Дежурный

– Ну, как там Вова?

– Нормально.

– В говно по-прежнему?

– Скорее – в говнище, Сей Саныч.

– Ну, собирай тогда дежурных в центральном.

Объявляю по «Лиственнице»:

– Дежурным по ПЛ собраться в центральном посту!

Наш старпом в это время рисует на бумажках буквы «Х», а на одной букву «Д» и складывает эти бумажки себе в шапку. Дежурные собираются в центральном с пакетиками, только двое приходят с пустыми руками – один вчера сменился, а второй завтра заступает.

Прелюдия.

Вова должен сегодня сменить меня с дежурства по кораблю. Но вчера абсолютно неожиданно он купил себе автомобиль и, естественно, всю ночь его обмывал. Помня про свой долг сменить товарища, он каким-то чудом добрался до корабля к обеду и выдохнул парами спиртзавода на полной мощности мне в центральный: «Эдык, вснрмально. Я нместе. Щаз псплю часик и буду, как агуретсъ!» После чего потерял сознание и связь с обоими мирами.

Я сразу загрустил. Устав имеет изящный и точный выход из данной ситуации: не сменили, стой дальше. Но у нас по традиции это не практиковалось, и людей всегда меняли с вахты. Грустил я ещё и потому, что надо было как-то придумать и подать старпому информацию о том, что Вова мертвецки пьян, при этом не сильно подставив Вову. Тоже традиция – всегда защищать товарища. Спасибо старпому, что он меня выручил и за пару часов до смены затребовал к себе Вову на какой-то срочный инструктаж. Я, конечно, прошептал команду по громкоговорящей связи, чтоб, не дай бог, не разбудить Вову. Но старпом у нас резкий, как пуля, и, не дождавшись Вову в течение пары минут, сам ринулся к нему в каюту, а жил он как раз под Вовой. Потом позвонил мне:

– Я дверь открыл и чуть сознание не потерял. Чё ты мне сразу-то не сказал? Чё ты сопишь в трубку, как вошь? Что за круговая порука, блядь?! Вот и стой теперь вторые сутки, раз ты такой перец!

И трубку бросил. Облегчённо вздыхаю – знаю, что отойдёт через полчасика примерно.

Дежурные собираются в центральном понурые, потому как историю про новоиспечённого автомобилиста уже все знают. В пакетах у них еда: у кого бутерброд, у кого печеньки, у кого ещё что. Кому-то же из них придётся неожиданно заступить, а хоть военный моряк и может не есть месяцами, но не война же сейчас, поэтому отдадут еду тому, кто заступит.

– Все? – уточняет старпом. – Кто вчера сменился и завтра заступает, свободны, остальные – прошу к шапке. У кого буквы «Хуй», тому не повезло – они пойдут домой разлагаться семейным бытом, а счастливчик с буквой «Дежурный» примет из мозолистых рук Эдуарда флаг корабля на следующие сутки.

Определились, кто заступает.

– Ну, всё, везунчик, подмывайся, брейся – и на развод! Эдуард, переписывай книгу выдачи оружия и дежурства по кораблю, – говорит старпом, – я подпишу.

– А я и не заполнял ещё, – отвечаю.

– Вот же хитрая ты жопа! Я ж тебе сказал, что ты на вторые сутки заступаешь!

– Так точно! – браво и абсолютно не в тему рапортую я, потому что сказать же что-то надо (традиция уважать старших), а сказать-то и нечего.

За Вову не переживайте. Он отстоит потом и свою вахту, и вахту того, кто стоял за него, а раз пришёл на корабль, то старпом его наказывать не станет – рвение к службе и желание не подвести товарища абсолютно налицо, поэтому и наказывать не за что. По традиции, опять же.

А вообще Вова не то чтобы пил много и часто, но когда пил, почти всегда попадал в нелепые ситуации. Например, в автономке решили они с комсомольцем релакснуть свои истерзанные нервные системы при помощи алкоголя. А что?

Что тот бездельник, что этот, в общем-то. Ну, сели, дёрнули по стакану, и всё у них неожиданно закончилось. А раззадорились уже – хочется продолжения банкета. Нашли у начхима (он жил в каюте с комсомольцем) бутылку с настойкой золотого корня (родиолы розовой, по-научному) и вполне резонно, как им тогда показалось, рассудили, что лишний тонус их молодым и здоровым организмам не повредит, а начхим поорёт да забудет. Но не учли они, что концентрацию этой самой родиолы начхим сделал атомной, по рецепту «одна капля на стадо». Вдув её в два своих хобота, абсолютно потеряли сон, спокойствие, аппетит и тягу к прекрасному. Двое суток ходили по кораблю, как зомби, с потрескавшимися красными глазами и дрожью в конечностях, а все над ними при этом смеялись вслух. Потому как смеяться над товарищами – это тоже флотская традиция. А у Вовы потом ещё пару лет спрашивали:

– Владимир, вам наливать? Или вы без родиолы розовой не употребляете?

