Плотные шторы гостиничного номера надежно отсекали утренний свет, создавая ощущение бесконечных сумерек. Короткая белая ночь пролетела незаметно, уступив место долгому прохладному утру. Шум Невского проспекта, доносившийся через открытое окно, напомнил Стэну, что наступает новый день и скоро надо будет выбираться из жарких объятий наемницы и возвращаться к работе. Делать этого чертовски не хотелось. Сейчас после бесконечной ночи любви он был готов пожертвовать своим графиком, только бы не расставаться с Марой и побыть с ней еще несколько часов.

– А ты классный, – она чуть сдвинула простыню и прижалась щекой к его плечу. – Такой цивильный, нежный. У меня давно не было такого мужчины.

– А какие были? – почувствовав укол ревности, спросил Стэн.

– Разные… Наши все какие-то напряженные, дикие. Они сильные, но любовью занимаются, как будто в последний раз.

– Еще бы. С тобой каждый раз может быть последним. Вон как ты на набережной своего коллегу в пах саданула, – он легонько сжал ее волосы на затылке и почувствовал, как резко напряглось ее тело.

– Не надо. У меня проблема с волосами.

Он хотел пошутить про насекомых, но вовремя удержался и, разжав кулак, нежно поцеловал ее в лоб.

– Знаю-знаю, что ты подумал, – хихикнула Мара. – Нет, это не блохи. Просто меня как-то поймали плохие бородатые мужики, приняли за гражданскую и, вместо того чтоб сразу кончить, привязали за волосы к батарее. Прямо волосами привязали. На узел. Трахнуть хотели, наверно, позже. У меня тогда длинные волосы были, красивые. Наши говорили – порежь. А я все откладывала и откладывала. Вот и дооткладывалась на свою задницу.

– И как ты выбралась? – с замиранием сердца спросил Стэн.

– Руки эти дебилы скрутили веревкой, но оставили слабину. Я и распуталась. А потом у меня ремешок был дамский узенький на джинсах. А там пряжка специальная стальная заточенная. Ей я свои шикарные волосы и срезала. Пучок за пучком. Больно было. А еще больше обидно. Я тогда наревелась на год вперед.

– Но ты потом их… Того… Как это у вас говорят. Порешила?

– Нет, ты что. Это в кино крутые красотки гасят мужиков налево-направо. Их было четверо. При полном прикиде. В броне. А я пустая. Нет. Я свалила потиху. А наши потом из гранатометов их группу накрыли. Так что все получили по заслугам.

– И как ты у них оказалась?

– По глупости. Решила, чтоб крюк не делать, ночью вдоль линии разграничения проскочить пару километров до опорного пункта. Ополченцы сказали, что тихо. Дорога проверена. Простреливается с нашей стороны. Мин нет. Я взяла старый жигуль и поехала. Ну и нарвалась на РДГ* (*разведывательно-диверсионная группа). Да еще не просто ВСУ, а грузинский, чтоб их, добровольческий батальон. Я в гражданке была, так они меня и не признали. А так бы – вообще беда.

– На Украине? – осторожно спросил Стэн.

– На Донбассе, – тихо поправила она.

– А знаешь, напрасно ты про свои волосы так. Если б не они, тебя могли бы наручниками приковать. Тогда бы сбежать было труднее.

– Да? – она подняла на него глаза и чуть сдвинула брови. – Я об этом и не думала. Но с тех пор на волосы у меня почти непроизвольная агрессивная реакция. Вот Юрок и нарвался.

– А из-за чего ссора вышла там, на набережной?

– Ай… – Мара разочарованно махнула рукой и обняла его за талию. – Наш босс – мой дядюшка. Батя мой погиб в первую чеченскую. Ну, типа, босс теперь за меня несет персональную ответственность. После одного залета меня вообще в тыл определил. Постоянную охрану приставил. А они – туда не ходи, то не делай. Серый еще ничего. Я его давно знаю, а Юрок молодой, горячий. Приказы буквально понимает. Вот я с ними и поцапалась. Я девушка молодая. Я любви хочу. Свободы. А то скоро нахрен полыхнет все вокруг, а я и не нацеловалась толком.

– В смысле, полыхнет? – удивленно посмотрел на нее Стэн.

