Глава 2: Аномалия

Утренняя морось окутывала лагерь серой пеленой, скрывая окрестные деревья и превращая сибирский лес в размытый акварельный пейзаж. Максим сидел под навесом у входа в главную палатку, сжимая в руках кружку с горячим кофе. Ночью ему почти не удалось поспать – слишком много мыслей крутилось в голове, слишком много вопросов оставалось без ответов.

Лагерь просыпался. Техники проверяли оборудование, охрана меняла караул, кто-то разогревал завтрак на походной плите. Всё выглядело как обычная научная экспедиция, если не считать военной дисциплины персонала и оружия, которое некоторые из них носили в кобурах под куртками.

Виктор Лазарев появился словно из ниоткуда – просто материализовался рядом, заставив Максима вздрогнуть.

– Не спится, доктор? – спросил он, усаживаясь рядом на складной стул.

– Слишком много вопросов, – ответил Максим. – И слишком мало ответов.

Лазарев кивнул, глядя на утренний туман.

– Ваш звонок доктору Ким организован. Связь будет через полчаса.

– Спасибо, – Максим сделал глоток кофе. – Могу я задать вам вопрос, Виктор?

– Попробуйте, – улыбнулся Лазарев.

– Вы не из МЧС, верно? По крайней мере, не только оттуда.

Лазарев несколько секунд молчал, затем пожал плечами:

– Скажем так, я представляю структуру, которая занимается необычными явлениями, потенциально угрожающими национальной безопасности.

– ФСБ? Военная разведка?

– Давайте просто скажем, что у меня есть полномочия и ресурсы для расследования данного инцидента, – Лазарев посмотрел на Максима изучающим взглядом. – Более важный вопрос – насколько опасно то, с чем мы столкнулись?

Максим задумался. Он мог бы солгать, преуменьшить угрозу, но что-то подсказывало ему, что с этим человеком лучше быть откровенным.

– Если моя теория верна, мы наблюдаем пробуждение древней системы, опутывающей всю планету. Представьте сеть узлов, соединённых невидимыми линиями силы. Эти узлы активируются в определённой последовательности, и сибирская аномалия – лишь один из них. Что касается опасности… – он сделал паузу. – Это как проснуться и обнаружить, что в вашем доме, в подвале, работает неизвестное устройство, о котором вы ничего не знаете – ни его назначения, ни того, кто его там установил. Оно может быть невероятно полезным, а может и уничтожить весь дом.

Лазарев медленно кивнул:

– Понятно. И как нам выяснить назначение этого… устройства?

– Нужно найти другие узлы сети и понять, по какой логике они активируются. Для начала мне нужен доступ к глобальным данным о гравитационных аномалиях.

– Будет организовано, – просто ответил Лазарев.

Через полчаса Максим сидел перед защищённым спутниковым терминалом в главной палатке. На экране появилось лицо доктора Инги Ким – женщины с выразительными азиатскими чертами лица, коротко стрижеными седеющими волосами и пронзительным взглядом. Несмотря на ранний час, она выглядела безупречно, словно всегда была готова к внезапным видеоконференциям.

– Максим, – её голос звучал ровно, без особых эмоций. – Давно не виделись.

– Здравствуйте, доктор Ким, – Максим старался говорить спокойно, хотя внутри всё клокотало от противоречивых чувств. Эта женщина была его наставником, а потом публично унизила на защите. – Спасибо, что согласились поговорить.

– Я так понимаю, ситуация экстраординарная, раз уж господин Лазарев лично меня разыскал, – Ким слегка улыбнулась. – Что происходит, Максим? Твоя теория гравитационных узлов подтвердилась?

Максим подался вперед:

– Вы знали. Всё это время вы знали, что я прав.

Ким тяжело вздохнула, и на секунду её идеальная маска дала трещину, обнажив усталость и что-то похожее на вину.

– Не совсем так. Я подозревала, что в твоих наблюдениях что-то есть, но не могла публично поддержать теорию без достаточных доказательств. Наука требует строгости.

– А теперь? – Максим указал на экран, где были показаны результаты их исследований сибирской аномалии. – Это достаточно строго?

