Александра молчала, перебирая в уме возможные объяснения. Временная петля? Вмешательство неизвестной разумной силы? Искажение восприятия под влиянием инопланетной технологии?

– В любом случае, – сказала она наконец, – это необходимо исследовать. Я готова возглавить экспедицию.

Левински кивнул с видимым облегчением.

– Я подготовлю все необходимые документы. А теперь, – он указал на дверь, – идите отдыхать, Саша. Вам понадобятся силы.

Александра поднялась, но у двери остановилась.

– Михаил, – сказала она, не оборачиваясь, – если моя модель верна, и эта волна исчезновений реальна… что мы можем противопоставить силе, способной уничтожать целые цивилизации?

Левински долго молчал.

– Я не знаю, – сказал он наконец. – Но если алэтейцы создали Анамнезис как оружие против этой силы, возможно, ответ кроется в памяти. В знаниях, которые они пытались сохранить.

Александра кивнула и вышла, оставив Левински наедине с таинственным артефактом. Она направилась в свою лабораторию, где хранились тысячи фрагментов вымерших цивилизаций. Теперь каждый из них казался частью огромной головоломки, ключом к разгадке тайны, которая могла определить судьбу человечества.

Впервые за долгие годы Александра Ковальская чувствовала не только академический интерес, но и личную вовлеченность. Ее имя на саркофаге возрастом двенадцать тысяч лет… Совпадение? Или знак того, что она каким-то образом связана с тайной исчезнувших цивилизаций?

Она автоматически провела биомеханическим протезом над ближайшим артефактом, не глядя на показания датчиков. Ее мысли были далеко – на руинах планеты, вращающейся вокруг умирающей звезды, где погибшая цивилизация оставила послание, адресованное, возможно, лично ей.

Анамнезис. Воспоминание. Восстановление утраченного. Александра ощутила странное волнение при мысли о возможности прикоснуться к настоящим воспоминаниям существ, исчезнувших тысячелетия назад.

Земля медленно вращалась за прозрачной стеной лаборатории, голубая в своей хрупкой красоте. Александра смотрела на нее и думала о спирали смерти, неумолимо движущейся сквозь галактику. Сорок три года. Совсем немного для цивилизации, которая существует уже тысячелетия.

Ей предстояло найти ответы раньше, чем волна исчезновений достигнет человечества. И начать нужно было с руин Алэтеи, где кто-то или что-то двенадцать тысяч лет назад оставило артефакт, словно дожидаясь, когда Александра Ковальская придет за ним.

Глава 2: Пульс мертвой звезды

Исследовательский корабль «Персей» вышел из подпространственного коридора с легким импульсом, заставившим приборы на мостике на мгновение замерцать. Перед панорамным обзорным экраном возникла звезда – тусклая, красноватая, в агонии своего угасания. Вокруг нее вращались четыре планеты, три из которых давно превратились в безжизненные камни под воздействием расширяющейся звезды. Четвертая – дальняя – сохранила часть своей атмосферы и именно к ней направлялся корабль.

Александра стояла у обзорного экрана, не отрывая взгляда от приближающегося мира. В свете умирающей звезды планета казалась погруженной в вечные сумерки, окутанной красноватой дымкой.

– Вот она, Алэтея, – произнес Джеймс Чен, сидевший за панелью управления. – Пульсар WDL-84 и четвертая планета системы, неофициально названная по имени предполагаемой цивилизации.

– Древнегреческое слово, – машинально отметила Александра. – «Алэтейя» – непотаенность, несокрытость, истина.

– Поэтично, – кивнул Чен, ловко корректируя курс. – Хотя, думаю, сами обитатели называли свой мир как-то иначе.

Александра не ответила. Ее внимание привлекли показания сканеров дальнего действия, проецируемые на ретинальный дисплей. Радиоактивный фон планеты был умеренным, атмосфера – разреженной, но пригодной для дыхания с использованием кислородных фильтров. Гравитация – 0,87 земной.

– Мы получаем сигнал от автоматических маяков первой экспедиции, – сообщил Чен. – Они расположены вокруг главного раскопа. Судя по всему, до нас никто не прилетал после их ухода.

– Посадка через сколько? – спросила Александра, проверяя свой скафандр.

– Сорок три минуты, – ответил Чен. – Я выбрал точку в километре от основного комплекса руин. Там есть подходящая площадка.

Александра кивнула и отправилась в лабораторный отсек корабля, где двое других членов экспедиции заканчивали подготовку оборудования. Доктор Кван, специалист по ксеноархитектуре, и техник Сингх, отвечающий за безопасность и работу с тяжелым оборудованием.

