– Способность ощущать магов и есть побочный эффект. Основное действие превращает нас в вампиров, подобных тебе, только мы высасываем из человека силу, а не кровь. И не делаем его Худу. Я рассказала тебе все, что ты хотела услышать. Могу я попросить, Дака Кад-Хадаре, о последней услуге?

Тень кивнула. Жрица сказала:

– Убей меня. Я знаю, что будет дальше.

Колыхнулись от порыва ветра складки темных гардин, противно хрустнули шейные позвонки, и комната опустела. Проклятие куртов не оставляет следов, кроме тех, что на коже.

***

Камера была пуста, это было понятно даже слепому. Агада встала и обернулась к остальным.

– Альма была здесь пару часов назад. Следов не видно, охрана все затоптала. Не знаю, как ей это удалось, но, похоже, что Марлея просто вышла из Ямы через главный вход.

Чазан и младшая жрица Юиль отодвинулись в сторону – Агада была лучшей ловчей в Храме Плоти. Женщины не слишком торопились: на заключённой был ошейник с закрывающим камнем, так что, даже если Кадьюраль сбежит из Физемы, они догонят ее в пустыне, План Пути для колдуньи закрыт. Главное было понять, в какую сторону она направилась. Агада уверенным шагом прошла мимо сестер и пошла наверх. Девушка иногда останавливалась, будто прислушиваясь, затем продолжала идти по слабому эфирному следу беглянки. Они прошли через храмовый двор, миновали богатый квартал и оказались в нижнем городе, среди пыльных стен, на покрытых песком мостовых. Это был район мастеров и ремесленников, а прямо за ним находились восточные ворота, выходящие в пустыню. Чазан сказала:

– Хочет вернуться на родину. Она не сможет перейти пустыню, заключение повредило Альме разум.

Агада свернула за угол и остановилась у лавки. На вывеске была изображена наковальня, над которой значилось: "Маррис Дуграм. Куем и перековываем". Охотница сказала:

– Кадьюраль была здесь долго. Пряталась. Потом…

Не продолжая, жрица двинулась дальше. Навстречу им попался патруль, Чазан остановила воинов. Подойдя к старшему, она провела рукой по его щеке и сказала:

– Подними всех в этом квартале. Ищите белокурую женщину с босыми ногами. Осторожнее, это маг. И оставь мне одного солдата.

Жрицы переглянулись, но ничего не сказали. Чазан взяла за руку молодого патрульного, который был замотан в белый халат караванщиков, перевязанный кушаком воина. Доспехов ему ещё не полагалось. Они скрылись за углом. Юиль властно махнула рукой остальным:

– Ну же, что встали!

Солдаты поспешили убраться подальше от женщин в серых сари. Последний стражник ещё не скрылся за поворотом, как из узкого тупика, в который свернула Чазан, раздались ее восторженные крики. Затем все стихло, жрица вышла из-за угла.

– Идём.

Жрицы Плоти двинулись вперёд, Юинь бросила взгляд в просвет между домами: молодой стражник сидел на земле со спущенными штанами, слабо шевеля руками. Чазан умела делать все очень быстро, совсем не наслаждаясь. Юиль была другая, ей нравилось заниматься любовью, чувствовать, как силы партнёра тают, наполняя ее тело. Конечно, у каждого свои вкусы, как говорится. Агада, например, вообще предпочитала женщин. Ходили слухи, что она спит с самой Верховной жрицей.

Чазан подняла руку, предупреждая, и тотчас же все трое остановились. Переглянувшись, охотницы рассыпались, обходя низкий и пыльный дом, с другой стороны которого находился маг. Он был изнурен и напуган, но всё ещё полон решимости довести начатое до конца. Жрицы потянули к нему невидимые щупальца Чаши Плоти. Теперь беглец никуда от них не денется.

Чазан подошла к углу здания так, чтобы ее не смогли поразить Планом Энергий, и окликнула Альму. Беглянка не отозвалась, а жрице показалось, что Марлея с кем-то разговаривает.

