Глава 10

Проснулась я от призывного писка телефона. С трудом открыла один глаз. Яркое солнце било в окно с разноцветными стеклами – кружево занавесок ничуть ему не препятствовало, – превращая простыню, под которой я спала, в пестрое лоскутное одеяло. Дрыгнув ногой, я сбросила ее – жарко, даже жарче, чем вчера, и я уже вся мокрая. Голова тяжелая. Зевнув, я приложила ладонь к виску – под пальцами медленно билась жилка. И сердце тяжело бухало в груди. Сколько же я выпила вчера? Я покосилась на тумбочку, обнаружила на ней наполненный водой стакан, поблагодарила себя за предусмотрительность и потянулась к нему. Пришлось оторвать голову от подушки. В два глотка осушив стакан, я схватила мобильник. На экране высветилось время – почти одиннадцать – и прямоугольник сообщения, которое расплывалось перед глазами. Я прищурилась.

Феди: «Буонджорно. Как самочувствие?»

Я потерла глаза и, сконцентрировавшись, напечатала ответ: «Кто-то превратил мой мозг в болтунью. А ты как себя чувствуешь?»

Феди: «Сонно. Хорошо, что воскресенье. Повеселилась вчера?»

Я: «Классно провела время. Спасибо, что пригласила».

Она не отвечала несколько минут. Потом прислала: «Пожалуйста».

А следующее сообщение пришло не от Фреди. От Эльды: «Ты проснулась? Мне нужна помощь. Прости, знаю, у тебя выходной, но у меня форс-мажор на работе. Кристиано ушел к другу, и за Исайей присмотреть, кроме тебя, некому. Всего пару часов?»

Я застонала и уронила голову на подушку. Как бы я ни любила Исайю, сидеть с ним сегодня – последнее, что мне хотелось бы делать. Но отказываться из-за примитивного похмелья – фу!

«Конечно. Спущусь через 15 минут, хорошо?»

Эльда: «Спасибо огромное. Я в долгу не останусь».

Я хмуро кивнула мобильнику, села в кровати и уставилась на собственное отражение в большом настенном зеркале. Поморщилась. Тушь оставила жирные разводы под глазами, волосы превратились в растрепанную метелку. После ночного купания я не соизволила принять душ, и теперь ощущала соль на коже и волосах.

Я сползла с кровати, дотащилась до ванной и принялась приводить себя в порядок. Потом распутала и расчесала тщательно вымытые волосы и завязала их в низкий пучок. Короткие завитки тут же выскочили из прически и упали на лоб. Мама часто говорила, что волосы отражают мою сущность – по ее мнению, я была бунтаркой и не поддавалась контролю.

Вчерашний сарафан валялся на полу у кровати, я подняла его, учуяла массу неприятных запахов и бросила в корзину для грязного белья. Надела чистое платье и спустилась вниз.

Хмурая Эльда сидела на мраморных ступеньках возле двери, застегивая пряжки на туфлях.

– Что случилось? – спросила я.

– Один из моих клерков крупно облажался. Есть риск потерять чуть не половину бизнеса, если не принять срочные меры. – Она покачала головой. – Это моя вина: не стоило настолько полагаться на добросовестность контрагента, но это большая сетевая компания, и мы не могли им отказать. Честно – не знаю, когда освобожусь, но постараюсь поскорее. Когда что-то прояснится, позвоню. Отведи сына поесть мороженого, он любит. Я оставила на столике немного денег.

Эльда еще раз извинилась и наконец закрыла за собой дверь.

Я обнаружила Исайю в его комнате: он рисовал какие-то каракули в альбоме. Рядом с ним на полу стоял стакан воды со льдом.

– Привет, милый. Похоже, нам с тобой придется потусоваться вместе пару часов. – Я села рядом и поцеловала его в макушку. – Что рисуешь?

Он повернул альбом ко мне – страница была покрыта изображениями огненных шаров одинаковой формы.

– Ух ты, Исайя. Как красиво. – Я чуть было не высказалась иронично насчет его тяги ко всему огненному, но вовремя передумала. – Знаешь что? Твоя мама разрешила нам сходить поесть мороженого. Что на это скажешь?

Мальчик улыбнулся и кивнул, и это было самой оживленной реакцией, на какую я могла рассчитывать. Я обильно намазала нас обоих солнцезащитным кремом и нашла нам по панаме. Потом налила воды в большую бутылку и сунула ее в сумку. Мы вышли из комфорта кондиционированного помещения в душную жару итальянского летнего дня.