– Все системы проверены, доктор Ковальская, – отрапортовал Сингх, громадный мужчина с руками, модифицированными для сверхтяжелых работ. – Дроны-разведчики готовы к запуску, экзоскелеты и инструменты откалиброваны.

– Спасибо, Сингх, – кивнула Александра. – Доктор Кван, вы ознакомились с данными предыдущей экспедиции?

Кван, миниатюрная женщина с имплантированными в глазницы мультиспектральными визорами, выглядевшими как серебристые линзы, развернула в воздухе трехмерную карту раскопок.

– Да, хотя информация довольно обрывочная. Первая команда работала всего три дня, после чего была экстренно эвакуирована. Причины в отчете не указаны.

– Я знаю причины, – раздался голос Чена, вошедшего в отсек. – Я был там.

Все повернулись к молодому пилоту, который, казалось, смутился внезапным вниманием.

– Нас было шестеро, – начал он, подходя к карте. – Стандартная разведывательная группа. Мы обнаружили руины на третий день поисков. – Он указал на обширную низину у подножия горного хребта. – Здесь. Город. Или то, что от него осталось.

– Почему экспедицию эвакуировали? – спросила Александра.

Чен помедлил, подбирая слова.

– Официально – из-за возможного заражения неизвестным патогеном. Но на самом деле… люди начали видеть вещи. Слышать голоса. Дин, наш ксенобиолог, утверждал, что с ним разговаривают стены. Через день он попытался снять шлем, чтобы «лучше слышать». – Чен покачал головой. – После этого командир приказал возвращаться.

– А вы? – Александра внимательно посмотрела на него. – Вы что-нибудь видели или слышали?

– Нет, – ответил Чен после паузы. – Я единственный, кто ничего не испытывал. Возможно, поэтому доктор Левински выбрал меня для этой миссии.

Сингх нервно хмыкнул.

– Отлично. Мы летим на планету, где люди сходят с ума. И нам об этом сообщают только сейчас.

– Ваше беспокойство понятно, – сказала Александра ровным голосом. – Но теперь мы предупреждены и подготовлены. Все члены команды получили нейропротекторные импланты перед вылетом. – Она слегка коснулась тонкого шрама за правым ухом. – Они должны защитить от психического воздействия, если таковое имеется.

– А если нет? – Сингх не выглядел убежденным.

– Тогда мы будем первыми, кто задокументирует случай массовой галлюцинации в условиях инопланетных руин, – сухо ответила Александра. – В любом случае, мы сначала отправим дронов и системы дистанционного мониторинга. Исследование начнем только при отсутствии непосредственной угрозы.

Она повернулась к голографической карте.

– Доктор Кван, отметьте саркофаг, о котором говорил Левински. Где именно его обнаружили?

Кван увеличила участок карты, фокусируясь на центральной части руин.

– Здесь. В структуре, которую первая экспедиция определила как храм или церемониальное здание. Саркофаг находился в подземной камере, обнаруженной с помощью георадаров.

– А артефакт? – спросила Александра.

– Анамнезис был извлечен и эвакуирован с планеты до того, как начались… инциденты, – ответил Чен. – Но саркофаг остался на месте. Слишком большой для транспортировки без специального оборудования.

– Который у нас теперь есть, – заметил Сингх, постукивая по массивному контейнеру с надписью «Молекулярный стабилизатор – только для археологических образцов».

– Внимание всем, – раздался механический голос по внутренней связи. – Начинаю процедуру посадки. Расчетное время – семь минут. Пожалуйста, займите безопасные позиции и активируйте защитные протоколы оборудования.

Члены экспедиции заняли места в амортизационных креслах. Александра почувствовала легкую вибрацию, когда корабль вошел в атмосферу Алэтеи. На мгновение обзорные экраны заполнились оранжевым свечением, затем оно угасло, и перед ними раскрылся вид на поверхность.

Мертвый мир в свете умирающей звезды. Обширные равнины, покрытые темно-красным песком. Горные цепи с острыми, неровными пиками, словно расколотыми гигантской силой. И посреди этого инопланетного пейзажа – геометрические структуры, слишком правильные, чтобы быть естественными. Руины Алэтеи.

Александра ступила на поверхность планеты, чувствуя странное волнение. Ее биомеханическая рука самопроизвольно активировала сканирующие системы, анализируя состав почвы, атмосферы, фиксируя слабые электромагнитные колебания.

– Сканирую необычные энергетические сигнатуры, – сообщила она команде через внутреннюю связь. – Локализованные квантовые флуктуации, источник – направление главного комплекса руин.

– Подтверждаю, – отозвалась Кван, настраивая свои визоры. – Вижу энергетические аномалии в инфракрасном и ультрафиолетовом спектрах. Они… пульсируют. В унисон с пульсаром.

