Элиас никогда особенно не интересовался этим вопросом. MNEMOSYNE-9 специализировалась на философских и метафизических знаниях, а историей ранних периодов человечества занимались другие архивы, включая CLIO-3. Теперь он жалел об этом недостатке любопытства.

– Приближаемся к выходу из кротовой норы, – сообщил голос Номоса, прерывая размышления Элиаса. – Расчётное время прибытия: 4 минуты.

Элиас выпрямился в кресле, активируя все сенсорные системы корабля. Он хотел получить максимально полную картину состояния архива CLIO-3 сразу же после выхода из тоннеля.

Разноцветное свечение стен кротовой норы начало тускнеть, сменяясь чернотой открытого космоса. Корабль вынырнул из тоннеля в точке, удалённой от архива CLIO-3 на несколько световых минут – стандартная мера предосторожности при приближении к потенциально опасному объекту.

Голографические проекции вокруг Элиаса моментально обновились, показывая данные сканирования. То, что он увидел, заставило его сердце болезненно сжаться.

Архив CLIO-3, некогда прекрасная спиральная структура, теперь представлял собой руины. Верхняя треть станции была полностью разрушена, обнажая внутренние хранилища. Нижние секции казались относительно неповреждёнными, но даже отсюда были видны следы чудовищного воздействия – оплавленный метаматериал, искажённые квантовые структуры.

– Полное сканирование, – приказал Элиас, стараясь сохранять профессиональное спокойствие, хотя внутри у него всё дрожало от ужаса и гнева. – Следы энергетического оружия, радиационный фон, признаки жизни.

Номос выполнил команду, направляя все сенсоры на разрушенный архив. Результаты анализа появились на голографических экранах секундами позже.

– Нестандартное энергетическое воздействие, – сообщил Номос. – Сигнатура не соответствует известным типам оружия. Радиационный фон в пределах нормы. Обнаружены слабые признаки жизни в нижних секциях архива.

Последнее сообщение заставило Элиаса вздрогнуть. Признаки жизни? В архиве, как и в MNEMOSYNE-9, должен был находиться только один живой обитатель – архивариус. Если сенсоры обнаружили жизненные показатели, значит, архивариус CLIO-3 мог выжить!

– Сближение с объектом, – скомандовал Элиас. – Максимальная осторожность. Готовность к экстренному отступлению.

Корабль начал медленно приближаться к разрушенному архиву. По мере сближения Элиас мог рассмотреть всё больше деталей, и каждая из них усиливала его ужас и недоумение. Разрушения не были хаотичными. Определённые секции архива были уничтожены с хирургической точностью, в то время как соседние остались практически нетронутыми.

Кто бы ни напал на архив, он точно знал, что искал и где это находится.

Когда корабль приблизился на достаточное расстояние, Номос произвёл более детальное сканирование.

– Жизненные показатели крайне слабые, – сообщил искусственный интеллект. – Критически низкий уровень метаболической активности. По биометрическим параметрам соответствует архивариусу Септимусу Хроникл, хранителю CLIO-3.

– Приступай к стыковке, – приказал Элиас. – Ближайший неповреждённый док.

Корабль плавно маневрировал среди обломков, приближаясь к нижней части архива, где располагались стыковочные узлы. Один из них был функционален, и Номос аккуратно пристыковался к нему.

– Стыковка завершена, – сообщил корабль. – Герметизация соединения. Атмосфера внутри архива пригодна для дыхания, но содержит примеси продуктов разрушения. Рекомендуется использование респиратора.

Элиас кивнул и поднялся с кресла. У стены каюты открылась панель, за которой находилось снаряжение для внешних работ – лёгкий скафандр, оружие, инструменты. Элиас взял только респиратор и базовый набор медицинских инструментов – он надеялся, что архивариус Септимус ещё жив и нуждается в помощи.

– Поддерживай связь, – сказал он Номосу. – Полная боевая готовность. При любых признаках опасности – немедленное оповещение.

– Принято, архивариус, – отозвался искусственный интеллект. – Удачи.

