Формирование моделей семейного взаимодействия

Наш анализ моделей патогенной семейной организации и коммуникации начался с наблюдения за тем, что происходит, когда семьи пытаются решить проблемы, в ловушку которых они попали. На основе анализа вербальных и невербальных актов взаимодействия, зафиксированных нами в процессе консультаций и терапевтических интервью, мы выбрали «сильные взаимодействия», то есть наиболее часто повторяющиеся, звучащие рефреном, представляющие некую поведенческую и коммуникативную избыточность во взаимодействии родителей и детей.

Такое повторение некоторых типов взаимодействия свидетельствует о некоторой ригидности процесса общения между членами семьи. В большинстве случаев это касается коммуникации между разными поколениями, то есть между родителями и детьми, которая принимает форму игры в пинг-понг за счет повторяющегося обмена действиями и реакциями на них.

Если говорить о более конкретных случаях, то можно представить классическую ситуацию, когда родители, беспокоясь о своем ребенке, предпринимают целую серию попыток, чтобы скорректировать его действия, которые они считают опасными. Подросток, в свою очередь, воспринимает их поведение в качестве недопустимого вмешательства в свою личную жизнь. Поэтому он реагирует бунтом и отказом выполнять их указания, и это поведение еще больше убеждает родителей в необходимости корректирующего вмешательства, что, естественно, приводит к еще более сильному бунту со стороны ребенка. Обычно такая симметричная эскалация ведет к очень пагубным для отношения последствиям. Но, как мы увидим позже, и противоположная ей ситуация – ситуация согласия и подчинения – также может привести к патологическому поведению. Действительно, в качестве здоровой нельзя априори определить ни ситуацию согласия между родителями и детьми, ни ситуацию разногласия, поскольку и та, и другая могут перерасти в патологические, если модели взаимодействия в семье приобретут характер ригидной и незыблемой системы.

Сама по себе модель семейных отношений может не являться ни здоровой, ни проблемной. Но с течением времени, если в процессе самокоррекции она не сохраняет свою гибкость и становится жесткой, то в результате она может приобрести патогенные черты.

Генезис

Событием, запускающим формирование модели семьи, является рождение первого ребенка^[11], который становится элементом, нарушающим прежнее равновесие системы и вынуждающим пару пересматривать свою совместную жизнь с учетом новых условий и новых обязательств^[12].

С этого момента события двух категорий определяют то, что эксперты называют «чередованием между гомеостазом и морфогенезом» или, проще говоря, между следующими периодами: стабильность – кризис – новое равновесие^[13]. К первой категории событий относятся моменты вступления ребенка в различные возрастные этапы или рождение других детей; вторую категорию составляют несчастные случаи, разводы, болезни, смерти.

Все действия, реакции, сообщения, избегание, инициативы, предпринимаемые главными действующими лицами с целью поддержания или восстановления мира в семье, запускают кибернетический механизм функционирования системы.

В процессе этого функционирования начинают проявляться избыточность и повторения, которые становятся все более предсказуемыми и все менее предотвратимыми; постепенно вырисовывается определенная модель отношений, которая со временем может стать жесткой и создать некую структуру, которую многие семейные терапевты ошибочно принимают за структуру семьи^[14].

Риск того, что система взаимодействия станет ригидной, есть всегда, и он повышается, если антенны приема и передачи всегда настроены на одну и ту же программу, в результате чего система на новую проблему реагирует старым образом.

Потеря системой гибкости вредна всегда, но она становится особенно опасной по мере приближения одного из самых сильных землетрясений для семьи – вступления ребенка в подростковый возраст.

Как формируется ригидная модель детско-родительского взаимодействия

а) ФАЗА СОМНЕНИЯ: реальное или предполагаемое поведение ребенка (вранье, курение, нахождение в своей комнате за закрытой дверью, прогулы в школе и т. д.) становится важной причиной для беспокойства родителей, и это постоянно обсуждается с самим подростком и в его отсутствие. Поведение ребенка вызывает у родителей чувство тревоги либо сомнение в его нормальности в плане психологического здоровья; а если оно противоречит принятым политическим, религиозным и нравственным представлениям, то воспринимается как опасное, греховное или недостойное.

б) ФАЗА ФОРМИРОВАНИЯ ЦЕПНОЙ РЕАКЦИИ: начинается исследование предполагаемых действий ребенка, допросы его родителями, советы, защита, иногда – консультации со специалистами. Все усилия родителей направлены на борьбу или компенсацию слабых сторон ребенка (а это, к сожалению, убеждает его в ней еще больше, вместо того, чтобы помочь справиться), на исправление или устранение непозволительного поведения, если оно имеет место, путем проповедей и нотаций, которые приводят к побегам, возведению подростком баррикад в отношениях с родителями, молчанию, вспышкам гнева и взаимным обвинениям.