– Здесь нет жизни, – заметил Сингх, развертывая автоматическую станцию мониторинга. – Ни бактерий, ни спор, ни даже простейших органических соединений. Полная стерильность.

– Как в вакууме, – кивнул Чен, проверяя показания своего скафандра. – Но мы на планете с атмосферой. Пусть разреженной, но все же.

Александра медленно двинулась вперед, к руинам, возвышавшимся на горизонте. Остальные члены команды следовали за ней, сохраняя дистанцию и внимательно сканируя окружающую местность.

Через полчаса они достигли первых структур – низких, полуразрушенных зданий, напоминавших по форме морские раковины, спирально закрученные вокруг центральной оси. Стены были сложены из материала, похожего на камень, но с металлическим отливом, словно минералы, из которых он состоял, содержали высокий процент проводящих элементов.

– Доктор Кван, ваше мнение? – Александра остановилась перед одним из наиболее сохранившихся зданий.

Ксеноархитектор осторожно коснулась стены специальным зондом.

– Композитный материал. Основа – минерал, близкий к базальту, но модифицированный. Я бы сказала, искусственно созданный сплав камня и металла. – Она отправила полученные данные на общий дисплей. – Структура выдерживает экстремальные температуры и давление. Идеально для мира с нестабильной звездой.

– Они знали, что их солнце умирает, – заметил Чен. – И строили соответственно.

– Да, но не только, – Кван указала на расположение зданий. – Смотрите, как они ориентированы. Все спиральные структуры закручены в одном направлении, противоположном вращению планеты. Словно… – она помедлила, – словно они пытались противодействовать чему-то. Замедлить что-то.

– Время? – предположил Сингх с нервным смешком.

– Возможно, – неожиданно серьезно ответила Кван. – В некоторых культурах Земли спираль символизировала время и его течение.

Александра прислушивалась к разговору вполуха. Ее внимание привлекла странная вибрация, ощущаемая через протез. Словно сама земля под ногами пульсировала в медленном, гипнотическом ритме.

– Приближаемся к центральному комплексу, – сказала она, указывая на возвышающееся впереди сооружение. – Согласно данным первой экспедиции, именно там находится саркофаг.

Центральный комплекс руин представлял собой массивную структуру, напоминавшую одновременно храм и обсерваторию. Высокие спиральные колонны поддерживали куполообразную крышу с отверстием в центре, через которое, очевидно, древние алэтейцы наблюдали за звездами. У основания купола располагались многочисленные барельефы и надписи, высеченные в том же композитном материале, что и остальные здания.

– Я запускаю дронов-разведчиков, – сказал Сингх, активируя панель управления на своем наручном компьютере. – Пусть сначала они проверят внутренние помещения.

Шесть небольших сфер с множеством сенсоров отделились от его рюкзака и устремились к храму, проникая внутрь через открытые проемы и трещины в стенах.

– Структурная целостность – семьдесят восемь процентов, – прокомментировал Сингх, глядя на поступающие данные. – Радиационный фон в пределах нормы. Атмосфера внутри идентична внешней. Обнаружены следы деятельности первой экспедиции – маркеры, временные опоры, оборудование для сканирования.

Он увеличил изображение с одного из дронов.

– Вот тут они начали раскопки. Видите? Пол частично вскрыт, открыт проход в нижний уровень.

– Саркофаг должен быть там, – кивнула Александра. – Данные говорят о подземной камере примерно в двадцати метрах под главным залом.

– Дроны не фиксируют никаких признаков патогенов или токсичных веществ, – продолжал Сингх. – Но электромагнитные аномалии усиливаются ближе к центру структуры.

Александра посмотрела на умирающую звезду, висящую над горизонтом. Красный гигант, медленно превращающийся в белого карлика. Пульсар, ритмично сжимающийся и расширяющийся в предсмертной агонии. Она вдруг поняла, что вибрация, которую она ощущала через протез, точно совпадала с пульсацией звезды.

– Здание каким-то образом резонирует с пульсаром, – сказала она. – Словно… усиливает его излучение или трансформирует его.

– Искусственный квантовый резонатор? – предположила Кван. – Технология, значительно превосходящая нашу. Если они действительно могли манипулировать квантовыми состояниями на таком масштабе…

– Нас ждет саркофаг, – прервала ее Александра. – Давайте сначала займемся им. Сингх, Кван – вы остаетесь здесь, координируете работу дронов и внешних систем мониторинга. Чен – вы идете со мной.

– Есть, доктор Ковальская, – кивнул Чен.

