Егор потянул меня к себе, его руки легко обвили мою талию, а затем, наклонившись, он мягко коснулся моих губ. Этот поцелуй был неожиданным, но таким тёплым, таким нежным, что я на мгновение забыла, где нахожусь. Время словно замерло – только мы двое, ночной воздух и тихое биение моего сердца, которое, казалось, грозило вырваться из груди.

– До встречи, – тихо сказал он, улыбнувшись уголками губ, прежде чем отступить назад.

Я не успела ответить – он уже сел в машину, и вскоре её огни растворились в темноте. А я осталась стоять на месте, пока волна эмоций не захлестнула меня с головой. Меня переполняло настолько сильное чувство счастья, что хотелось кричать, смеяться, подпрыгивать на месте. В голове царил хаос – от приятного шока до невероятного восторга.

Я провела пальцами по губам, всё ещё ощущая его прикосновение, и не смогла сдержать улыбку. Сделав несколько глубоких вдохов, я попыталась взять себя в руки, но всё, чего смогла добиться – это ещё более довольного выражения лица.

– Чего мерзнешь? – раздался знакомый голос, и я вздрогнула от неожиданности.

Мирон Романович стоял в нескольких шагах, лениво выкидывая окурок сигареты в урну. Его тёмные глаза внимательно изучали меня, а на губах играла лёгкая, почти насмешливая улыбка.

– Не мерзну, – быстро ответила я, стараясь сохранять нейтральный тон, хотя холод уже пробирался под тонкую ткань моего боди.

Он прищурился, слегка наклонив голову, явно не веря мне.

– Ты же знаешь, что мороз крепчает, – заметил он, потирая ладони, будто проверяя, насколько сами замёрзли.

Я усмехнулась, пытаясь повернуть разговор в шутку:

– Может, просто предложите мне свою куртку? – подмигнув, я сделала шаг к нему, но он только фыркнул.

– Хочешь, чтобы замерз я? Нет уж, давай я лучше отвезу тебя домой.

– Я дойду.

Мирон Романович только покачал головой, будто мой упрямый ответ его не удивил.

– Ты всегда такая настойчивая? – Протянул он, но я заметила, что его тон был не сердитым, а скорее снисходительным. – Ладно, если так, пусть будет по-твоему.

Мирон Романович тяжело вздохнул, а затем, не говоря ни слова, быстрым движением стянул с себя кожаную куртку и протянул мне.

– Надевай.

– Не нужно, я не…

– Я сказал, надевай. Прекращай геройствовать!

Я на мгновение замерла, не зная, как реагировать. Мирон Романович выглядел решительным, и в его голосе не было ни капли сомнения.

– Не будь упрямой.

Я вздохнула и, наконец, поддала плечи, надев его куртку. Она была значительно больше моей, но так приятно облегала тело, что я не могла не почувствовать себя уютнее.

– Спасибо.

Укутавшись в куртку сильнее, я уловила слабые нотки вишни вперемешку с табаком. Вот так ты пахнешь, Мирон Романович? В душе разгорелось чувство восторга – мне хотелось закрыть глаза и потеряться в этом мгновении, наслаждаясь теплом, которое исходило от его куртки и его запаха. Он был таким настоящим, таким живым.

В это время, Мирон Романович, расстегнул свою огромную спортивную сумку и достал из нее старенький бомбер.

– У вас есть вторая куртка? – Я с раскрытыми глазами смотрела на тренера.

– Конечно. Мне нельзя болеть. – Мирон Романович легонько улыбнулся и натянул на себя бомбер.

Вот он хитрец. Я медленно закатила глаза.

– В какую сторону нам идти?

– Нам? – Переспросила я, слегка удивлённая.

– Нам. Я провожу тебя до дома, не хватало еще, чтобы тебя расчленили здесь.

– А мне казалось, что главный маньяк здесь это вы, – сказала я, глядя на Мирона Романовича.

– Если бы я был маньяком, то выбрал бы менее шумную жертву.

Мужчина вышел вперед, оставив меня позади.

– Ну, ты идешь?

Я быстро шагнула следом, стараясь не потерять темп.

– Знаешь, мне нравится эта сторона города, – вдруг признался он, нарушая тишину.

– Это потому, что здесь находится Дворец спорта? – предположила я, усмехнувшись.

– Возможно, и поэтому, – кивнул он. – Но не только.

Я вопросительно посмотрела на мужчину.

– Здесь проще дышится, – продолжил он, задумчиво глядя вперёд. – Меньше суеты, меньше ненужного шума. В этом районе как-то… спокойнее.

Я хмыкнула, закутываясь в его куртку плотнее.

– С трудом представляю, что вы нуждаетесь в покое, Мирон Романович. Вы же тренер хоккейной команды, ваша жизнь – это постоянный шум, крики, тренировки, матчи.

– Именно поэтому и ценю моменты тишины, – усмехнулся он. – Хотя, конечно, тишина – это вещь обманчивая.