Вообще традиций на флоте много. Они важнее уставов и прямых приказаний начальников, потому что, исполняя традиции, моряк выказывает уважения всем тем, кто покорял моря до него и чтит память военно-морских предков.

Например, у подводников есть традиция – в море, выходя наверх в надводном положении, докладывать на мостик: «Капитан-лейтенант Овечкин поднялся наверх!» И потом: «Капитан-лейтенант Овечкин спустился вниз!»

Понятно, что на лодке с экипажем под двести человек – из них сорок на вахте, а сто шестьдесят слоняются – эта информация вряд ли несёт какую-то ценность для вахтенного офицера, который в это самое время одновременно руководит корабельной вахтой, управляет подводной лодкой, следит за надводной обстановкой, суточным распорядком, графиком связи и мечтает о своей тёплой и мягкой в некоторых местах жене Марине. Но иногда с мостика даже отвечают: «Есть!» Или: «Принято!»

Опять же по традиции на любой доклад командиру должен быть дан четкий ответ или распоряжение. Знаете, что отвечает командир на доклад вахтенного офицера: «Наблюдаю рыболовецкое судно. Ходом таким-то на параллельном курсе с безопасной дистанцией следует в Ура-губу»? Он отвечает: «Не препятствуй!» Как будто вахтенный офицер в это время уже достал свой абордажный крюк и оскалил зубы.

Потому что – традиция.

Таракан

Если вы никогда не спали на подводной лодке, то считайте, что вы нормально не спали никогда вообще. Потому что спится на подводной лодке так же сладко, как в маминой утробе. Представьте: полнейшая темнота, шелест вентиляции, приятное гудение электрического тока в проводах и мерный гул механизмов… Вот прямо сейчас пишу, и глаза сами закрываются. А ещё на подводной лодке ты почти всё время заёбан, уставший вусмерть. А какие там снятся сны… Эх.

И вот вы сладко спите после полутора суток вынужденного бодрствования, а вас начинает кто-то грубо хватать руками, трясти и орать прямо в ваши «свит дримсы»:

– Эди-и-ик!!!! Эдии-иикбля-а-аа, вставай! Бля-а-а-а, Эдик, пиздец, просыпайся!!!!

Ага, началось, думаю я себе спросонья. Механизмы гудят, вентиляция шелестит, значит, на лодке всё в порядке. Вот она, значит, как подкралась-то, Третья мировая… Это Игорь так вероломно трясёт меня за плечи – наш турбинист.

– Да встал, Игорь, встал! Хватит меня уже так беспардонно трясти! Что случилось-то?

Но Игорь уже выскочил из каюты и орёт в соседней:

– Борисы-ы-ыч! Борисы-ы-ычбля, вставай!!! Бля-а-ааа, Борисыч, пиздец, просыпайся!!!

Вот же интриган хренов. Через минуту стоим в проходе между каютами: Игорь в РБ и подпрыгивает, мы с Борисычем в трусах и озабоченных лицах.

– Бля, мужики, мне таракан в ухо заполз!! Что делать-то!!! – Игорь, конечно, в панике.

Мы с Борисычем, как знатные тараканологи, сохраняем внешнее спокойствие.

– А точно? – уточняет Борисыч, принюхиваясь.

– Точно, бля!!! Он лапами в ухе там шевелит!!! Я это чувствую!!!

– Надо что-то делать, – говорю.

– Да неужели!!! – орёт Игорь. – Да вы гении, ёб вашу мать! Так быстро соображаете!!!

– Надо его убить для начала, – рассуждает Борисыч. – Чтоб он дальше в мозг к тебе не полез.

– Вмоск?! Какэтавмоск?!!! – Игорь взрослый, спокойный и очень умный мужчина, но сейчас как малое дитя, право слово.

– Как-как. Через евстахиеву трубу, конечно же, – блистаю я анатомической эрудицией.

– Ну дык давайте убивайте иво уже быстрей!!!

Заглядываем с Борисычем Игорю в ухо.

– У тебя ж пистолет, может, застрелим его? – предлагает Борисыч.

– Не вариант, мозг-то у пациента мы не заденем наверняка, но вот патрон я потом хуй спишу.

– Бля-а-ааа… Бля-бля-бля, – причитает Игорь.

– О! – догадывается Борисыч. – Надо его утопить! А может, он испугается и обратно вылезет от этого!

Ну всё. Решение принято. Игорь убегает в душ топить или пугать таракана, мы с Борисычем одеваемся, хохоча, и бежим следом. Заглядываем в душ – Игорь льёт воду в ухо максимальным напором.

– Ну что там? – искренне волнуясь, спрашиваем мы.

– Да вроде перестал шевелиться.

– Ну, заебись, ещё пару вёдер влей, на всякий случай!

Влил. Сидим в центральном.

– Ну, что, шевелится?

– Да нет вроде, вода только булькает.

– Чё, надо его достать теперь… как-то.

