– А какие изменения вы вносите конкретно? – уточнил Орлов.

– Два ключевых изменения, – ответил Новиков. – Первое: модификация протокола экспансии, чтобы ограничить рост аномалии определенными географическими зонами. Второе: коммуникационный протокол, создающий более сложные и нюансированные каналы взаимодействия между аномалией и человеческими нейронными структурами.

– Второе изменение звучит неоднозначно, – заметил Орлов. – Вы предлагаете облегчить ментальный контакт между людьми и аномалией?

– Контролируемый контакт, – уточнила Анна. – Не принудительный, а добровольный. Это позволит лучше понять друг друга, возможно, даже создать симбиотические отношения, где обе стороны получают преимущества без полной трансформации человеческой биологии.

Орлов нахмурился, обдумывая информацию.

– Есть риск, что вы создаете более изощренный способ манипуляции сознанием. Что аномалия использует эти "улучшенные каналы коммуникации" для более эффективного контроля.

– Риск существует, – согласилась Анна. – Но это лучшая альтернатива тотальной войне или полной кристаллизации планеты. Мы создаем возможность сосуществования и эволюции обеих форм жизни.

– Что насчет доставки? – перешел к практическим вопросам Орлов.

– Мы рассматривали различные варианты, – ответила Анна. – Дроны неэффективны из-за быстрой нейтрализации электроники. Прямая доставка человеком слишком опасна. Мы думали о распылении наночастиц с воздуха, но не уверены, что они достигнут "ядра" аномалии, где должны произойти основные изменения.

Орлов задумался, затем произнес:

– А что если использовать самих трансформированных людей? Тех посланников, которые приходили к нам с ультиматумом. Они свободно перемещаются внутри аномалии и, судя по всему, имеют прямую связь с её центральным "сознанием".

– Это… бриллиантовая идея, майор! – воскликнула Анна. – Мы могли бы создать наночастицы, которые активируются только при достижении определенной глубины проникновения в аномалию. Посланники доставят их бессознательно, как… как пчелы переносят пыльцу!

– Но как мы заставим их взять наночастицы? – спросил Новиков.

– Не заставим, а предложим, – ответил Орлов. – Как часть нашего ответа на их ультиматум. Мы сообщим, что согласны на компромисс, но хотим передать специальный информационный носитель, содержащий детали нашего предложения – в формате, который их коллективный разум сможет напрямую проанализировать.

– А на самом деле это будут наши наночастицы, – понял Новиков. – Умно.

– И нечестно, – добавила Анна с легким неодобрением.

– В ситуации, когда на кону выживание человечества, доктор Ким, мы не можем позволить себе абсолютную честность, – жестко ответил Орлов. – Даже если наномодификация работает как задумано, она всё равно остается вмешательством в природу другого существа без его согласия. Но альтернатива – применение орбитального оружия – гораздо хуже.

Анна помолчала, затем кивнула:

– Вы правы, майор. В данных обстоятельствах это наиболее этичный из доступных вариантов.

– Тогда приступайте к финальной подготовке наночастиц, – распорядился Орлов. – У нас остается меньше двух часов до истечения ультиматума.

Он уже собирался уходить, когда Новиков неожиданно спросил:

– Майор… а что, если они искренни? Что, если их форма существования действительно… лучше? Не для всех, но для некоторых?

Орлов внимательно посмотрел на молодого человека:

– Вы хотите сказать, что некоторые люди могли бы добровольно выбрать трансформацию?

– Именно, – кивнул Новиков. – Больные, умирающие, те, кто потерял всё… Для них кристаллическое существование могло бы стать новым началом, а не концом.

– Этот вопрос выходит за рамки нашей текущей миссии, лейтенант, – сухо ответил Орлов. – Сначала мы должны убедиться, что человечество в целом не будет принудительно трансформировано. Философские и этические дискуссии о добровольной кристаллизации – это тема для будущих обсуждений, если мы вообще до них доживем.

Новиков хотел что-то возразить, но сдержался, лишь молча кивнув. Орлов еще раз окинул взглядом лабораторию и вышел, направляясь в командный центр для подготовки к предстоящим переговорам.

В коридоре его ждал Волков.

– Ну что? – тихо спросил капитан.

– Они делают успехи, – ответил Орлов. – Но Новиков проявляет слишком много энтузиазма относительно возможностей аномалии. Держите его под наблюдением.

– Уже, – кивнул Волков. – Я установил дополнительные камеры наблюдения в лаборатории и активировал протокол квантовой изоляции. Если аномалия попытается снова установить контакт, мы будем знать.