в) ФАЗА ПОРОЧНОГО КРУГА: родители продолжают упорствовать в своих безуспешных попытках, прибегая к словам и действиям, которые работали в прошлом и еще сохраняются в качестве методов воздействия в их системе воспитания. Подросток, который еще не приобрёл свой репертуар личных реакций, пытается защититься от этого давления со стороны родителей, но тем самым провоцирует еще большее давление. В этот момент подросток может замкнуться в себе или начать искать альтернативные способы поведения, запуская сценарий конфликта между внешним и внутренним, старым и новым. Возможно и возникновение психопатологий. Таким образом, простые трудности могут перерасти в проблемы. На этом этапе, более или менее длительном, реализация некоторых установок и моделей поведения может оказаться эффективной и дать желаемый эффект как для родителей, так и для ребенка. Поэтому такие модели начинают казаться решением проблем, и к ним начинают прибегать в любой сложной ситуации. Такое неизбирательное применение приводит к тому, что решение, вместо того, что помогать справиться с проблемой, усугубляет её.

г) ФАЗА ПРОБЛЕМЫ: проблема углубляется и требует все более сложных и мучительных корректировок решения. Процесс повторения сигналов и реакции на них становится автоматическим и спонтанным, его механизм перестает осознаваться участниками коммуникации, патологическая модель взаимодействия которых становится все более ригидной и негибкой.

Таким образом, формируется модель семейного взаимодействия, в которой каждый из членов семьи воспринимает семейную реальность на основе своей ставшей ригидной и дисфункциональной точки зрения. Создаётся своего рода порочный круг: попытки решения проблемы не решают её, а, наоборот, усиливают. И снова тот случай, когда благие намерения приводят к ужасным последствиям.

После такого схематического изложения вопроса, мы надеемся, читателю будет легче понять, как дисфункциональные попытки решить проблему, существующую во взаимодействиях внутри системы родители-ребенок, могут привести к формированию жесткой модели внутрисемейных отношений, потенциально опасной для психического здоровья участников этой системы; тем не менее, мы считаем необходимым привести еще один конкретный случай.

Возьмем, например, мальчика, который плохо учится в школе. Его родители решают, что у него низкая мотивация к учебе, и в этом виноваты его учителя, которые плохо объясняют материал, имеют среди учеников любимчиков и т. д. Они начинают поощрять ребенка, помогать ему учиться и выполнять задания или отправляют его к репетиторам. Все это прямо или косвенно выражает их недовольство школьными учителями, которые, вероятно, требуют от ребенка слишком многого. С ребенка снимается всякая ответственность за его неудачи в школе, ведь «что он, бедняжка, может сделать при таких учителях?»

Родители все больше проявляют гиперопеку по отношению к сыну, пытаясь максимально облегчить его жизненный путь.

Сын, в свою очередь, убеждается, что он не обязан напрягаться с учебой, в то время как его должны понимать и поддерживать.

Всё это не только не приводит к улучшению у мальчика школьных результатов, но, наоборот, усиливает его склонность к безделью. Хуже всего то, что, несмотря на тот пагубный эффект, который дает выбранная родителями тактика, они не пытаются её изменить, продолжая усердствовать в применении той же модели поведения: «у мальчика просто низкая мотивация, и следовательно, необходимо его поддерживать и помогать ему». Школьные учителя слишком строги с ним, и требуется оспорить те оценки, которые они ставят ребенку, или же вообще необходимо произвести какие-то изменения в классе или учебном заведении. Ужасно и то, что родители, находясь внутри этой спирали безуспешных попыток решения проблемы, чувствуют себя хорошими родителями (разве можно сделать еще больше, чем делают они?), а у детей укореняется ощущение, что они не несут никакой ответственности за происходящее, так как сами являются жертвами.

В такой ситуации родители воспринимают ребенка как объект, имеющий какую-то проблему, из-за чего за ним нужно следить и помогать ему во всех отношениях. Затем они переносят гиперопекающее поведение и на все другие ситуации. Ребенок, со своей стороны, может принимать это настойчивое, но, возможно, приятное и выгодное ему внимание, так как оно дает ему почувствовать себя защищенным, лишая его при этом способности самостоятельно противостоять жизненным трудностям.

В иных случаях ребенок, наоборот, будет бунтовать, отказываться от гиперопеки и агрессивно себя вести. К сожалению, это убедит родителей в необходимости воздействия на него с целью коррекции его поведения, что спровоцирует еще более яростный бунт подростка. Таким образом, симметричная эскалация приведет к повышению уровня агрессии в отношениях между сторонами.

Конец ознакомительного фрагмента.