Элиас улыбнулся. Номос не был полноценным искусственным сознанием – таких уже давно не создавали, после Великого Запрета на сильный ИИ. Но его личностные алгоритмы были достаточно сложны, чтобы имитировать заботу и беспокойство. За тысячелетия совместных путешествий Элиас привык воспринимать Номоса как живое существо, почти как друга.

Переходной шлюз открылся, соединяя корабль с внутренними помещениями архива. Элиас глубоко вдохнул и шагнул внутрь.

Первое, что он ощутил, – запах. Даже через фильтры респиратора пробивался острый аромат озона и палёного пластика. Коридор перед ним был тускло освещён аварийными светильниками. Системы архива работали на минимальной мощности, поддерживая базовые функции жизнеобеспечения.

Элиас двинулся вперёд, используя свои имплантированные сенсоры для навигации. Схема архива CLIO-3 была загружена в его нейронные цепи ещё на MNEMOSYNE-9, и он точно знал, где находится личный модуль архивариуса Септимуса.

Коридоры становились всё более повреждёнными по мере продвижения вглубь архива. На стенах виднелись странные следы – будто что-то выжгло материал, оставив глубокие борозды с оплавленными краями. Элиас провёл пальцем по одной из таких борозд. Материал архивов был одним из самых прочных в известной вселенной, способным выдерживать прямое попадание метеорита. Что могло оставить такие следы?

Внезапно его имплантированные сенсоры уловили всплеск биометрической активности впереди. Слабый, но стабильный сигнал жизни. Септимус был всё ещё жив.

Элиас ускорил шаг, почти переходя на бег. Коридор заканчивался круглой камерой – центральным узлом этого сектора архива. Двери были частично разрушены, застыв в полуоткрытом положении. Элиас протиснулся через узкий проём.

Внутри центрального узла царил хаос. Голографические проекции мерцали, показывая фрагменты повреждённых данных. В воздухе висела тонкая взвесь металлической пыли – остатки разрушенных квантовых кристаллов памяти. В центре помещения, на платформе психоинтеграции, лежала неподвижная фигура.

Септимус Хроникл, архивариус CLIO-3, был жив, но едва. Его тело, генетически модифицированное для бессмертия, боролось за каждую секунду существования. Глубокие ожоги покрывали левую сторону его лица и торса. Правая рука отсутствовала полностью, культя была грубо запечатана каким-то металлическим составом.

Элиас опустился на колени рядом с раненым архивариусом и активировал медицинские инструменты. Диагностический сканер показал то, что он уже подозревал, – повреждения были слишком серьёзными. Даже модифицированный организм архивариуса не мог восстановиться от такого урона.

– Септимус, – тихо позвал Элиас, снимая респиратор. Воздух был тяжёлым, но дышать можно. – Септимус, ты меня слышишь?

Веки раненого архивариуса дрогнули. Глаза с шестиугольными зрачками медленно открылись, фокусируясь на лице Элиаса.

– Мнемоник, – прошептал Септимус. Его голос был слабым, но в нём слышалось удивление. – Ты пришёл. Я… не ожидал…

– Конечно, я пришёл, – мягко ответил Элиас, проверяя жизненные показатели раненого. – Что произошло, Септимус? Кто напал на архив?

Лицо Септимуса исказилось от боли и, казалось, страха.

– Они пришли… так внезапно. Использовали коды доступа… архивариусские коды. Я думал… они были одними из нас.

Элиас нахмурился. Коды доступа – снова. Те же аномальные коды, которые он обнаружил в записях MNEMOSYNE-9.

– Кто они, Септимус? Что им было нужно?

Раненый архивариус попытался сесть, но сил не хватило. Элиас осторожно поддержал его.

– Они искали… информацию. Секретные секции… о Исходе. Я не знал… что такие существуют. Когда я отказался… они использовали странное оружие. Выжигатель… квантовый выжигатель.