– Хорошо, – одобрил Орлов. – А теперь подготовьте всё к приему посланников. Мы сообщим им о нашем "согласии" на компромисс и передадим наш особый… подарок.

Волков кивнул, и офицеры разошлись, каждый к своим задачам. Время неумолимо приближалось к моменту истины.

Ровно через шесть часов после ультиматума трансформированные посланники снова появились на границе защитного периметра базы. На этот раз их было только пятеро – три мужчины и две женщины, все частично кристаллизованные, с голубыми светящимися глазами и механически точными движениями.

Орлов ждал их снаружи базы, но в пределах защитного периметра. Рядом с ним находились Волков и двое оперативников с энтропийными излучателями наготове. На поясе у майора был закреплен контейнер со специальным "информационным носителем" – на самом деле, содержащим наночастицы, разработанные Анной Ким и Павлом Новиковым.

Посланники остановились в нескольких метрах от энергетического барьера. Женщина в центре группы – та же, что и в прошлый раз – сделала шаг вперед и заговорила странным, составным голосом:

– Срок принятия решения истек. Каков ваш ответ?

– Мы рассмотрели ваше предложение о компромиссе, – ответил Орлов, стараясь говорить четко и уверенно. – И готовы принять его с некоторыми дополнениями и уточнениями.

– Какими? – спросила посланница.

– Мы согласны предоставить вам доступ к указанным энергетическим источникам и выделить определенные территории для вашего существования. В обмен на гарантированное прекращение экспансии за пределы согласованных зон и отказ от принудительной трансформации людей.

– Принято, – кивнула посланница. – Это соответствует нашему изначальному предложению.

– Кроме того, – продолжил Орлов, – мы хотели бы передать вам детализированную карту энергетических ресурсов и предлагаемых зон разделения территорий. Для обеспечения точности и исключения возможных недоразумений.

– Передавайте, – согласилась посланница.

Орлов подал знак, и один из оперативников деактивировал небольшой участок энергетического барьера – достаточный, чтобы передать контейнер, но не для прохода человека.

– Это специальный информационный носитель, – пояснил Орлов, помещая контейнер в открытый проход. – Он содержит полные данные о предлагаемых территориях, энергетических ресурсах и условиях соглашения в формате, который ваш коллективный разум сможет напрямую интегрировать.

Один из посланников подошел и забрал контейнер. На мгновение голубое свечение его глаз стало интенсивнее, словно он сканировал содержимое.

– Информационная структура принята, – объявила главная посланница. – Мы доставим её в центральный узел для интеграции и анализа. Протокол соглашения будет активирован после обработки данных.

– Сколько времени потребуется на обработку? – спросил Орлов.

– Приблизительно двенадцать ваших часов, – ответила посланница. – В течение этого периода экспансия будет приостановлена.

– Мы будем ждать подтверждения, – кивнул Орлов.

Посланники развернулись с идеальной синхронностью и начали удаляться в сторону аномалии, унося с собой контейнер с наночастицами. Орлов наблюдал за ними, пока они не скрылись в голубоватом сиянии.

– Думаете, сработает? – тихо спросил Волков, когда они вернулись внутрь базы.

– Должно, – ответил Орлов. – Но будьте готовы к любому развитию событий. Если через двенадцать часов мы не увидим признаков изменения в поведении аномалии, активируйте протокол эвакуации. Я не исключаю возможности, что они распознают наши намерения и ответят более агрессивно.

В командном центре их ждали Анна Ким и Павел Новиков, напряженно наблюдавшие за операцией через системы наблюдения.

– Они забрали контейнер, – сообщил Орлов. – Теперь всё зависит от эффективности ваших наночастиц, доктор Ким.

– Мы сделали всё возможное, майор, – ответила Анна. – Но нужно понимать, что мы имеем дело с беспрецедентной ситуацией. Наночастицы могут сработать точно как запланировано, могут дать частичный эффект, или аномалия может полностью нейтрализовать их.

– Я понимаю риски, – кивнул Орлов. – И поэтому мы не снижаем уровень боевой готовности.

– А что говорит центральное командование? – спросил Новиков. – Они одобрили наш план?

– Полковник Степанов доложил о нашей инициативе высшему руководству, – уклончиво ответил Орлов. – Окончательное решение будет зависеть от результатов. Если через двенадцать часов аномалия продолжит экспансию, будет отдан приказ о применении орбитального оружия.

– Но это может уничтожить не только аномалию, но и значительную часть биосферы в регионе! – воскликнула Анна.