– Что вы имеете ввиду?

Тренер на секунду задумался, а потом бросил на меня косой взгляд.

– Иногда тишина говорит громче любых слов.

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки, хотя на улице уже не было так холодно.

– Вы всегда так загадочно разговариваете?

Он усмехнулся.

– Это профессиональная привычка. Пусть мои игроки думают, что я всегда знаю больше, чем говорю.

Я покачала головой, улыбаясь, но не стала дальше развивать тему. Мы просто продолжили идти вперёд.

Когда мы наконец подошли к моему дому, Мирон Романович неожиданно остановился, огляделся по сторонам и нахмурился.

– Ты живёшь в ужасном месте, – произнёс он, качая головой.

Я изумлённо посмотрела на него.

– Это ещё почему? Он повернулся ко мне, его взгляд был серьёзным, даже слишком.

– Опасный район, – повторил он, скрестив руки на груди. – И ты хотела идти сюда одна. Ты хоть представляешь, сколько всего может случиться в тёмное время суток?

Я закатила глаза.

– Боже, не превращайтесь в моего отца, – вздохнула я, стараясь показать, что его чрезмерная обеспокоенность меня слегка раздражает.

– Я просто говорю очевидные вещи, – он не отвёл взгляда, будто пытался убедиться, что мои слова – не бравада.

– Я живу здесь уже три года, – продолжила я, демонстративно пожав плечами. – И, представьте себе, всё это время прекрасно обходилась без нянек.

– Это не значит, что ты всегда будешь безопасности, – его голос звучал твёрдо, даже чуть грубовато.

– Ну да, ну да, – усмехнулась я, сложив руки на груди. – Прямо-таки криминальный район, в каждом углу засада, и только чудом я ещё жива.

– Глупая, – пробормотал он себе под нос, но я всё равно услышала.

– Что?

– Говорю, ты не должна подвергать себя опасности, когда есть возможность избежать её, – он смотрел на меня с таким выражением, словно я была ребёнком, который решил сунуть пальцы в розетку.

– Всё? Нравоучения закончились? – я одарила его язвительной улыбкой, после чего начала стягивать с себя его кожаную куртку.

Мужчина молча наблюдал за мной, пока я передавала её обратно.

– Спасибо, что проводили, Мирон Романович, – я сделала акцент на его имени, чтобы ещё раз напомнить о границах, которые он, кажется, любил пересекать.

Мы стояли там, в свете уличных фонарей, и я ощутила, как часть моих стен начинает осыпаться.

– Можно просто Мирон.

– Что?

– Без отчества, Ви. Я не настолько стар, чтобы звучать как вредный преподаватель в твоем университете.

– Ладно, Мирон, – ответила я, попробовав произнести его имя, и неожиданно ощутила, как оно приятно звучит.

– Вот видишь, как хорошо, – сказал он, будто смеясь над собой.

– До свидания, Мирон.

– Доброй ночи, Ви.

Глава 7 

Мирон

Я всегда говорил, что главное в моей жизни – карьера, и я, сколько себя помню, всегда придерживался этого плана. Окончил школу, потом университет, погружаясь в учёбу, как в спасительное море. Целеустремлённость и стремление к успеху всегда были моими верными спутниками. Я работал над проектами, принимал участие в стажировках и искал пути к своему карьерному росту, веря, что именно так можно добиться уважения и стабильности.

Десять лет назад, меня взяли тренером детской хоккейной команды. Это было неожиданное предложение, и я изначально не был уверен, что справлюсь с этой задачей. Вокруг меня собирались не просто дети, а будущие спортсмены, у которых были свои мечты и амбиции.

Сначала я подходил к тренировкам с чисто технической точки зрения, основываясь на своих знаниях об игре и тактике. Я разрабатывал стратегии, ставил задачи и отслеживал прогресс каждого игрока. Но быстро понял, что в хоккее, как и в жизни, важен не только технический аспект, но и умение работать в команде, поддерживать друг друга и находить общий язык.

Постепенно я начинал замечать, как меняются эти дети под моим руководством. Они не только становились быстрее и сильнее на льду, но и развивали дружеские связи. Спустя некоторое время я осознал, что это не просто работа для меня – это стало настоящей страстью. Я начал видеть, как важно не просто учить их игре, но и формировать в них уверенность, командный дух и уважение друг к другу.

Пять лет, как я один из лучших тренеров в области. Это дается сложно. Изнуряющие тренировки, постоянное внимание к каждому игроку, анализ их ошибок и достижений – всё это требует колоссальных усилий и самоотдачи. Иногда я задумывался, на что же я себя подписал, когда впервые согласился взять на себя эту роль. Бывали моменты, когда уставший после долгого рабочего дня, я приезжал на тренировку и чувствовал, как каждое движение дается с трудом.

