Цитаты из книги «Еще темнее»

Если ты собираешься выпить – и плескать спиртным в моих бывших, – тебе необходимо поесть.

Ее пальцы ласкают мой член. Неожиданно она падает на колени. – О-ох! Я не успеваю перевести дыхание, как она спускает мои брюки и боксеры и обхватывает губами мое нетерпеливое орудие. Черт побери. Она сосет его что было сил. Не могу оторвать глаз от ее рта. Он обхватил меня с такой жадностью. Втягивает меня. Выталкивает. Она легонько сдавливает его зубами. Блин. Я закрываю глаза, держу ее за голову и выдвигаю бедра, чтобы входить в ее глотку глубже и глубже. Она дразнит меня своим языком. И водит ртом вверх и вниз. Еще и еще. Я крепче сжимаю в ладонях ее виски. – Ана, – предупреждаю и пытаюсь отойти назад. Она не отпускает меня, держит меня за бедра. Не хочет меня отпускать. – Пожалуйста, Ана. – Я и сам не знаю, чего хочу – то ли чтобы она остановилась, то ли чтобы продолжала. – Я сейчас кончу. Она безжалостна. У нее умелые ротик и язычок. Она и не думает останавливаться. Ох, блин. Я кончаю ей в рот и держусь за ее голову, чтобы не пошатнуться

– Почему мы воюем? – шепчу я, покусывая зубами ее мочку уха. – Потому что в спорах мы познаем друг друга. А ты упрямый, капризный, тяжелый и вздорный.

Жозеф Кантелуб, «Песни Оверни». Эта

Симоне поет «I put a Spell on You»

Хорошее настроение», версию Нины Симоне?

Пожалуйста, уйми зуд в твоей доминантной ладони.

Клянусь богом, Анастейша, если ты не будешь есть, я прямо тут, в ресторане, положу тебя к себе на колени и отшлепаю. И это никак не будет связано с моими сексуальными пристрастиями. Ешь!

пожалуй, трудно играть вторую скрипку рядом с Кэтрин Каваной. Может, это ей нравится, или, может, тяжело. Она определенно не тратит деньги на одежду. Но я уже это исправил; в «Эскале» я приготовил для нее полный шкаф. Интересно, что она скажет? Вероятно, устроит мне разнос. Не думай сейчас об этом, Грей. Ана пристально смотрит на меня; у нее потемнели глаза. Она облизывает нижнюю губу, и в моем теле взрывается фейерверк. – Э-э… хочешь чего-нибудь выпить? – спрашивает она. – Нет, спасибо, Анастейша. – Я хочу тебя. Она сжимает руки, вероятно, в растерянности и кажется чуть испуганной. Неужели я все же заставляю ее нервничать? Эта девушка способна заставить меня ползать перед ней на коленях, и она еще нервничает? – Чем ты хочешь заняться, Анастейша? – спрашиваю я, глядя ей в глаза и направляясь к ней. – Я-то знаю, чего хочу. Мы можем делать это здесь, или в твоей спальне, или в ванной, мне без разницы – просто я хочу тебя. Немедленно. Она приоткрывает рот, у нее учащается дыхание. О, этот умопомрачительный звук. Ты тоже меня хочешь, малышка. Я это знаю. Я чувствую. Она пятится и пятится, пока не упирается в кухонный островок. – Все-таки я сердита на тебя, – заявляет она, но ее голос звучит нежно и даже дрожит. Совсем не от злости. Скорее от страсти. Но не от злости. – Знаю, – соглашаюсь я и сопровождаю свое признание кривой, виноватой улыбкой. Ее глаза раскрываются еще шире. Ох, малышка. – Хочешь есть? – шепчет она. Я медленно киваю. – Да. Тебя. Стоя над ней, глядя в ее глаза, потемневшие от желания,

«They Can’t Take That Away from Me».