, во время которой Шмидт внимательно изучал данные. Его лицо менялось от скептического к озадаченному, а затем к встревоженному.

– Подготовьте полный отчет, – наконец произнес он. – И отправьте срочное сообщение в Международный Космический Консорциум. Приоритет альфа.

– Альфа? – удивился Кван. Высший приоритет использовался только в случае непосредственной угрозы человечеству.

– Именно, – кивнул Шмидт. – Если эти данные верны, то наша картина Вселенной только что изменилась. И я не уверен, что нам понравятся последствия.

Солнечный свет, отраженный от бескрайних снежных полей Антарктиды, проникал в лабораторию через огромные панорамные окна. Антарктическая Международная Научная Станция «Амундсен» была построена пять лет назад как самый изолированный и технологически продвинутый научный комплекс на планете. Идеальное место для тех, кто ценил тишину, одиночество и бескомпромиссную точность научных инструментов.

Доктор Мира Кович сидела неподвижно в медицинском кресле, пока офтальмологический сканер завершал детальное обследование её глаз. Свет лазерных лучей, пробегающих по сетчатке, отражался от её неестественно серых радужек. В свои тридцать девять лет она выглядела старше из-за преждевременно поседевших волос и тонких линий вокруг глаз – следов бессонных ночей и бесконечных часов за научными расчетами.

– Готово, – объявил доктор Хеншоу, выключая аппарат. – Можете сесть прямо.

Мира моргнула несколько раз, привыкая к нормальному освещению, и машинально потянулась к планшету с результатами.

– Не стоит, – мягко остановил её доктор. – Позвольте сначала объяснить.

Что-то в его тоне заставило её напрячься. Десять лет назад в этом же тоне ей сообщили о первых симптомах Синдрома Льюиса-Радхакришнана – редкого неврологического заболевания, которое постепенно разрушало её зрительные нервы и вызывало периодические галлюцинации.

– Насколько всё плохо? – прямо спросила она.

Хеншоу вывел на экран трехмерную модель её глаз и оптических нервов. Красным были выделены участки прогрессирующей дегенерации.

– Процесс ускорился за последние шесть месяцев. – Он указал на конкретные области. – Особенно здесь и здесь. При текущей скорости дегенерации…

– Сколько? – перебила его Мира, не желая слушать медицинские подробности.

Хеншоу помедлил, затем вздохнул:

– От восьми до десяти месяцев до полной слепоты.

Мира почувствовала, как у неё перехватило дыхание. Она ожидала плохих новостей, но не настолько. Предыдущие прогнозы давали ей минимум два года.

– Точность прогноза? – её голос звучал удивительно спокойно.

– Плюс-минус два месяца, с вероятностью 85%.

Мира кивнула и встала.

– Спасибо, доктор. Отправьте, пожалуйста, полный отчет на мой личный терминал.

– Доктор Кович, – Хеншоу замялся. – Существуют экспериментальные методы лечения. Я могу организовать консультацию с…

– Мы уже обсуждали это, – резко ответила Мира. – Нейроимплантаты и генная терапия в лучшем случае замедлят процесс. Лекарства от СЛР нет.

Она направилась к выходу, но остановилась у двери:

– Ещё раз спасибо. И, пожалуйста, не распространяйтесь об этом. Мне не нужны сочувствующие взгляды.

Выйдя из медицинского блока, Мира быстрым шагом пошла по коридору. Её высокая фигура отражалась в полированных стенах. Десять месяцев. Двести восемьдесят дней света. А потом – вечная темнота. Не самая приятная перспектива для астрофизика.

В её личной лаборатории, расположенной на верхнем уровне станции, царил творческий беспорядок. Голографические проекции звездных систем, трехмерные модели гравитационных полей, стены, покрытые формулами и графиками. Здесь она проводила большую часть времени, работая над своей теорией квантовой гравитации – той самой, которая сделала её знаменитой в научных кругах и одновременно превратила в объект насмешек среди более консервативных коллег.

