Дело было не в бобине

– Скучно мы что-то плывем, – побарабанил пальцами по столу командир дивизии, и я прямо почувствовал, как прошелся по моему затылку его взгляд. – Да, ребята?

«Ну, хуй его знает, товарищ командир дивизии! Так-то да: медведи на велосипедах с балалайками по отсекам не пляшут, но вот чтоб прямо скучно, то вряд ли!» – можно было бы так ответить ему, если бы он не был контр-адмиралом, на флоте не существовало бы субординации или, например, до этого мы не знали, чем все это обычно заканчивается.

После прошлых раз, когда ему становилось скучно, мы:

– фактически отрабатывали заклинку кормовых горизонтальных рулей на погружение;

– чуть не утонули от того, что как бы откачивая из уравнительной цистерны, на самом деле принимали в нее;

– всплывали раком, потому что часть клапанов продувания оказалась на ручном управлении;

– почти подняли бунт из-за лепки пельменей вместо сна;

– чудом не остались до сих пор висеть на якоре где-то в Баренцевом море.

И это так, без всяких мелочей, которые досаждали, но крови не портили. К концу второго месяца плавания – оно да, не так весело, как в самом его начале. Все слабые места уже себя проявили и были вылечены, механизмы и системы работали как часики, с выпученными глазами в рваном РБ по кораблю действительно никто уже не носился, ключей друг у друга не просил и мозговыми штурмами не занимался. Даже к трех-четырехчасовому режима сна организм уже привык. Хотя нет, не привык, а скорее смирился и терпел, раз надо. В сауне стали появляться механики, и даже пару случаев было: «О, Вася, так и ты с нами в море пошел, надо же!» Но чтоб прямо кто-то страдал от того, что его не веселят… Ну не знаю, не знаю.

– Меня штурман в штурманскую вызывает! – объявил старпом и скрылся в штурманской.

И когда это они со штурманом успели изучить телепатическую связь?

– Так, – опять побарабанил пальцами комдив, и я внутренне приготовился: барабанил он пальцами прямо у меня за спиной, а кроме нас с ним в центральном остались Антоныч, которого комдив никогда не трогал вообще из чувства глубокого к нему уважения, секретчик на вахтенном журнале, которого не трогал вообще никто, и двое рулевых, которые, проснувшись, немедленно схватились за рукоятки управления рулями, хотя те стояли в автомате и на рукоятки не реагировали.

Ну, думаю, раз у рулевых прокатывает, попробую и я! И как давай активно на кнопки нажимать…

– Думаю я, Антоныч, что надо расширять техническую грамотность наших офицеров, как ты считаешь?

– Абсолютно правильно, тащ комдив! И углублять тоже! А то с шириной у нас более-менее, а глубины часто не хватает!

– А вот правильно! И начнем мы, пожалуй….

…Нажимаю проверку ламп, проверку закрытого положения арматуры, собираю схему откачки с одного борта через другой – лампочки то красные, то зеленые, то желтые, то горят ровным светом, то мигают. Ну красота же, ну что он – не видит?

– …а вот с Эдуарда и начнем.

Нет, выходит, что не видит.

– Тэ-э-э-эк. По трюмному дивизиону спрашивать его смысла нет, тут он все знает…

– Хуй там, – шепчет Антоныч, – он киповец и в трюмных делах, как свин в апельсинах!

Делаю Антонычу обиженные глаза – ну в одном окопе же сидим, ну что за подставы-то?

– …С электричества, что ли, начать?

А вот это вот зря он так – в электричестве корабельном не всякий электрик без описания обойдется, а уж я-то…

– А он электрик же по специальности, – выручает Антоныч, – тоже, думаю, не завалите!

– Я-то и не завалю?

– Нет, вы-то завалите. Но, в общем, я бы на вашем месте, если позволите, начал бы со средств движения корабля!

О, вот это я понимаю взаимовыручка! Там-то простота, когда разберешься, а я в этом как раз недавно разобрался. Да и одно дело, если бы меня механик по образованию пытать собирался. А тут – люкс. Если что, навру ему легко и красиво.

