Цитаты из книги «Жизнь в средневековой деревне»

господские земли были разбросаны так же, как крестьянские379

Длина такой полосы варьировалась в зависимости от местности и могла составлять несколько сот ярдов: крестьяне стремились делать как можно меньше поворотов при использовании большого плуга. Полоса как единица обработки земли возникла очень давно, возможно еще до появления системы открытых полей. То был участок, который можно спокойно вспахать за день, площадью примерно в пол-акра. Происхождение полосы, вероятно, связано с дроблением земельных наделов – результатом роста населения. К концу XIII века расположение полос стало хаотичным: у одних крестьян их было много, у других – мало, и все они были разбросаны по разным местам и перемешаны. Несомненно одно: каждый, кто владел землей, имел полосы на всех полях (двух или трех), чтобы получать урожай каждый год, независимо от того, какое поле оставалось под паром. Фурлонг – совокупность полос – был единицей, использовавшейся при посеве: все полосы фурлонга засевались одной и той же культурой. В

Больше всего не хватало белка: фасоль и горох давали его в недостаточном количестве. Дефицит восполняли за счет яиц

Члены семьи ели, сидя на скамьях или табуретах за столом на козлах, который разбирался на ночь. Стулья были редкостью.

Дом всегда был полон дыма – огонь горел весь день: вода, молоко или каша кипятились и варились в горшках на подставке либо в чайниках из латуни или железа, снабженных ножками. На ночь очаг могли прикрывать большой глиняной крышкой в виде круга с отверстиями254

Генри Годсвейн, виргатарий, пробователь эля и присяжный; в 1279 году он был оштрафован «за то, что отказался выполнять вторую осеннюю барщину и помешал ее выполнению, велев всем уйти домой раньше времени, без разрешения бейлифов, что нанесло господину ущерб в полмарки»

Представители деревенской верхушки судились между собой за долги, обвиняли друг друга в клевете, совершали различные правонарушения: опаздывали на осеннюю жатву, посылали на нее не всех своих домочадцев, «не вязали осенью господскую пшеницу, как это делали [их] соседи». Дочери глав семейств несколько раз осуждались за «блуд»

другого способа уклонения от правосудия, связанного с церковью, – укрытия в святилище. Все освященные здания и земли, включая приходские церкви и дворы при них, становились однократными убежищами, хотя и не для каждого. Исключение составляли отъявленные преступники, предатели, еретики, колдуны, священнослужители, те, кто совершал тяжкие преступления в церкви, те, кого ловили с поличным, а также мелкие правонарушители, которым не угрожала потеря жизни или конечностей. Беглец должен был признаться в своих проступках, отдать оружие, посетить мессу и позвонить в церковные колокола. Он мог оставаться в приходской церкви на протяжении сорока дней и просил пищу у священника. Далее являлся королевский коронер, брал с него клятву навсегда покинуть страну, указывал, через какой порт или пограничный город он должен уехать, и следил за тем, чтобы ему поставили на большом пальце клеймо с заглавной буквой «А» (abjuror – поклявшийся навсегда оставить страну). Злоумышленнику предписывалось идти по большой проезжей дороге, никуда не сворачивая, сесть на первый попавшийся корабль, а до его появления каждый день заходить в море по колено в знак того, что он тверд в своих намерениях. Очень часто, однако, преступник так и не показывался в назначенном ему порту, пускаясь вместо этого в бега601

«расстояние между честным человеком и преступником было… меньше, чем в сегодняшнем обществе»

ножа, ремня, собачьего ошейника с серебряными вставками, перчаток, деревянного сундука и тапок – всего на 18 пенсов и 2 фартинга598