Отзывы на книгу «Бесчестье»

Для затравки: медицинская байка (бородатая, как и абсолютное большинство моих баек). Мужчина лёг на удаление опухоли. Пикантность ситуации придаёт то, что неизвестно, опухоль доброкачественная или злокачественная. Вот исследуют послеоперационный материал, и скажут.
Операция завершилась, врач провёл исследование и поторопился скорее успокоить пациента: доброкачественно. Ведь правда, чем скорее узнаешь хорошую новость, тем лучше? Но представьте себе чувства больного: очнулся от наркоза, мутит, голова трещит, рядом сидит некто в белом и ласково говорит: "Здравствуйте, я ваш патологоанатом..."

Для человека моего возраста, пятидесятидвухлетнего, разведенного, я решил проблему секса довольно успешно, - подумал Дэвид Лури, доктор филологических наук, профессор. "Не зарекайтесь," - хихикнул Джозеф Максвелл Кутзее, доктор филологических наук, профессор, - "Я ваш патологоанатом".
Ибо только представитель этой вечной медицинской специализации мог собрать под одной обложкой все злокачественные опухоли разума (моего разума?), в просторечии называемые фобиями. Рассудок приговаривает: "Ну, это же натяжка, детка, две бомбы в одну воронку не падают, а тут их все сорок," - а некий голос перекрикивает: "Нет! Нет! Это же может случиться в любую минуту! Они придут! Они войдут беспрепятственно! Они обольют денатуратом, и ружьё не выстрелит! Они придут и будут в своём праве! Они придут, и весь мир скажет: правильно пришли!"
Понятное дело, есть время собирать камни, есть время разбрасывать камни. Все попытки защититься, застраховаться, решить проблему кончаются одним: полным и прискорбным осознанием своей беззащитности. Но "Бесчестье" (оно же Опала, оно же Немилосердие, оно же Унижение, оно же Низкий поступок, вот до чего многозначно слово disgrace) - настоящая хроника постепенного развоплощения. Потери контроля. Потери всего, что делало тебя тобой: работы, частного пространства, семьи - ах, это бесподобное "Я не могу навек остаться ребенком. И ты не можешь вовек оставаться отцом" - земли (ах вы, оккупанты, мы вас сюда не звали), дома, наконец... Подобно тому как стареешь или заболеваешь, и вчера - хоть на Эльбрус, а нынче Вселенная съёжилась до размеров кровати. Никогда не забуду, как один из первых моих онкобольных выпростал из-под одеяла кахексическую сухую лапку и сказал: "Посмотрите, девушка, это рука мастера спорта по штанге".
Не случайно красной нитью проходит тема кастрации. Козёл этот, псами изодранный, лабрадор, забитый хозяевами до того, что при виде суки начинал визжать и прятаться, - отсюда прямой путь к общественному контролю за половыми органами, к переходу от статуса "взрослый мужчина" к статусу "дитя или старик или дитя и старик одновременно". Без свободы. Без воли к существованию. Без чести.

А что такое в принципе честь?

Единственные, кто у Кутзее способен ответить на этот вопрос: это Петрас и, возможно, Бев Шоу. Для первого честь - это ответственность за свои поступки и свой род, для второй - это оказывать помощь, а буде оказать её невозможно - дарить безболезненную смерть. Традиционный путь и индивидуалистический, условно африканский и условно европейский. Который лучше? Оба хуже.
А Люси... Разрешите цитату, длинную и поэтическую (автор: Наталья Хаткина).
Я такую тебе правду скажу:
спи, детеныш, я тебя не рожу.
Буду век ходить с большим животом
и ничуть не пожалею о том.
Этот мир — ни выжить в нем, ни залечь.
Я замкну тебя навек в свою плоть.
Только так смогу тебя уберечь,
только так смогу свой страх побороть.

Кто родится — мне не хочется знать.
Ничего я не смогу изменить.
Если парень — будет жечь-убивать,
если девка — будет ждать-хоронить.
Если девка — так захочет рожать,
за роженое-родное дрожать
так, как я над нерожденным дрожу.
Спи, детеныш, я тебя не рожу.

Обречённость как образ бытия. Мы ничего не можем изменить, одолеть, осилить. Ну и что-с? Здравствуйте, я ваш патологоанатом.

Когда читаешь эту книгу, то как на качелях качаешься: "бесчестье" — падает вниз сиденье профессора после совращения своей студентки... "честь" — взлетает он вверх, не желая идти на поводу у своих коллег... "бесчестье" — валится вниз униженный бандитами ГГ... "честь" — поднимается он в небо в своём стремлении наказать обидчиков... "бесчестье" — говорит Дэвиду приятель Мелани... "честь" — утверждает наш ГГ, вставая на колени перед родителями своей бывшей ученицы... Верх — вниз... Честь — бесчестье...
Казалось бы всё просто — возьми и осуди старого ловеласа Дэвида Лури.
Просто... Просто ? Я — не берусь...