– Ну как скажешь, Антоныч! Эдуард! А доложи-ка мне, будь так любезен, устройство ГТЗА, если тебя это, конечно, не затруднит!

– Есть, – отвечаю, – доложить устройство ГТЗА!

Достаю листок и, с трудом сдерживая себя, чтоб не насвистывать от облегчения, начинаю чертить принципиальную схему. Черчу секунд пять – как раз первый квадратик успел нарисовать.

– Ну? Чего молчишь?

– Схему рисую!

– Какую схему?

– Какую задано, ту и рисую – ГТЗА!

– Покажь! – Смотрит на мой квадратик. – Да ну! Схему ГТЗА любой школьник нарисует!

Не знаю, как там у них было в школах Витебской области, но у нас, в Минской, я в школе даже и слов-то таких – «ГТЗА» – не знал.

– Давай, брат, конкретику мне! Не надо мне киселя этого по губам разводить! Давай коротко и ясно!

– Главный турбозубчатый агрегат… – начинаю я давать.

– Не-не-не – конкретно давай, без предварительных ласк!

– …состоит… э… Турбины у нас две!

– Зачо-о-о-от! Шучу, шучу, не бойся, – не зачет еще! Пройдемся по конкретным цифрам. Так…Что бы у тебя спросить-то… Полегче, для начала. А! Блядь, точно! Сколько лопаток в турбине? Докладывай!

Я, конечно, не турбинист и техническое описание турбины изучал довольно поверхностно, можно даже сказать, что и наискосок, но удивительно, – как я даже порядок цифр не запомнил? Кошусь на Антоныча – Антоныч усиленно не замечает этого.

– Не знаю, тащ контр-адмирал, – честно признаюсь я, потому что пауза затягивается и загибать пальцы, шевеля губами, тоже не вариант – нет у меня столько пальцев.

– Видал! Ха-ха! Первый выстрел и сразу в яблочко! Вот как с вами плавать-то можно, когда вы таких элементарных вещей не знаете, а? Стыдно тебе хоть?

Странно, но чувствую, что нет.

– Так точно, – отвечаю, – стыднее и не бывало!

– Эх и офицерики нынче пошли… Не то что раньше, да, Антоныч?

– Да, тащ адмирал, мельчают калибром. Не то что в наше время!

– Мы-то – да-а-а-а…

– Да-а-а-а… мы-то… это…

– Мы-то устройство… Эх, помнишь? Ползали, грызли, учили, да?

– О-го-го!

– Вот как на них флот оставить? Развалят же все?

– Как пить дать!

– Так. Пойду курить от расстройства. Потом спать, а к утренней вахте доложишь мне, Эдуард! И не надейся – я не забуду! Антоныч – под твою ответственность!

И, довольный, уходит.

– Уф, – из штурманской выглядывает старпом, – пронесло вроде на этот раз, да?

– Да, – подтверждает Антоныч, – но не всех! Эдуарду, вон, прямо ни за что еще одна бессонная ночь прилетела!

– Ну жалко его, да. Но с другой стороны – нам-то не прилетела, правильно? Поэтому чего уж душой кривить: Эдуарду прилетело, значит, так ему и надо! О, видали, как я в рифму.

– Здесь вообще нет рифмы! – бурчу я в ответ.

– Это у тебя нет, а у нормального офицера – раз старпом сказал «в рифму», значит в рифму!

– Антоныч, – спрашиваю, – так что там с лопатками-то этими?

– Ну они есть, это точно, но количество их мне не известно. Звони на пульт.

Звоню на пульт.

– Ой, иди на хуй, – отвечает мне один пульт, а за ним и второй, – еще не хватало, чтоб трюмные лейтенанты пульты ГЭУ подъебывали!

– Что пульты? – уточняет Антоныч.

– Не знают, – говорю.

– Ну звони комдиву-раз, я его только что на завтрак поднял.

Звоню комдиву-раз.