Чазан не спешила. Марлея Альма Кадьюраль была опытным магом, она сумела наладить ментальную связь с одним из хранителей Чаши Плоти, переместив в его темницу сонный дымчатый кристалл с помощью левитации, после чего стала тайно общаться с ним. Марлея предложила ему помощь с побегом в обмен на секрет заклинания и успела его заполучить. К счастью, старый дурак оказался слишком болтливым и принялся намекать охраннику, который носил ему еду, что скоро уберется из проклятой Физемы. За ним установили слежку. Когда он снова вышел на связь с Марлеей, которая, к ее чести, и вправду решила освободить заключенного и приготовила план побега, их беседу внимательно слушало три жрицы Плоти. В ночь, когда Альма пробила стену камеры, чтобы вывести своего собрата, ее схватили. Кадьюраль успела поджарить четырех стражников прежде, чем ее забили дубинками до бессознательного состояния. Поэтому Чазан стояла за углом и никуда не спешила.

Подождав немного, охотница решила снова окликнуть колдунью, чтобы предложить сдаться. Жрицы уже окружили площадь, пора было начинать. С каждой минутой Альма теряла силы, охотницы высасывали их с трёх сторон. Беглянка не ответила, а ее эфирный след стал удаляться. Больше медлить было нельзя. Чазан крикнула Марлее, что у нее нет шансов, но не закончила фразу – перед ней возникла черная тень с кошачьими глазами. Крик ужаса вырвался изо рта жрицы Плоти, Проклятие куртов бросилось вперед, и стало тихо.

Через несколько часов, прогуливаясь под стенами города в послеобеденные часы, старый погонщик Мулла Кхуран наткнулся на лежащий в песке шейный браслет с большим красивым жёлтым камнем, надёжно вплавленным в оправу. Замок был перепилен напильником, который валялся рядом. На рукояти стояло клеймо кузнеца Дуграма из района ремесленников.

***

– И ты вернулась в заброшенный дворец.

Гектор Хронвек соорудил из ореховой скорлупы лодочку, установив в нее мачту из сухой веточки, на которую нанизал зеленый листок – парус. Хранитель опустил конструкцию в низкую кадку с водой для полива и теперь наблюдал, как утлое суденышко, движимое слабым ветерком, пытается добраться до края сосуда. Дака Кад-Хедарайя утвердительно кивнула. Гектор спросил:

– Почему не стала убивать царицу?

– Я была Дакой Кад-Хадаре, а не тупой крестьянкой. Я не хотела, чтобы против меня отправили армию.

Бремер согласно хмыкнул. Черная Пантера обернулась через плечо и посмотрела в сторону входа в Женское крыло.

– Вылезай, коротышка. Я слышу, как ты там пыхтишь.

В дверном проеме показался Стурастан, он держал в руке свой любимый табурет и выглядел немного смущенным. Однако он быстро подобрался и ворчливо бросил:

– Гектор. Ты мне нужен.

Дака Кад-Хедарайя соскочила с бочки.

– Уже идем.

Наставник недовольно глянул на невесту Хранителя, но промолчал. Бремер выбрался из кресла, и компания отправилась вслед за Стурастаном, который уверенно топал назад, в башню Знаний.

Когда они оказались в библиотеке, он обратился к ученику:

– На верхнем стеллаже в восьмом ряду слева, четвертый ряд, буква Г. Заклинание Горящей Земли.

Хронвек пошел за лесенкой, а Бремер поинтересовался:

– Что вы задумали?

Учитель пояснил:

– То, что рассказала Черная Пантера, просто бесценно. Никто не знает секрет жриц Плоти, этой информации нет ни в одном документе! И тут мы узнаем не только об этом, но и о том, что Марлея Альма Неуловимая знала заклинание Чаши Плоти! Я хочу еще раз изучить ее записи, по которым мои предшественники восстановили заклятье Горящей Земли, возможно, там есть скрытые намеки или подтекст....