Но с каждым разом, когда я наблюдал, как мои подопечные растут и развиваются, вся усталость растворялась. Они спортом живут, увлечены, и когда смотрят на меня полными надежды глазами, какое-то невероятное чувство внутренней гордости наполняет меня. Каждый прогресс, каждое улучшение их игровых навыков – это не просто успех индивидуального игрока, это маленькая победа для всей команды и для меня как тренера.

Как только мы выходили на лёд, все усталости оставались позади. Я забывал о стрессе и напряжении, погружаясь в атмосферу хохота, дружбы и нежного соперничества. Я учил их, что хоккей – это не только физическая сила, но и дух. Они должны были понимать, что ошибки – это часть процесса, а самое главное – это поддержка друг друга на плечах.

Я делал всё возможное, чтобы привить им эти важные уроки, чтобы они не просто становились хорошими игроками, но и хорошими людьми. Время от времени я вспоминал свои благородные замыслы по поводу карьеры и понимал, что работа с детьми научила меня многому. Работая с ребятами, я ощутил, что каждый из них способен на большее, и это давало мне силы продолжать движение вперёд.

Однако за всей этой радостью и хлопотами порой приходило чувство изоляции. Были дни, когда я уходил с тренировки, совершенно опустошённый, и не знал, как справляться с этим эмоциональным грузом. И тут, почти из ниоткуда, появилась девушка, которая буквально, преследует меня. Первая встреча была весьма… странной. Сначала душ, потом лед, теперь уже и до города дошли. Что еще более странно, так это то, что каждый раз, я рад этой встрече. Мне хочется поговорить с ней, поделиться чем-то личным. Раньше бы я сказал, что мне это не нужно. Я ведь никогда никому не открывался. Даже друзья, знают лишь оболочку меня.

Что-то меняется во мне, а я не могу понять.

Почему?

Всю ночь я не мог уснуть. Мои мысли крутились вокруг предстоящей игры, планов на тренировки и, о той, о ком думать не должен.

Ви.

Я переворачивался с бока на бок, забыв о часах и времени. Пролежал так до четырех утра, но потом все же отрубился.

Когда я открыл глаза, солнечные лучи пробивались сквозь занавески, и моя комната была залита мягким светом. Но вместо того, чтобы почувствовать прилив бодрости, я лишь ощутил усталость и тяжесть на душе. Восемь часов утра, и предстоящая игра неизбежно приближалась, как заботливый, но настойчивый друг, который стучит в дверь, напоминая о себе.

Я потянулся за стаканом воды, стоящим на тумбе. Холодная жидкость смягчила мое горло и позволила мне наконец-то проснуться.

Первая тренировка сегодня в 9 утра.

Поднявшись с кровати, я прошел в ванную. В зеркале на меня смотрело уставшее, но решительное лицо. Я умылся холодной водой, пытаясь изгнать остатки ночной усталости. Каждый порыв струи, казалось, пробуждал не только тело, но и ум, возвращая ясность и свежесть.

Я быстро привёл себя в порядок – зубная щётка, забрасывающееся самодовольство перед зеркалом, и пару минут внимательного взгляда на отражение. Я понимал, что должен быть лучшей версией себя. Команда полагалась на меня, и я не мог подвести их. Хотелось, чтобы каждый из них чувствовал поддержку, чтобы даже самые малые успехи становились шагом к большой общей цели.

Закончив домашние процедуры, я вновь наполнил стакан водой и, еще раз взглянув на часы, заметил, что до тренировки остаётся совсем немного времени. Я решил сделать быстрый перекус. Пара тостов, немного фруктов и чашка крепкого кофе – именно то, что мне было нужно, чтобы взбодриться и зарядиться энергией.

Когда часы показали 8:30, я собрал все необходимые вещи в сумку и вышел из дома. Снаружи утренний воздух был свежим, пронизанным легким холодком, но не слишком неприветливым.

Доехав до дворца, я припарковал машину, выбрался на улицу и, сделав глубокий вдох свежего воздуха, направился к входу. Ближе к раздевалке было слышно, как сквозь закрытые двери доносится громкий смех и разговоры игроков.

– Чего вы разорались как чайки над мусоркой? – произнес я, входя в раздевалку к парням.

– Мирон Романович! – Хором произнесли они.

– У вас есть 5 минут на переодеться. – продолжил я, бросая на них строгий, но приветливый взгляд. – После этого приглашаю вас на лёд, где вас ждёт тренировка, после которой вы должны забыть, как ходить!

– Есть, сэр!

Я вышел из раздевалки и направился в свой кабинет. Зайдя внутрь, я взял несколько минут, чтобы собраться с мыслями и окончательно настроиться на работу. Я быстро просмотрел заметки, которые подготовил накануне, а также некоторые записи о предыдущих тренировках и играх. Важно было помнить о том, что каждый игрок приносит уникальные способности, и наша задача – максимально раскрыть их потенциал.

– Тренер, мы готовы, – в кабинет зашел Егор.