Инга Ким внимательно изучила данные, её глаза расширились при виде трёхмерной модели объекта под землёй.

– Это… изменяет ситуацию, – наконец произнесла она. – Максим, мне нужно кое в чём признаться. После твоего выступления на конференции ко мне обратились люди из определённых… правительственных структур. Они настоятельно рекомендовали мне дистанцироваться от твоей теории.

– Почему? – спросил Максим, хотя уже начинал догадываться о причинах.

– Потому что ты был слишком близок к истине, – ответила Ким. – Ещё в 90-х годах в Казахстане, на территории бывшего Семипалатинского полигона, было обнаружено нечто похожее на то, что вы нашли сейчас. Но тогда не было ни технологий, ни теоретической базы, чтобы понять природу находки.

Максим почувствовал, как по спине пробежал холодок:

– И что случилось с той находкой?

– Точка была законсервирована. Вокруг построили специальный исследовательский комплекс, замаскированный под геологическую станцию. Насколько мне известно, объект проявлял минимальную активность до недавнего времени.

– До недавнего? – быстро спросил Лазарев, который до этого молча наблюдал за разговором.

– За последний месяц зафиксированы три активации с возрастающей интенсивностью, – Ким кивнула. – Последняя произошла вчера, почти одновременно с сибирской аномалией, только с противоположным эффектом.

– Противоположным? – переспросил Максим.

– Вместо снижения гравитации – её усиление. Техники на станции сообщили, что чувствовали себя так, словно их тела весили втрое больше обычного. Несколько человек пострадали – переломы от падений, когда они не смогли удержаться на ногах.

Максим быстро открыл на планшете карту мира и отметил две точки – Сибирь и Казахстан.

– Расстояние между ними… примерно 1800 километров, – пробормотал он. – Если эти точки часть единой сети, между ними должна быть геометрическая взаимосвязь.

– Проекция икосаэдра на сферу, – кивнула Ким. – Твоя старая теория.

– Которая, похоже, оказалась верной, – Максим не мог скрыть горечь в голосе.

– Максим, – Инга впервые назвала его по имени без формальностей, – я сожалею о том, что произошло пять лет назад. Мне пришлось выбирать между публичной поддержкой твоей теории и продолжением исследований в закрытом режиме. Я выбрала второе, потому что считала, что так принесу больше пользы.

Максим помолчал, переваривая эту информацию. Часть его хотела высказать доктору Ким всё, что накопилось за эти годы – обиду, разочарование, горечь одиночества, когда весь научный мир отвернулся от него. Но другая часть понимала, что сейчас не время для личных счётов.

– Что вы узнали за эти пять лет? – наконец спросил он. – Что известно об этих объектах?

Ким выпрямилась, переходя к профессиональному тону:

– Объект в Казахстане излучает электромагнитный сигнал на нестандартной частоте. Сигнал имеет чёткую структуру – последовательность импульсов, которая повторяется через равные промежутки времени.

– Как и здесь, – кивнул Максим.

– Но последовательность другая, – продолжила Ким. – И что самое интересное – она меняется. С каждой активацией паттерн сигнала усложняется, словно… – она запнулась.

– Словно устройство пытается настроиться, – закончил за неё Максим. – Или связаться с другими узлами сети.

– Именно, – Ким кивнула. – Мы также обнаружили, что объект влияет не только на гравитацию, но и на магнитное поле и даже на квантовые процессы в окружающем пространстве.

– Древняя технология? – предположил Лазарев.

– Или не человеческая, – тихо добавила Ким.

В палатке воцарилась тишина. Все понимали значение этих слов. Если объекты были созданы внеземной цивилизацией, это меняло всё – от научных парадигм до геополитической реальности.

– Мне нужно исследовать сибирский объект детальнее, – наконец сказал Максим. – И я хотел бы посетить казахстанский комплекс. Если мы найдём закономерность в активации этих узлов, возможно, мы сможем предсказать, где проявится следующий.

– Я помогу организовать это, – кивнула Ким. – Но время ограничено. Если твоя теория верна и узлы образуют глобальную сеть, активация всех ключевых точек может иметь непредсказуемые последствия для планеты.