Мира села за рабочий стол и уставилась на проекцию недавно открытой черной дыры J-1523. По прихоти судьбы именно эта черная дыра была ключевым элементом её теоретических работ в течение последних трех лет.

– Компьютер, проверь почту, – скомандовала она.

– У вас 347 непрочитанных сообщений, – ответил мягкий голос системы. – Отфильтровать по приоритету?

– Только высший приоритет, – она редко получала сообщения с таким статусом.

– Одно сообщение, отправитель: профессор Елена Соколова, Международный Космический Консорциум, получено 17 минут назад.

Мира подняла брови. Соколова – её бывший научный руководитель и одна из немногих, кто всегда поддерживал её противоречивые теории.

– Открой.

На экране появилось лицо пожилой женщины с острыми чертами лица и проницательными темными глазами. Несмотря на возраст за шестьдесят, она сохраняла внушительное присутствие, усиленное безупречной осанкой и аурой спокойной уверенности.

– Мира, надеюсь, у тебя всё в порядке, – начала Соколова без предисловий. – У нас тут ситуация, которая может тебя заинтересовать. Обсерватория «Тихо-9» зафиксировала аномальное поведение черной дыры J-1523. Она замедляется, Мира. Замедляет вращение. Это… противоречит всем известным законам физики.

Мира выпрямилась в кресле, мгновенно забыв о своем диагнозе.

– Я отправляю тебе полный пакет данных. – продолжала Соколова. – Но что еще важнее – МКК созывает экстренное заседание через 48 часов. Будет обсуждаться возможная экспедиция к J-1523. И я хочу, чтобы ты возглавила научную группу.

Мира не смогла сдержать удивленный возглас. Международный Космический Консорциум не доверял ей серьезных полевых заданий с тех пор, как три года назад её теория о «сознательном поведении» некоторых космических объектов вызвала скандал в научном сообществе.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – словно прочитав её мысли, сказала Соколова. – Но на этот раз они нуждаются в твоих знаниях. Никто не изучал J-1523 так тщательно, как ты. И, Мира… – Соколова понизила голос. – Эта аномалия… Она очень похожа на то, что ты описывала в своей последней неопубликованной работе.

Мира почувствовала, как участился её пульс. Если данные подтвердятся, это может стать доказательством её теории.

– Изучи данные, – продолжила Соколова. – И дай мне знать, что думаешь. Мне нужен твой ответ до завтрашнего вечера.

– Я изучу данные немедленно, – ответила Мира, уже открывая прикрепленные файлы.

– И, Мира… – Соколова помедлила. – Как твое здоровье?

Мира замерла. Конечно, Соколова знала о её диагнозе. Трудно скрыть что-то от человека, который фактически заменил тебе мать после смерти родителей.

– Стабильно, – солгала она. – Ничего нового.

– Хорошо, – кивнула Соколова, хотя по её взгляду было понятно, что она не поверила. – Тогда жду твоего ответа. Конец связи.

Экран погас. Мира откинулась в кресле, её мысли метались между личной катастрофой надвигающейся слепоты и потрясающей научной возможностью. Если бы только она могла увидеть эту черную дыру своими глазами, прежде чем…

– Компьютер, выведи все данные по J-1523, – скомандовала она, отбрасывая мрачные мысли. – И открой новый пакет данных от Соколовой. Режим сравнительного анализа.

Пространство лаборатории заполнилось голографическими проекциями. Мира встала и пошла между ними, изучая графики, уравнения, спектры гравитационных волн.

Спустя три часа интенсивного анализа, она замерла, уставившись на центральную проекцию. Сквозь усталость и напряжение пробивалось ощущение, которое она не испытывала уже давно – чистое, незамутненное научное возбуждение. В данных была закономерность. Математический паттерн, который никто раньше не заметил.

– Компьютер, запиши новую гипотезу, – голос Миры дрожал от волнения. – Замедление вращения черной дыры J-1523 не является случайным. Оно следует математической последовательности, которая указывает на…

Она остановилась, не решаясь произнести вслух то, что видела в данных. Это звучало бы безумно даже для неё самой.