– Полыхнет и все. Натовцы у границ группировку создают. Штаты, вон, маньячат не на шутку. Они сами не полезут, но хохлов могут в любой момент на Донбасс или даже на Крым бросить. Наши корабли и самолеты с натовскими бортами трутся. Одно неверное движение и – огонь. Я в политике не очень, но босс говорит, что в воздухе конкретно пахнет порохом. А я дядюшке верю. Он умница. Вон какую контору за пару лет с нуля сколотил. На весь мир гремит. Даже пиндосы с их пустыми понтами уважают и стараются не лезть на рожон.

– Я тоже в политике не разбираюсь, – печально вздохнул Стэн. – Но хочется верить, что все рассосется. А то новости уже смотреть страшно.

– Наивняк, – улыбнулась Мара и, отшвырнув простыню, прижалась к нему всем телом, но как раз в этот момент на тумбочке рядом с пустой бутылкой шампанского тихо завибрировал ее крошечный мобильник. – Что-то рано они проснулись, – недовольно пробурчала она, снова откинулась на спину и, дотянувшись до телефона, поднесла его к уху.

Стэн с замиранием сердца впервые за ночь окинул взглядом ее обнаженное тело. Девчонка как девчонка, на наемника совсем не похожа. Никаких раскачанных мышц или явных следов того, что она проводит много времени в тренажерке. Только вот… Он присмотрелся и под левым ребром заметил свежий шрам, как будто кто-то затушил о ее живот сигарету. Увидев, что он не стесняясь ее рассматривает, Мара небольно ущипнула его за бок и, продолжая разговор, прикрылась простыней. Через минуту она вернула телефон на тумбочку.

– Откуда это у тебя? – спросил Стэн, показав глазами на ее прикрытый простыней живот.

– Дырка в животе? Лучше не спрашивай, – горестно вздохнула она. – Самой такой косяк вспоминать грустно. Меня босс за это ранение с передовой вывел. Теперь вот в тылу сижу, всякой фигней занимаюсь. А я боевой офицер, между прочим. Ладно… Ты лучше скажи, какие планы на день?

– Ты же говорила, что занята.

– Это было вчера. Сегодня ситуация поменялась. Наши хотят разобраться, кто это за нами наблюдает. Так что, если не против, давай проведем день вместе где-нибудь на виду, но желательно не в городе. Надо хвост попытаться вытащить туда, где людей поменьше. Там без толпы их будет проще отфильтровать. Но вначале мне с Серым все же надо заскочить на часик в одну воинскую часть, переговорить там с командиром. Хочешь, поехали с нами. Вначале туда, а потом замки посмотрим. Пока я буду занята, ты с Серегой на стрельбище сходишь, постреляешь.

– Поехали. А ты насчет слежки серьезно?

– Ага. И питерские заинтересовались. Возможно, разрабатывают меня из-за моей работы с ооновцами. Мы тут отбираем команду из резерва для миссии в Йемене. Ничего необычного – интервью, проверка подготовки. Не представляю, кого это может интересовать, – наемница хитро взглянул на Стэна. – А может, пасут тебя из-за контактов с Минобороны и правительством?

– Меня? Да я и так на виду. Никаких тайн. Все официально, – удивился он. – И откуда ты знаешь про Минобороны и правительство? И еще… Откуда ты узнала мой номер телефона, когда звонила в Прагу?

– Это допрос? – она обвила его шею руками и нежно поцеловала в губы. – Ну хорошо, я отвечу. Серега и Юрок типа мои охранники из нашей контрразведки. В их обязанности входит, чтобы со мной ничего дурного не приключилось. Работа у них, как ты сам видел, опасная, потому что удержать меня в рамках очень сложно. А тут ты – принц на белом Рендж ровере. Конечно, они тебя пробили через местных силовиков. И номер твой узнали, и еще много всего интересного. Может, ты шпион пиндосский или хакер какой анонимный в топ-листе Интерпола.

– Да брось. Я, скорее, наоборот. По развитию сетей и защите, – обиделся Стэн. А насчет шпиона вообще бред. Я себя всегда патриотом считал.

– Не злись. Просто у меня работа такая, – она снова поцеловала его. – Дело в том, что за нами наблюдали не наши. Ну, в смысле не ФСБ или менты. Не государство, в общем. А значит, надо разобраться, кто это и с какой целью. Так что давай съездим за город, прогуляемся, посмотрим дворцы.

– Давай, – согласился Стэн. – А вечером? – он окинул ее прикрытое тело откровенным взглядом.

– А вечером посмотрим, – улыбнулась наемница и, словно приглашая, снова откинула простыню.