С помощью телефона я нашла ближайшую джелатерию и вбила адрес в навигатор. Взяла Исайю за руку, и мы пошагали туда молча, стараясь держаться в тени. От мыслей о Данте щекотало в животе, я снова и снова вспоминала вчерашний вечер. И не обратила внимание, что улицы были по большей части пустынны. Я почти чувствовала теплую руку Данте на моей талии и дыхание на шее. И не могла сдержать улыбку, вспоминая, как он разрезал резинку у меня на волосах, как его глаза блуждали по моим кудрям, рассыпавшимся по плечам. Он был дерзок, без сомнения. Даже, пожалуй, чересчур дерзок. Но эта «химия» между нами… притяжение было неодолимым. Многое можно простить, когда оно возникает.

Навигатор провел нас через открытый двор. Мы пересекли небольшую площадь, попали на узкую калле и в конце концов вышли на яркое солнце в самом ее конце.

В тот момент, когда мы достигли границы света и тени, мои грезы прервал звук разбившегося вдребезги стекла. Скрежет покореженного металла эхом разлетелся по улочке. Я поморщилась: резкий звук сильно ударил по барабанным перепонкам.

– Что это было? – спросила я, и мы с Исайей уставились друг на друга, его темные глаза округлились. Я огляделась.

Двое мужчин торопливо свернули за угол. Мелькнула ярко-зеленая футболка с двумя желтыми полосками на спине. Осколки разбитого стекла валялись на каменной мостовой возле табачной лавки. Металлические защитные жалюзи были погнуты и выворочены. Из-за них доносился полный отчаяния голос, кричали по-итальянски. Я понадежнее ухватила узкую ладошку Исайи, и мы направились магазину. Нагнулись и заглянули под жалюзи. На полу лавки валялись в беспорядке растоптанные товары и осколки стекла, а в щели под прилавком – я ахнула, и сердце мое подпрыгнуло – виднелись голова и рука пожилого мужчины. По его лицу струился пот, а глаза были крепко зажмурены от боли. На щеке виднелся рваный порез.

Я оглянулась, чтобы позвать на помощь, но пьяцца выглядела пустынной.

– Держитесь, я вам сейчас помогу. Тэ айуто, тэ айуто^[22], – пробормотала я в надежде, что бедняга поймет мой паршивый итальянский. Он открыл глаза. Кровь капала у него с переносицы на пол. Я сглотнула подступавшую тошноту.

Исайя потянул меня за руку и показал пальцем вверх. Я подняла глаза – за прилавком виднелась приоткрытая дверь и из-за нее поднимались струйки дыма. Пожар.

У меня похолодело под ложечкой. Я вынула из сумочки мобильник, чуть не выронив его из дрожащих пальцев, открыла карту Венеции и затребовала в поисковике пункты «Venezia polizia». Высветились три участка, но все за пределами острова, два в Местре и один в Маргере. Я набрала номер ближайшего. Долго звучала итальянская мелодия, потом раздался мужской голос.

– Чао… – я запнулась. – Вы говорите по-английски?

Голос задал вопрос.

– Извините, нон парле итальяно. Парле инглезе?^[23]

Голос что-то ответил раздраженно. Так мы далеко не уедем. Я разочарованно покачала головой. И проговорила медленно:

– Если вы понимаете меня, здесь, в Венеции, произошло ограбление магазина. Есть раненый. Мы на… – я осмотрела стену в поисках таблички. – На калле Анджело. В Венеции.

Голос повторил:

– Сей аль калле Анджело? Калле Анджело?

– Си, си, – с облегчением выдохнула я. – Калле Анджело, айута ме. Здесь человек в беде. Ун уомо ин периколозо. И пожар. М-м… фуоко, фуоко.

– Аспетта ли^[24], – проскрипел голос. Я согласилась. Он попросил мой нумеро ди телефоно и, выслушав его, отключился.

Меня охватила тревога. Что, если негодяи, сотворившие все это, вернутся? Как долго полиция будет сюда добираться? Я заглянула в магазин и увидела, что струйка дыма за задней дверью стала гуще.

Я села на корточки перед Исайей.

– Подожди, пожалуйста, вон там. – Я заметила скамейки в центре площади. – Я помогу старенькому дяде выбраться и приду. – Мальчик не тронулся с места. Тогда я отвела Исайю к скамейке, что стояла напротив табачной лавки, и посадила его. – Вот. Не волнуйся, ладно? – Он кивнул, широко раскрыв немигающие угольно-черные глаза. – Все хорошо, я рядом, вон лавка. – Я коснулась щеки мальчика. – Просто подожди здесь, чтобы я могла тебя видеть.