Они осторожно вошли внутрь храма. Свет умирающей звезды, проникавший через отверстие в куполе, окрашивал внутреннее пространство в глубокие красные тона, создавая впечатление, будто они находятся внутри огромного живого сердца. Стены были покрыты спиральными узорами и письменами, напоминавшими математические формулы. Пол – мозаика из темного материала, изображавшая звездное небо, но с созвездиями, неизвестными человечеству.

– Здесь, – Чен указал на участок пола, где мозаика была нарушена. – Первая экспедиция обнаружила скрытую камеру под этим сегментом.

Они подошли ближе. В полу зиял проем диаметром около двух метров, окруженный временными опорами из сверхпрочного сплава. Внутри виднелась шахта, уходящая вертикально вниз, с металлическими скобами, вмонтированными в стены.

– Стандартная процедура безопасности, – напомнила Александра. – Я спускаюсь первой, вы следуете на безопасном расстоянии. Постоянный мониторинг всех показателей.

Она активировала дополнительные сканеры в своем протезе и начала спуск. Шахта оказалась удивительно гладкой и ровной, словно вырезанной лазером в монолитной породе. По мере спуска Александра замечала, что спиральные узоры на стенах становятся все более сложными и детализированными, словно концентрируясь вокруг чего-то важного внизу.

Через несколько минут она достигла дна шахты, которое открывалось в просторную круглую камеру. В центре камеры, на возвышении из того же композитного материала, находился саркофаг – массивная конструкция около трех метров в длину и полутора в ширину, покрытая спиральными узорами и надписями.

– Я вижу саркофаг, – сообщила она по коммуникатору. – Он… выглядит нетронутым.

Чен спустился следом за ней и замер, глядя на величественное сооружение.

– Я был здесь с первой экспедицией, – сказал он тихо. – Но тогда мы только обнаружили камеру и начали сканирование. До физического контакта с саркофагом дело не дошло.

Александра медленно подошла ближе, изучая поверхность саркофага. Письмена покрывали его полностью, спирально закручиваясь к центру крышки, где располагался странный символ – нечто среднее между восьмеркой и знаком бесконечности, но с дополнительными элементами, делавшими его похожим на абстрактное изображение глаза.

– Вы видите это? – она указала на группу символов у основания саркофага. – Ксенолингвистические алгоритмы Левински распознали именно этот участок как содержащий мое имя.

Чен присел, внимательно изучая указанные знаки.

– Я не лингвист, – признался он. – Но даже визуально эти символы отличаются от остальных. Они выглядят… новее? Словно добавлены позже.

Александра провела биомеханическим протезом над надписью, не касаясь поверхности. Датчики показали аномальную концентрацию квантовых флуктуаций вокруг этих конкретных символов.

– Необычно, – пробормотала она. – Очень необычно.

Она перевела внимание на символ в центре крышки саркофага и осторожно приблизила к нему руку. По мере приближения вибрация, которую она ощущала через протез, усиливалась, становясь почти болезненной.

– Что-то происходит, – сказала она. – Саркофаг реагирует на мое присутствие.

В тот же момент символ в центре крышки начал светиться слабым голубоватым светом, контрастирующим с красноватым освещением камеры. Свечение пульсировало, но не в такт с далеким пульсаром, а в противофазе – сжимаясь, когда звезда расширялась, и расширяясь, когда та сжималась.

– Доктор Ковальская, – напряженно сказал Чен, – возможно, нам стоит отойти и запросить дополнительный анализ.

Но Александра словно не слышала его. Ее внимание было полностью сосредоточено на светящемся символе. Она чувствовала непреодолимое желание коснуться его, словно он звал ее, притягивал к себе.

– Я должна увидеть, что внутри, – произнесла она тихо. – Должна понять.

– Доктор Ковальская! – Голос Чена казался далеким, приглушенным. – Пожалуйста, остановитесь! Мы не знаем, что может…

Его слова оборвались, когда Александра решительно положила руку на светящийся символ. В тот же миг комната наполнилась ослепительным голубым светом, исходящим из всех письмен и узоров на саркофаге. Крышка начала медленно подниматься, словно открываемая невидимой силой.

Александра почувствовала, как что-то – энергия, информация, она не могла описать это словами – устремилось через ее протез в тело, распространяясь по нервным окончаниям, достигая мозга. Последнее, что она увидела перед тем, как потерять сознание – странный кристаллический объект внутри саркофага, пульсирующий в унисон с ее сердцебиением.

Пробуждение было медленным, мучительным. Александра ощущала каждый нерв своего тела, каждое нейронное соединение в мозгу, словно они были отмечены раскаленными иглами. Сквозь полузакрытые веки она видела размытые силуэты, слышала приглушенные голоса.

– …стабилизируется, но мозговая активность все еще аномальная…

– …следует немедленно эвакуировать…

– …нельзя двигать в таком состоянии…