– Именно поэтому, доктор Ким, я очень надеюсь, что ваши наночастицы сработают как задумано, – жестко ответил Орлов. – А сейчас я рекомендую всем отдохнуть. Следующие двенадцать часов будут решающими, и нам понадобятся ясные головы и крепкие нервы.

Команда разошлась, и каждый ее член по-своему готовился к предстоящему испытанию. Орлов вернулся в свою каюту, но сон не шел. Слишком много мыслей кружилось в голове, слишком много сомнений и тревог. Он снова и снова прокручивал в уме все возможные сценарии, пытаясь предугадать реакцию аномалии на их обман.

Через несколько часов бессонницы он решил проверить обстановку. В коридорах базы царила напряженная тишина – большинство персонала пыталось отдыхать, хотя вряд ли многим удавалось заснуть.

Проходя мимо лаборатории, Орлов заметил свет и решил заглянуть. Внутри он обнаружил Анну Ким, которая в одиночестве продолжала работу, изучая последние данные об аномалии.

– Вы должны отдыхать, доктор, – мягко сказал Орлов, входя в лабораторию.

Анна подняла усталый взгляд:

– Не могу, майор. Слишком много мыслей. Слишком много… неизвестных переменных.

Орлов понимающе кивнул и сел рядом.

– Что именно вас беспокоит?

– Всё, – вздохнула Анна. – Что, если наночастицы не сработают? Что, если аномалия распознает их как угрозу и ускорит трансформацию? Или еще хуже – что, если они сработают не так, как мы планировали, вызвав непредвиденные мутации в структуре аномалии?

– Мы действуем наилучшим образом в рамках имеющихся знаний и ресурсов, – ответил Орлов. – Большего никто не может требовать.

– Дело не только в этом, – тихо произнесла Анна. – Я не могу перестать думать о людях, которые уже трансформированы. О профессоре Соколовой и других. Если орбитальное оружие будет применено, они будут уничтожены. А что если они всё еще сохраняют сознание? Что если они действительно эволюционировали в нечто большее, а не просто были поглощены?

Орлов внимательно посмотрел на нее:

– Вы начинаете думать, что трансформация может быть… благом?

– Нет, – быстро возразила Анна. – Точнее, не для всех. Но я считаю, что мы должны изучить этот феномен более глубоко, прежде чем решать за других. Представьте технологии, которые могли бы появиться в результате мирного взаимодействия с аномалией! Возможность хранения сознания вне органического тела, квантовые вычисления невообразимой мощности, решение энергетического кризиса…

– Технологический прогресс важен, – согласился Орлов. – Но не ценой свободы выбора и самоопределения человечества. Если аномалия действительно стремится к трансформации всех форм жизни, она по определению несовместима с концепцией индивидуальной свободы.

– Возможно, именно поэтому наши наночастицы так важны, – задумчиво произнесла Анна. – Они не уничтожают аномалию, а изменяют её базовые протоколы, делая сосуществование возможным.

Орлов молча кивнул. Затем, после паузы, спросил:

– Как Новиков? Вы заметили какие-нибудь изменения в его поведении после контакта?

– Он… более увлечен идеей коммуникации с аномалией, – осторожно ответила Анна. – Но это объяснимо – он пережил нечто невероятное, прикоснулся к совершенно иной форме сознания. Это меняет мировоззрение.

– Или это аномалия изменила его восприятие, – мрачно заметил Орлов. – Тонко, незаметно даже для него самого.

– Возможно, – неохотно согласилась Анна. – Но тогда… как мы можем быть уверены, что все мы не подверглись такому влиянию? Простой факт наблюдения за аномалией, изучения её образцов… кто знает, как это может влиять на наше сознание?

Этот вопрос повис в воздухе без ответа. Орлов понимал тревогу Анны – действительно, как можно быть уверенным, что твои мысли и решения полностью твои собственные, когда имеешь дело с силой, способной манипулировать разумом на квантовом уровне?

– Именно поэтому, – наконец произнес он, – решения должны приниматься не одним человеком, а коллективно, с учетом различных точек зрения и после тщательного анализа. Система сдержек и противовесов, не позволяющая никому стать марионеткой внешнего влияния.

Анна кивнула, немного успокоившись:

– Вы правы, майор. И поэтому я благодарна, что командование в ваших руках. Несмотря на все риски, вы не бросаетесь в крайности – ни в безоглядное уничтожение, ни в наивное принятие.

– Просто пытаюсь сохранить баланс, – скромно ответил Орлов. – А теперь, доктор Ким, я настоятельно рекомендую вам отдохнуть. Следующие часы потребуют от вас всей вашей научной проницательности и ясности мышления.