– На что, доктор Кович? – вежливо уточнил компьютер.

Мира глубоко вздохнула.

– На преднамеренное воздействие. – Она сглотнула. – Черная дыра J-1523 ведет себя так, словно находится под влиянием разумного контроля.

Произнеся эти слова, она почувствовала одновременно страх и облегчение. Если она права – это величайшее открытие в истории человечества. Если нет – её репутация будет окончательно уничтожена.

– Компьютер, подготовь сообщение для профессора Соколовой. Я принимаю предложение. И забронируй мне место на ближайшем шаттле до Земли.

Решение было принято. У неё оставалось десять месяцев зрения, и она собиралась использовать их, чтобы увидеть то, чего не видел никто: черную дыру, которая, возможно, пыталась им что-то сказать.

Через окна космического челнока «Гагарин-7», выполняющего еженедельный рейс между Антарктической станцией и Международным космопортом в Казахстане, открывался потрясающий вид на Землю. Мира, однако, почти не обращала на него внимания, полностью погрузившись в анализ данных.

Соседнее кресло занимал Хидэо Танака, климатолог, возвращавшийся в Токио после шестимесячной командировки на «Амундсене». За три часа полета он несколько раз пытался завязать разговор, но, получив в ответ лишь короткие односложные ответы, оставил свои попытки.

На экране планшета Миры возникали и исчезали графики, формулы, спектральные анализы. Что-то в данных о черной дыре не давало ей покоя, какая-то закономерность на грани восприятия.

– Пассажиров просят пристегнуть ремни безопасности. Через пять минут начинаем процедуру входа в атмосферу, – объявил приятный женский голос бортового компьютера.

Мира рассеянно выполнила требование, не отрывая взгляда от экрана. В этот момент она изучала график изменения частоты гравитационных волн, испускаемых черной дырой. Замедление вращения следовало странной последовательности – не линейной или экспоненциальной, как можно было бы ожидать от естественного процесса.

И вдруг её осенило.

– Компьютер, – обратилась она к своему планшету, – сравни последовательность изменений с музыкальными интервалами.

– Обрабатываю запрос, – отозвался искусственный интеллект. – Обнаружено соответствие. Последовательность изменений частоты гравитационных волн черной дыры J-1523 с точностью до 93.7% соответствует интервальной структуре Пятой симфонии Бетховена.

Мира уставилась на экран, её сердце бешено колотилось.

– Это невозможно, – прошептала она.

– Требуется уточнение запроса, – вежливо отозвался компьютер.

Бетховен. Один из величайших композиторов Земли. И черная дыра, удаленная на двенадцать световых лет, каким-то образом излучала гравитационные волны по образцу его музыки.

– Когда была впервые зафиксирована эта последовательность? – спросила Мира.

– Первое зафиксированное отклонение от нормального паттерна излучения J-1523 датируется 15 июля 2191 года, 04:28 по UTC.

Год назад. Тогда черная дыра начала… что? Разговаривать с ними? Передавать сообщение? Или это было просто странное совпадение?

– Компьютер, проверь, не транслировался ли сигнал с Земли или других человеческих поселений в направлении J-1523 за период с 2180 по 2190 год. Что-нибудь, содержащее Пятую симфонию Бетховена.

– Обрабатываю запрос… Найден один результат. 17 апреля 2182 года радиообсерватория «Аресибо-2» на Луне отправила направленный радиосигнал в сторону звездной системы, где позднее была обнаружена черная дыра J-1523. Сигнал содержал набор данных о человеческой культуре, включая музыкальные произведения. Пятая симфония Бетховена была включена в передачу.

Мира почувствовала, как по спине пробежал холодок. Десять лет туда, десять лет обратно – как раз время, чтобы сигнал достиг черной дыры и возвращенный «ответ» дошел до Земли.

– Похоже, кто-то получил наше послание и отвечает, – прошептала она.

– Прошу прощения? – переспросил Танака, который, как оказалось, наблюдал за ней с нарастающим беспокойством.

– Ничего, – отмахнулась Мира. – Просто размышляю вслух.