– Доброе, – говорю бодрым голосом, – утро!

– Не знаю, настолько ли оно доброе, это утро, если двадцать три часа, а я в железной банке посреди Северного Ледовитого океана собираюсь завтракать в компании тех же самых хмурых рож. Ну, ты в этом не виноват, и поэтому ладно – чего хотел-то?

– Юрий Владимирович! Сколько лопаток в турбине?

– Надо же, – задумчиво хмыкает Юрий Владимирович, – такой перспективный был лейтенант и в первой же автономке сошел с ума! Кто бы мог подумать, что такое горе и на наши головы. Это тебе не ко мне, родной, это тебе к доктору же надо.

– Доктор точно не знает, сколько лопаток в турбине!

– Согласен! Мало того, доктор даже, скорее всего, вообще не знает, что такое турбина, сколько их и где они у нас стоят. Но зато у доктора столько разных таблеток есть, что у тебя сразу отпадет охота задавать людям дурацкие вопросы!

– Так это не я, Юрий Владимирович! Это командир дивизии меня пытает! Говорит, что если до утра не расскажу, то высадит меня на ближайшем безлюдном острове!

– Командир дивизии?

– Он самый.

– Ну, с его сроком службы не удивительно, и ему даже доктор уже не поможет.

Антоныч забирает у меня трубку:

– Юра! Серьезно, он не шутит! Представляешь? Да! Да, а потом же он и до вас дойдет! Да я понимаю, что ты не знаешь, ну давай приходи, а я механика вызову.

– Повезло тебе, – говорит Антоныч, – Эдуард, что комдив задал тебе вопрос, на который не знает ответа никто. Поэтому ты вроде как и опозорился, но не сильно – могло бы быть и хуже. А тут мы хотя бы все живы останемся! Так что прими эту жертву как должное!

Будто у меня есть выбор, ага, кроме как ходить теперь в роли униженного и оскорбленного на фоне остальных, которых в этот раз не унизили и не оскорбили по чистой случайности. Ну что ж – на каждого Сивку найдется своя Бурка, как говорится в русской народной поговорке. Или не совсем так говорится, но смысл тот же.

Позвонили механику, тот сонный и от этого благодушный пришел в центральный, уселся между нами с Антонычем и долго ерзал, устраиваясь поуютнее. Зевнул.

– Ну? Чего тут у вас? Победила, наконец, Мировая революция? Или так, по пустякам опять беспокоите?

– А тут у нас, Хафизыч, командир дивизии решил расширить горизонты наших знаний!

– Так. Пока не очень страшно звучит…

– Сколько лопаток в турбине?

– Да Антоныч, давай что там с адмиралом, а это – потом.

– Так именно это адмирал и спросил у Эдуарда.

– А что Эдуард?

– Честно сказал, что не знает.

– Ну и отдадим его как жертву адмиралу, а с нас и взятки гладки!

– Так-то бы да, но я, Хафизыч, сомневаюсь, что он одним Эдуардом насытится!

– А ничего, что я тут сижу? – робко уточняю.

– Ничего, ничего, – великодушно разрешает механик, – сиди, ты же на вахте тем более! Так. Ну давайте ждать комдива-раз, я что-то не помню такой цифры, но, вполне возможно, что уже и от старости.

Первый комдив пришел сразу после завтрака прямо в кремовой рубашке. Довольный.

– Ну что, попались, неучи? – смеется.

– Смейся, да, пока он до вас не добрался! – пригрозил Антоныч. – Так сколько лопаток в турбине?

– Не знаю.

– И ты так просто это говоришь? – удивился механик.

– А как мне это говорить? Ну хотите, трагически взмахну руками?

– Нет, хотим, чтобы ты нам сказал, как нам это узнать.

– По недолгой пока, но довольно доброй традиции нашего экипажа если мы чего-то не знаем, а уж тем более в турбине, то давайте позовем…

– Дедушку Мороза? – нашел и я куда вставить свои три копейки.

– Игорь Юрича! – правильно угадал Антоныч.