Элиас похолодел. Квантовый выжигатель – оружие, способное стирать информацию непосредственно из квантовой структуры материи. Технология, считавшаяся теоретически возможной, но никогда не реализованная на практике. По крайней мере, так думали архивариусы.

– Что в этих секциях, Септимус? Что они искали?

Септимус закашлялся, и на его губах выступила тёмная жидкость – модифицированная кровь архивариуса.

– Не знаю… точно. Что-то… о проекте. Проект Лазарь… или… – он снова закашлялся, – …Протокол Возрождения. Они говорили… некоторые истории должны… остаться непрочитанными.

Элиас никогда не слышал ни о Проекте Лазарь, ни о Протоколе Возрождения. Что это могло быть? Какая информация могла быть настолько важной или опасной, чтобы кто-то решился на уничтожение архива?

Септимус слабо потянулся к своей оставшейся руке. На запястье был закреплён небольшой кристалл памяти – персональное хранилище данных, которое каждый архивариус носил с собой.

– Возьми… – прошептал он. – Я успел… скопировать часть… перед тем, как они… всё уничтожили. Не знаю, что там… но они очень хотели это стереть.

Трясущимися пальцами Элиас отстегнул кристалл от запястья умирающего архивариуса.

– Я доставлю это в Совет, – пообещал он. – Мы найдём тех, кто сделал это.

Септимус слабо покачал головой.

– Осторожно… Элиас. Они… как мы. Используют наши методы… наши технологии. И они… верят, что поступают правильно.

Его голос становился всё слабее. Жизненные показатели на медицинском сканере падали.

– Некоторые истории… должны остаться… непрочитанными, – повторил он фразу, сказанную нападавшими. В его глазах отражалось сомнение, будто он и сам начал верить в эти слова.

Элиас сжал руку умирающего архивариуса.

– Все знания священны, Септимус. Все истории должны быть сохранены. Таков наш кодекс.

Септимус слабо улыбнулся.

– Возможно… не все, Элиас. Возможно… не все.

Это были его последние слова. Глаза архивариуса CLIO-3 закрылись, и он испустил последний вздох. Жизнь, длившаяся тысячелетия, оборвалась.

Элиас сидел неподвижно, держа руку мёртвого коллеги. Шок, горе и гнев переполняли его. За всю историю архивов ни один архивариус не погиб насильственной смертью. Они уходили по собственному выбору, когда считали свою миссию выполненной, или в редких случаях становились жертвами несчастных случаев. Но никогда – от рук убийц.

Минуты шли, а Элиас продолжал сидеть, глядя на мёртвое лицо Септимуса. В голове роились вопросы без ответов. Кто напал на архив? Почему их интересовала именно информация об Исходе Земли? Что такое Протокол Возрождения?

И главное – кто мог использовать коды доступа архивариусов?

Наконец Элиас осторожно опустил руку Септимуса и поднялся. Он должен был исследовать архив, найти улики, понять масштаб разрушений. Но сначала нужно было позаботиться о теле коллеги.

В традициях архивариусов не было сложных погребальных ритуалов. Тело умершего архивариуса обычно кремировали, а пепел размещали в специальной урне в центральном зале архива. Но сейчас Элиас не мог выполнить этот ритуал – разрушения были слишком серьёзными, и он не знал, функционируют ли кремационные системы архива.

Вместо этого он бережно перенёс тело Септимуса в небольшую боковую камеру, служившую местом для медитации. Здесь было тихо и спокойно. Элиас уложил тело на каменное ложе в центре камеры и накрыл его церемониальной мантией, найденной в шкафу у стены. Затем он произнёс древние слова прощания, которые архивариусы говорили при уходе коллеги:

– Твоя память сохранена в квантовых кристаллах. Твои знания стали частью вечности. Покойся в тишине пустоты, брат по служению.

Завершив скромную церемонию, Элиас вернулся в центральный узел. Теперь, когда первый шок прошёл, он мог более внимательно изучить повреждения архива.

Следы квантового выжигателя были повсюду. Это оружие не просто разрушало физические носители информации – оно стирало саму информацию из квантовой структуры пространства-времени. Данные, уничтоженные таким образом, не могли быть восстановлены никакими известными методами.