Эта книга напомнила мне цемент — она такая же серая, плоская, невыразительная и неподатливая.
Эта книга напомнила мне пустырь — здесь так же безлюдно, уныло и загажено неаппетитными подробностями; так же бесполезно пытаться хоть что-то сделать; так же хочется со вздохом отвернуться.
Эта книга напомнила мне «маргаритку»… Нет, не тот скромный и милый цветок, который ассоциируется с полным обещаний ласковым маем и благонравной английской поэзией, а определённого сорта девушек: тех, что могут сидеть на столе, прихлёбывая пиво из горлышка, но будут оскорблены в лучших чувствах, если вы в их присутствии сядете, не спросив у них на то разрешения.
Эта книга напомнила мне невнятный музыкальный шум, доносящийся из оркестровой ямы, пока зрители, шурша программками, бродят по богато украшенному и скудно освещённому залу; музыканты вразнобой пробуют свои инструменты; эту тихую какофонию нет-нет, да прорежет чистая и точная музыкальная фраза — когда в воображении ГГ возникает Тереза, героиня его оперы, которая (я уверена в этом) так никогда и не будет написана. И ты встрепенёшься, обратив к этому фрагменту мелодии и слух, и душу, но она оборвётся «на полуслове»…
Простите, если не оправдала ваших ожиданий. Так же, как Кутзее — моих.

Ох, и намучилась я с этой книгой! При этом ни в коем случае не хочу сказать, что мне не понравилось, просто осталось очень странное впечатление, которое даже сложно описать. Во время чтения меня словно поглотила эта африканская медлительность, жара и чувство отсутствия каких-либо перспектив и надежды.

Не буду полностью пересказывать сюжет, суть которого ясна из аннотации, а лучше расскажу об эмоциях, которые вызвал у меня этот роман.

Это одна из немногих книг, при чтении которых я не могла определиться в своём отношении к персонажам. Начну с главного героя — 52-летнего профессора Дэвида Лури, которому захотелось хорошо провести время со студенткой, что в итоге вылилось в настоящую драму. Признаюсь, этот человек не вызвал у меня уважения или каких-либо позитивных чувств. Сначала он раздражал меня настолько, что даже читать книгу было неприятно. Потом я поражалась его недальновидности. А в конце мне просто было его жаль, ведь несмотря на солидный возраст, он до сих пор смотрит на всё, как ребёнок, не умеющий нести ответственность за свои поступки и идущий на поводу у эмоций.

Второй персонаж, о котором мне хотелось бы поговорить, это дочь Дэвида Люси. Очень странная женщина, которую мне было сложно понять. Сначала я даже восхищалась ей: живёт на ферме, вдали от цивилизации, работает так много, ухаживает за животными, не зависит от кого-либо. Но после той сцены с тремя бандитами, персонажа будто подменили. Я прекрасно понимаю, что психологические травмы могут значительно повлиять на личность человека, но ведь не настолько, чтобы превратить его в растение, которому абсолютно плевать на собственное будущее и которое так легко позволит унижать себя, издеваться над собой, не прислушиваясь к голосу разума... Но даже если и так, это проблема которую нужно решать, а не закрывать на неё глаза, а Дэвид не тот человек, который мог бы принудить дочь послушать его. Да и нужно ли давить на взрослого человека даже в таких жизненно важных вопросах? Да, сложная дилемма.

И всё же эта та книга, которую нужно прочитать. Она вызывает так много мыслей и чувств, что невозможно остаться равнодушным. Читаешь и постоянно размышляешь над действительно важными вопросами, пусть это и не всегда легко. Думаю, что обязательно вернусь к творчеству автора рано или поздно.

Очень сложно воспринимать с интересом книгу, в которой мало событий, а главный герой тебе крайне неприятен. Всё понимаю про продуманную композицию, богатые диалоги и аналитическое мастерство автора, как было сформулировано решение о награждении его Нобелевской премией, но никак не могу застваить себя восторгаться.
С чего начинается бесчестье профессора Дэвида Лури? Согласно тексту, с того, что его связь с молоденькой студенткой выплывает на всеобщее обозрение. А согласно простому человеческому взгляду - с момента, когда эта связь случается. Если бы не выплыло, всё бы было в порядке? Ну, может, кроме некоторых проблем старого ловеласа?

Ну вот, думает он, я и попал в яму, которую сам вырыл. Мог бы и догадаться: девушек вроде этой задаром не раздают.

Эти слова героя - не о том, что он вот-вот потеряет работу и налаженную жизнь, а о проблемах общения с юной любовницей: она, видите ли, интересуется фотографиями его двух бывших жён и вообще бывшими... Жизненная карма - если ты почти что насильник (во всяком случае, так написано в заявлении на профессора), где-то тебе это должно аукнуться. Поехав на ферму в дочери, Лури как бы привозит эту карму с собой, и трое напавших на ферму грабителей заодно насилуют его дочь. Собственно, кроме глубоких размышлений уже почти старика о телесной любви и Байроне, в книге много ещё только одного: страданий животных, поскольку подруга его дочери Люси держит ветлечебницу, в которой в основном усыпляют бродячих собак и неизлечимо больных животных, а Лури - для искупления прошлых грехов? - там помогает.

Тяжёлая книга, этический посыл которой так и остался для меня непонятен...