– Сколько у нас времени, доктор? – спросил Лазарев.

Ким покачала головой:

– Судя по нарастающей интенсивности аномалий и сокращению интервалов между ними… недели, может быть месяцы. Но не годы.

– Я вылетаю к вам, – решительно сказала она. – Буду в Томске через шесть часов. Организуйте транспорт до вашего лагеря.

Связь прервалась, и Максим откинулся на спинку стула, пытаясь осмыслить всё, что услышал. Значит, правительство знало о существовании этих объектов все эти годы. Его исследования были свёрнуты не из-за их несостоятельности, а потому что он подобрался слишком близко к засекреченной информации.

– Вам нужно отдохнуть, доктор Ковалёв, – сказал Лазарев. – Следующие несколько дней будут очень насыщенными.

Максим кивнул и поднялся, но в этот момент в палатку буквально влетел один из техников:

– Сэр! У нас активность! Гравиметры показывают колебания!

– Это невозможно, – Максим бросился к приборам. – По моим расчётам, следующая активация должна быть через 72 часа!

Они выбежали наружу. Утренний туман рассеялся, открывая панораму леса вокруг лагеря. На первый взгляд всё выглядело нормально, но внимательный наблюдатель заметил бы странность – листья на ближайших деревьях слегка приподнимались, словно их тянуло вверх.

– Эвакуировать лагерь, – резко скомандовал Лазарев, оценив ситуацию. – Всем отойти на 500 метров от центра аномалии. Взять только необходимое оборудование.

Люди бросились выполнять приказ, но Максим остался на месте, лихорадочно настраивая свой портативный гравиметр.

– Доктор Ковалёв, немедленно эвакуируйтесь, – Лазарев схватил его за плечо. – Это приказ.

– Мне нужно остаться, – Максим стряхнул его руку. – Это уникальный шанс наблюдать аномалию изнутри. У меня есть страховочное снаряжение.

Лазарев колебался, понимая научную ценность таких наблюдений, но также осознавая риск.

– Пять минут, – наконец сказал он. – Затем я возвращаюсь за вами, независимо от состояния аномалии.

Он быстро удалился, координируя эвакуацию. Максим остался один на краю лагеря, спешно закрепляя гравиметр на своём запястье и привязывая себя к стволу массивной сосны страховочным тросом. Если гравитация действительно начнёт ослабевать, эта мера поможет ему не улететь.

Первые признаки аномалии начали проявляться через минуту после ухода Лазарева. Максим почувствовал странную лёгкость в теле, будто его вес внезапно уменьшился. Гравиметр подтвердил его ощущения – сила тяжести упала на 20%.

– Невероятно, – прошептал он, начиная запись на нагрудную камеру. – Аномалия началась раньше ожидаемого срока и развивается стремительно. Сейчас гравитация составляет 80% от нормы и продолжает падать.

Он огляделся. Незакреплённые предметы в лагере – бумаги, лёгкие инструменты, пластиковые контейнеры – начали медленно подниматься в воздух. Листья деревьев теперь отчётливо тянулись вверх, создавая сюрреалистическую картину перевёрнутого леса.

– 60% от нормы, – продолжал комментировать Максим. – Эффект усиливается быстрее, чем во время первой активации. Я чувствую…

Он не договорил. Внезапно гравитация упала до 30%, и Максим ощутил, как его тело стремительно теряет вес. Трос натянулся, удерживая его на месте, но вокруг творился хаос. Тяжёлое оборудование, которое не успели эвакуировать, отрывалось от земли. Палатки коллапсировали, их ткань и каркасы взмывали вверх, словно гигантские, неуклюжие птицы.

– Двадцать процентов и продолжает падать! – закричал Максим в камеру, хотя его голос звучал странно в разреженном воздухе. Дышать становилось труднее – пониженная гравитация влияла на атмосферное давление в зоне аномалии.

А затем гравитация исчезла совсем. Гравиметр показывал нули, и Максим ощутил абсолютную невесомость. Если бы не трос, крепко привязанный к дереву и его ремням, он бы просто улетел в небо.