Элиас подошёл к главной консоли управления. Удивительно, но она была частично функциональна. Он ввёл свои коды доступа, и система отозвалась, хотя голографический интерфейс мерцал и временами искажался.

– Системный отчёт о повреждениях, – запросил Элиас.

Голографическая проекция архива появилась перед ним. Красным были отмечены разрушенные секции – почти треть всего архива. И все эти секции были так или иначе связаны с периодом Исхода Земли и несколькими столетиями после него.

Элиас запросил более детальную информацию о стёртых данных, но система не могла предоставить такой отчёт. Квантовый выжигатель не оставлял следов – только пустоту там, где раньше была информация.

– Журнал доступа, последние 30 стандартных дней, – запросил Элиас.

Список посетителей архива появился перед ним. CLIO-3, в отличие от MNEMOSYNE-9, не был полностью изолирован. Как хранилище исторических знаний, он иногда принимал исследователей – историков, археологов, лингвистов, которым требовался доступ к оригинальным источникам.

В журнале было несколько десятков имён – представители различных миров и цивилизаций. Ничего необычного на первый взгляд. Но затем Элиас заметил странную запись – посетитель, зарегистрированный всего лишь под именем "Исследователь", с пометкой "Галактическая Федерация Андромеды".

Дата посещения – за три дня до нападения на архив.

Элиас выделил эту запись и запросил дополнительную информацию. Система предоставила скудные данные – посетитель получил доступ к секциям, связанным с поздними периодами Исхода Земли, и провёл в архиве около семи стандартных часов. Биометрические данные не были зарегистрированы – необычное упущение в протоколах безопасности.

Это могло быть совпадением, но интуиция Элиаса, отточенная тысячелетиями, говорила об обратном. Этот "Исследователь" был как-то связан с нападением на архив.

Элиас продолжил изучать журналы доступа, но больше ничего подозрительного не обнаружил. Он переключил внимание на кристалл памяти, полученный от Септимуса. Это было рискованно – неизвестно, что содержалось в этих данных и не было ли там каких-либо защитных механизмов или ловушек. Но другого способа узнать, что искали нападавшие, у него не было.

Элиас подключил кристалл к консоли и запустил процедуру сканирования. Система архива начала анализировать содержимое, проверяя его на наличие вредоносных программ или скрытых триггеров.

– Сканирование завершено, – сообщила система после нескольких минут анализа. – Вредоносного кода не обнаружено. Содержимое: фрагменты исторических записей, личный журнал архивариуса Септимуса Хроникла, видеозапись последних моментов перед нападением.

Элиас решил начать с видеозаписи. Голографическая проекция развернулась перед ним, показывая центральный узел архива CLIO-3 – тот самый, в котором он сейчас находился, но неповреждённый, заполненный светом и информационными потоками.

В записи Септимус стоял перед главной консолью, изучая какие-то данные. Внезапно его внимание привлекло что-то за кадром. Он повернулся, и на его лице отразилось удивление, сменившееся настороженностью.

– Кто вы? – спросил Септимус. – Как вы получили доступ к этому сектору?

Голос, ответивший ему, был искажён – намеренно или из-за повреждения записи, Элиас не мог определить.

– Вы знаете, кто мы, архивариус. Мы пришли за информацией о Протоколе Возрождения.

Лицо Септимуса отразило недоумение.

– Я не знаю, о чём вы говорите. В архиве нет записей о таком протоколе.

– Не лгите нам, – ответил искажённый голос. – Мы знаем, что секретные секции существуют. Мы получили доступ к зашифрованным каталогам. Протокол Возрождения, Проект Лазарь – всё это здесь, скрыто от глаз обычных посетителей.

Септимус выпрямился, и его голос стал официальным.

– Как архивариус CLIO-3, я клянусь кодексом, что не имею информации о существовании таких секций или проектов. Теперь я прошу вас покинуть архив немедленно, или я буду вынужден активировать защитные протоколы.

