Цитаты из книги «Дикий барин (сборник)»

Принесенная в кульке Глафира первым делом порысачила ловить моего стодвадцатитрехлетнего попугая-бухаринца.

Дождусь ли чего подобного от вас, постылые? Вы хоть состругайте мне что, сплетите, не знаю, скомкайте или разогрейте.

Псавнук уродился у нас с Савелием огорченным заранее

Но годы свое взяли, будем откровенны. Раньше камни струей дробил, а теперь и снег не тает.

Потом он в обалдении лупасит хвостом по полу.

Совсем все с ума посходили! Хочешь запахов – жги полено да обмахивайся им. Нет, надо придумать такое, что запаливаешь свечу и грезишь, улыбаясь, что тебе Иван Грозный в пытошной у уютно поскрипывающей дыбы. Чего можно добиться таким ароматом, на что рассчитывать? Непонятно. Нас губит общество всестороннего потребления всякого непотребства. Началось, понятно, с клубничных гондонов. А потом пошло-поехало. Жду свечей с запахом работающего дизелька, оружейной смазки, умащенного волчьим жиром капкана. Зажег все разом по углам – красота, скидай кирзачи у шконки, портянкой чеши меж пальцами ног, все, дотопал, дома.

Нет у меня такой цели – длить счастье у ребенков. Моя цель – методично выбрасывать их из гнезда уже сформировавшимися, крепкими негодяями. Безответственно кривляться перед детьми, утешая и подбадривая. Так дитя никогда не съедет. И будет в розовых спальнях сладко дремать до седой бороды.

И вот что скажу. Люди считают брак чем-то само собой разумеющимся. Доступным для всех. Опасное заблуждение! Для жизни в браке нужен специальный талант. Это понимают, к сожалению, не все.

Как с этим я боролся раньше? Наблюдая за превращением подведомственных моей нежности деток? А никак. Крики и побои не помогали, хотя я люблю и первое, и второе. Дети горбились над планшетами, сутулились за столами, кособочились при любом удобном случае. Отводишь такого конька-горбунка в секцию развития тычковых ударов, и что? Опаснее малютка стал, а все равно горбится над планшетом, только уши топырит теперь по-волчьи и смотрит на меня как-то неприятно. А я не молодею.

Потому как на мировом чемпионате суровых бабушек стояла она на мраморном пьедестале в образе Афины Карающей бессменно, глядя на трепыхающийся внизу мир беспощадными голубыми глазами. И облака. И снег вершин. Все детство, юность и почтенную зрелость корректировала она мой жизненный курс, наваливаясь на кормовое весло, пока я, привязанный к мачте, бессвязно орал про независимость и человеческое достоинство внука и гражданина. С другой стороны, где бы я был, если бы не она? Представить себе это я могу с трудом…