Анна слабо улыбнулась:

– Попытаюсь, майор. Хотя сомневаюсь, что смогу уснуть.

Орлов понимающе кивнул и вышел из лаборатории, продолжив свой обход базы. В командном центре дежурил Волков, внимательно наблюдая за мониторами, отображающими периметр безопасности и состояние аномалии.

– Изменения? – спросил Орлов, входя.

– Пока ничего существенного, – ответил Волков. – Аномалия не расширяется, как и обещали, но и никаких признаков воздействия наночастиц тоже не заметно.

– Прошло всего четыре часа, – заметил Орлов. – Если доктор Ким права, эффект проявится ближе к концу двенадцатичасового периода, когда частицы достигнут "ядра" аномалии.

– А если она ошибается? – мрачно спросил Волков.

– Тогда мы эвакуируемся и будем наблюдать за орбитальной бомбардировкой с безопасного расстояния, – жестко ответил Орлов.

Волков кивнул и вернулся к мониторам. Орлов заметил, что капитан держит руку на кобуре, словно готовясь к немедленному действию. Усталость и напряжение брали своё – все они находились на грани.

– Отдохните, капитан, – сказал Орлов. – Я подежурю следующие два часа.

– Вы уверены, майор?

– Абсолютно. В вашем нынешнем состоянии вы можете пристрелить первого же человека, который чихнет слишком громко.

Волков слабо улыбнулся, признавая правоту командира:

– Хорошо, майор. Но если что-то изменится…

– Я немедленно вас вызову, – заверил Орлов.

Оставшись один в командном центре, Орлов опустился в кресло и сосредоточился на мониторах. Аномалия, казалось, пребывала в состоянии покоя – голубоватое сияние пульсировало с равномерной частотой, не проявляя признаков расширения или иной активности.

Время тянулось мучительно медленно. За окнами база наступал рассвет, окрашивая снежную пустыню в розоватые тона. Прошло шесть часов с момента передачи контейнера, половина отпущенного срока.

И вдруг, когда Орлов уже начал думать, что придется разбудить Волкова для передачи дежурства, он заметил изменение. Сначала едва заметное, затем всё более отчетливое – цвет аномалии начал меняться. Голубоватое сияние постепенно приобретало зеленоватый оттенок, словно смешиваясь с каким-то новым компонентом.

Орлов активировал систему тревоги, и через минуту в командном центре собрались все ключевые члены команды – Волков, Анна Ким, Новиков, другие специалисты.

– Что происходит? – напряженно спросил Волков, глядя на экраны.

– Изменение спектральных характеристик аномалии, – ответила Анна, быстро анализируя данные. – Похоже на… реструктуризацию на квантовом уровне.

– Наночастицы работают? – спросил Орлов.

– Возможно, – осторожно ответила Анна. – Но эффект отличается от того, что мы наблюдали в лабораторных условиях. Изменения более комплексные, затрагивают всю структуру аномалии, а не только целевые участки.

– Это хорошо или плохо? – требовательно спросил Волков.

– Не знаю, – призналась Анна. – Но аномалия определенно реагирует на наночастицы. И, по крайней мере пока, не проявляет признаков агрессии или ускоренной экспансии.

Новиков внезапно подался вперед, указывая на экран:

– Смотрите! На границе аномалии!

Все повернулись к экрану и увидели странное зрелище: на границе кристаллизованной зоны образовывались новые структуры, отличные от предыдущих. Вместо чистых геометрических форм появлялись более органичные, напоминающие растения или кораллы. Голубовато-зеленое свечение пульсировало сложным ритмом, словно передавая некое сообщение.

– Она… эволюционирует, – прошептала Анна. – Адаптируется к изменениям, внесенным наночастицами, но не так, как мы предполагали. Она создает новые формы, гибридные структуры, сочетающие кристаллические и органические компоненты.

– Угроза? – кратко спросил Орлов, готовый в любой момент отдать приказ об эвакуации.

– Не могу сказать наверняка, – ответила Анна. – Но аномалия не расширяется за пределы существующей границы. Фактически, в некоторых местах она даже немного отступила, освободив участки земли.

– Это может быть уловкой, – предупредил Волков. – Временным отступлением перед решающим ударом.

– Или признаком того, что наночастицы действительно модифицировали базовые протоколы аномалии, – возразил Новиков. – Сделали её более… совместимой с нашей биосферой.

Дискуссия была прервана сигналом коммуникационной системы. На главном экране появилось изображение полковника Степанова.