Я поцеловала Исайю в голову и торопливо пересекла площадь. Пролезла под раскуроченными жалюзи и протиснулась между осколками витрины, преодолела завал из бутылок воды и шоколадных батончиков, зашла за прилавок. Встала на колени перед стариком – оказалось, что другую, окровавленную руку он прижимал к животу. Вероятно, пытался справиться с грабителями, ворвавшимися в его магазин.

Старик взглянул на меня из-под густых седых бровей, и сердце мое сжалось от жалости. Из пореза на его переносице и щеке текла кровь, на полу уже скопилась целая лужица. Приступ головокружения чуть не сбил меня с ног, и пришлось ухватиться за прилавок, чтобы не упасть. Старик неуклюже привстал, опираясь на локоть, и я помогла ему сесть. Потом открыла упаковку носовых платков. Когда я прижимала платок к его щеке, руки мои тряслись, и я старалась не смотреть на кровь.

– Спасибо, – тихо и сипло проговорил он.

Гнев стал закипать у меня в жилах, и я напомнила себе, что надо рассказать полиции о каком-то типе в зеленой футболке с желтыми полосками. Может, этих негодяев поймают еще сегодня, если поторопятся.

За спиной заскрипело стекло. Я обернулась и увидела, что Исайя зашел в лавку. Лицо его побледнело. Под глазами опять появились фиолетовые круги, щуплая грудь ходила ходуном.

– Нет, милый, выйди отсюда, пожалуйста. Сиди там, – я указала рукой на скамейку. – Я вернусь очень скоро, ладно?

Мальчик покачал головой и шагнул ко мне, обхватив себя за локти. Он не хотел оставаться один, ничего удивительного. Лучше всего было бы взять его на руки, но сначала надо вытащить из магазина раненого старика. И побыстрее.

Запах дыма ударил в ноздри, и я вытянула шею, разглядывая комнату за прилавком. На металлических полках кладовки высились стопки коробок с товарами. Луч света, падающий из маленького окошка под потолком, выхватывал из полумрака только часть помещения. Откуда же шел дым?

Бах! Бах!

От неожиданности я шлепнулась на пол, огласив помещение непроизвольным испуганным криком, сердце дико заколотилось. Две вспышки яркого света озарили кладовку, и перед глазами у меня замелькали мушки.

– Фейерверки, пиротехника, – пробормотал старик и снова попытался встать.

Исайя заплакал. Я в первый раз слышала, как он издает хоть какие-то звуки. Его плечики содрогались, ручки закрывали рот, пытаясь заглушить хриплые всхлипывания.

– Это фейерверки, Исайя. – Я, шатаясь, поднялась на ноги, старательно выравнивая дыхание. – Просто фейерверки. Ты в безопасности. – Мой голос дрогнул. – Но отсюда лучше уйти. Возвращайся на скамейку, Исайя. Мы выйдем следом, ладно? – Я поперхнулась дымом и закашлялась – вот же едкий, зараза!

Я сунула руки под мышки старику. Напряглась, дернула его вверх – не слишком обходительно. Он охнул. Подтянул ноги к себе…

Хлоп! Хлоп! Кс-с-с! Бах! Бах! Бах!!!

Магазин сотрясла целая серия локальных разрывов разной мощности.

Мы все трое втянули головы в плечи. В ушах гудело, стробоскопический эффект от вспышек на пару секунд лишил меня зрения.

Бум!

Порыв горячего воздуха от взрыва, слишком сильного для фейерверка, отправил меня на пол, прямо на груду битого товара. Я вскрикнула, когда старик повалился мне на лодыжки, что-то острое вонзилось в колено, а жгучая боль прорезала левую ладонь. Стены затряслись, с потолка посыпалась пыль.

– Исайя! – крикнула я. Во рту пересохло от страха.

Свалившаяся со стен и сверху мелкодисперсная дрянь залепила мне глаза. Я отчаянно терла их руками. Все попытки притворяться, что я контролирую ситуацию, улетучились. Исайя не отзывался, и от этого кровь застыла в моих жилах. Я едва осознавала, что позади меня мелькают язычки пламени и становится все жарче.

Послышался резкий металлический скрежет. И удар об пол такой силы, что я зажмурилась и прикрыла уши. Лавка погрузилась в темноту – захлопнулись противопожарные жалюзи.