Ну, нашли шурупчик потоньше с мыслью им тараканий труп проткнуть, навернуть и вытащить. Инженеры же (один ядерщик, другой электромеханик и третий в панике) и всё такое. Борисыч, высунув язык от напряжения, начинает засовывать шурупчик Игорю в ухо.

– Ойбля!! – вскакивает Игорь. – Зашевелился опять!!!

– Не прокатило, – вздыхает Борисыч, – пошли-ка покурим-ка.

Поднимаемся на мостик. Зябко. Четыре часа утра, темно, холодно, сыро и неуютно. Закуриваем.

– А может, его это, дымом травануть? Эдик, дунь-ка мне в ухо дымом, да побольше.

Ну что не сделаешь ради друга? Набираю дыма побольше и начинаю задувать его Игорю в ухо. И тут. На мостик заходят удивлённые глаза командира (он дежурным по дивизии стоял).

– Что это, блядь, тут происходит на моей подводной лодке?!

– Игорю Юрьевичу таракан в ухо заполз, тащ командир, – докладывает Борисыч, потому что у меня-то рот занят, – пытаемся его оттуда вытравить.

– Да ла-а-адно? – улыбается командир такому неожиданно интересному событию в серых буднях береговой жизни. – А чё он туда заполз-то? Этот одесский еврей там сосиски от друзей прячет небось?

– Товарищ капитан первого ранга!!! – негодует Игорь. – Я попросил бы!!!!

– А ты таракана попроси, может, вылезет. С сосиской. Ладно, не ссы, русские на войне своих не бросают! Хотя ты ж хохол… Тебя вроде как и можно. Чё делали-то, докладывайте.

Доложили.

– Ну вы долбоёбы, что ли? – удивляется командир. – Тараканы же назад не ходят, как бы он сам вылез-то, пугатели?

Ну вот, блядь, откуда он это знает?

– Значит, так. Сейчас пошлю машину дежурную за доктором нашим. Надеюсь, что за это время он до мозга не доберётся. Хотя тараканы же кости не грызут вроде бы.

– Ну та-а-ащ командир! – требует уважительного к себе отношения Игорь.

– А будешь пиздеть – не пошлю. Так что попиететнее тут со мной. Тепереча от мине тут всё зависит. Пошли пока чаю попьём.

Сидим в центральном, пьём чай. Командир, Борисыч и я, в смысле, пьём, а Игорь носится кругами вокруг командирского стола.

– Игорь, не мельтеши! – не выдерживает командир. – Что ты, как профурсетка при первом минете матросу… Линолеум мне весь до дыр сотрёшь!

– Да он шевелится там, как не мельтешить-то?

– А вот не будешь больше сосиски от друзей в ушах прятать. Я вот не прячу, ко мне тараканы в ухо и не залезают!

– Ну та-а-аащ командир!

– Не ной! Будь мужиком, блядь!

– Легко вам говорить!

– Конечно, легко. Я сосисками с друзьями делюсь же!

Привозят злого и невыспавшегося доктора Андрюху.

– Что тут у вас опять, аппендицит? – подозрительно косится на меня Андрей.

– Гораздо хуже, товарищ военврач! – торжественно докладывает ему командир. – К Игорю Юрьевичу в ухо заполз таракан и теперь тщетно пытается найти там его мозг!

– Чтобля? Таракан? А как он туда заполз-то?

– И я о том же, – радостно поддерживает его командир, – предлагаю назначить служебное расследование и до его окончания никаких действий с тараканом не производить для сохранения в целостности оперативной обстановки! Да ладно, шучу, не пучь глаза, а то лопнут сейчас. Давай, Андрюха, доставай.

– Да я вам ветеринар, что ли? Меня в академии медицинской этому как-то забыли научить. Пошли в амбулаторию, будем что-то думать.

Всей делегацией двинулись в амбулаторию. Там Андрюха перебирает какие-то пузырьки и думает, а мы просто сидим и делаем вид, что тоже думаем. Игорь бегает из угла в угол.

– А! Во! Придумал! – показывает нам Андрюха какой-то пузырёк. – Ложись, Игорь, на кушетку!

– А что там, в пузырьке этом? – опасливо косится на пузырёк Игорь.

Андрей молча смотрит на него минуту, другую, третью…

– Эпоксидная смола там. Залью её тебе в ухо, а потом сделаю трепанацию черепа и добуду себе брелок с тараканом! Морпехи с пулями на шеях ходят, а я – с тараканом буду. Вот я тебя спрашиваю, что ты там в испарители свои сыпешь, чтоб пресная вода была? Нет? И ты мне мосг не еби! Ложись, я сказал, блядь, сука любопытная, пока я добрый!

Ну, кто в здравом уме, пусть даже и с тараканом в ухе, будет спорить с военным врачом? Правильный ответ – никто. Доктор закапал Игорю в ухо какую-то маслянистую жидкость, обождал минут пять и каким-то хитрым пинцетом аккуратно вытащил таракана на белый свет.