Как-то раз, поздним осенним вечером, я сидел у большого окна кофейни Д. в Лондоне. В течение нескольких месяцев я хворал, но теперь поправлялся, и вместе со здоровьем ко мне вернулось то счастливое расположение духа, которое представляет собою полную противоположность ennui[170], – состояние острейшей восприимчивости, когда спадает завеса с умственного взора – ‘aclúz h prin ephen[171] и наэлектризованный интеллект превосходит свои обычные возможности настол