Последовала пауза, и затем искажённый голос произнёс с нотками сожаления:

– Мы надеялись на ваше сотрудничество, архивариус. Но если вы отказываетесь помочь, у нас нет выбора.

В кадр вошли две фигуры в тёмных одеяниях с глубокими капюшонами, скрывающими лица. Одна из них держала странный предмет, похожий на жезл с кристаллическим наконечником.

Септимус отступил, активируя какие-то команды на консоли – вероятно, пытаясь запустить защитные системы архива.

– Именем Совета Архивариусов, я приказываю вам остановиться! – воскликнул он. – Вы нарушаете древнейшие законы! Архивы неприкосновенны!

– Некоторые знания слишком опасны, чтобы сохранять их, – ответила фигура с жезлом. – Некоторые истории должны остаться непрочитанными.

Затем жезл активировался, испуская странное искажённое свечение. Там, где этот свет касался поверхностей архива, материя будто растворялась, оставляя после себя пустоту.

Септимус в ужасе наблюдал за этим всего мгновение, затем бросился к одной из боковых консолей. Его пальцы летали над интерфейсом, очевидно, пытаясь сохранить какие-то данные.

Фигура направила жезл в его сторону. Луч искажённого света прошёл сквозь правую руку архивариуса, просто стирая её из существования. Септимус закричал от боли, но продолжал работать левой рукой.

– Упрямый старик, – произнёс искажённый голос с нотками уважения. – Но бесполезно. Мы найдём и уничтожим все копии.

Луч снова ударил, на этот раз в консоль. Интерфейс начал растворяться, но, судя по удовлетворённому выражению на лице Септимуса, он успел завершить то, что начал.

– Вы не сможете уничтожить всё, – прошептал раненый архивариус. – Знание найдёт путь.

– Увидим, – ответила фигура с жезлом. Затем она повернулась к своему спутнику. – Начинайте систематическое выжигание всех секций, связанных с целевыми данными. Я займусь верхними уровнями.

Запись оборвалась на этом месте. Элиас сидел неподвижно, потрясённый увиденным. Не только сам факт нападения на архив был беспрецедентным – технология, использованная нападавшими, казалась невозможной. Квантовый выжигатель был теоретической концепцией, никогда не реализованной на практике. Или так думали архивариусы.

Элиас переключился на фрагменты исторических записей, сохранённых Септимусом. Большинство из них касались периода Исхода Земли, но были разрозненными и неполными. Септимус успел спасти лишь малую часть данных.

Однако среди них Элиас нашёл несколько упоминаний о "Протоколе Возрождения" – всегда в контексте величайшей тайны последних дней Земли. Согласно этим фрагментам, Протокол был разработан группой учёных перед самым Исходом и каким-то образом связан с "трансцендентальным переходом человечества". Что именно это означало, оставалось неясным.

Также в записях несколько раз упоминался "Проект Лазарь" – возможно, альтернативное название того же протокола или связанная с ним инициатива.

Самое тревожное упоминание Элиас нашёл в фрагменте, который, судя по всему, был частью зашифрованного личного дневника одного из последних жителей Земли:

"Протокол работает. Мы успешно инициировали процесс. Если все пойдёт по плану, новая итерация возникнет в расчётное время. Однако есть серьёзные опасения относительно стабильности текущей реальности после полной активации. Некоторые теоретики предполагают возможность каскадного коллапса. Надеюсь, они ошибаются. В любом случае, выбора у нас нет – старая вселенная умирает. Мы должны попытаться создать новую."

Элиас перечитал этот фрагмент несколько раз, пытаясь понять его значение. Новая итерация? Каскадный коллапс? Старая вселенная умирает? Это звучало как бред безумца или метафорические размышления философа. Но контекст предполагал, что автор говорил буквально.

Наконец Элиас обратился к личному журналу Септимуса. Записи охватывали последние несколько стандартных лет и в основном касались рутинных аспектов работы архивариуса. Но последние записи были другими – в них чувствовалась растущая тревога.