Гектор положил на стол пачку бумаг. Разложив их ровными рядами, Стурастан принялся внимательно разглядывать ровные строчки, написанные аккуратным, округлым почерком. Хронвек взял несколько листков и тоже стал их просматривать, усевшись в кресло. Дака Кад-Хедарайя достала с полки книгу какого-то эльфийского поэта и уткнулась в нее, всем своим видом демонстрируя, что она думает о затее наставника. Бремер размышлял, раскачиваясь и прикрыв глаза. В библиотечном зале теперь тоже стояло одно из его любимых плетеных кресел.

Через некоторое время Хранитель устало отложил записи и сказал:

– Я ничего не вижу, Стура. Эти документы уже просмотрело множество человек, и никто ничего не нашел.

Стурастан хмуро пробубнил:

– И что теперь, все бросить?

– Нет. Позвать Авеля. Он мастер по разгадыванию таких головоломок. Помнишь, как он утер тебе нос в деле с сонным дымчатым кристаллом? А крестоцвет в Суле?

Наставник почесал нос и кивнул.

– Да, ты прав. Зови Беззвучного.

Гектор исчез, а через минуту появился под руку с вором. Авель подошел к столу, скептически изучил пару листов, держа их на кончиках пальцев, и бросил обратно.

– Где оригиналы?

Наставник заерзал на табурете:

– В хранилище артефактов, конечно же.

– Давай их сюда.

Стурастан нахмурился еще больше и буркнул:

– Это еще зачем?

Беззвучный пожал плечами:

– Ты хотел, чтобы я нашел скрытые в тексте знаки. Давай сюда оригиналы, Стура. В этих копиях нет ничего, кроме того, что увидел тот, кто их переписывал.

Человечек вздохнул и потопал в соседний зал, откуда вскоре вернулся с большой запаянной стеклянной колбой в руках. Отломив крышечку, Авель извлек аккуратно свернутый рулон пожелтевших от времени листков. Стурастан убрал копии в папку, их место заняли оригиналы. Беззвучный с нескрываемым любопытством принялся разглядывать рукописи, проводя по бумаге тонкими изящными пальцами. Он переворачивал каждый лист, смотрел на просвет, дышал на буквы, пощелкивал ногтем по краю бумаги. Наконец, вор положил последний лист, сел на стул и задумчиво произнес:

– Знаете, как скупщики краденого проверяют на подлинность вышитые гобелены куртов?

Хронвек отрицательно помотал головой. Авель пояснил:

– Вымачивают в ослиной моче.

Наставник пробормотал:

– Это еще что за глупость?

– Вовсе не глупость. Моча осла легко отстирывается и имеет отбеливающий эффект. А еще в ней становятся видны водяные знаки изготовителя, которые наносят особыми красками из чизурийской красной соли.

– И что с того?

– Я сейчас вернусь.

И вор сгреб со стола бумаги, намереваясь покинуть с ними библиотеку. Стурастан вскочил и загородил ему дорогу, расставив руки в стороны.

– Нет! Эти документы не покинут стен Башни Знаний! Наследие запрещает выносить объекты класса «А» за пределы хранилища! И я – тоже!

Беззвучный пожал плечами, уронил пачку на пол, отвернулся и расстегнул штаны. Гектор едва успел схватить наставника за локти, Стурастан яростно вырывался, но на помощь Хранителю пришла Черная Пантера, человечек дернулся еще несколько раз и затих. Авель поднял с пола листок, отряхнул его и принялся рассматривать. Затем он протянул мокрую бумагу Стурастану. Учитель отряхнулся, освобождаясь от рук, которые все еще удерживали его на месте.

– Я даже пальцем к ним не прикоснусь! Ты совсем рехнулся, паразит!

И он уселся на свой табурет, кипя от ярости. Дака Кад-Хедарайя подняла с пола еще одну бумажку, поднесла к носу и с интересом понюхала. Затем повернула к свету чистой стороной, сделала удивленное лицо и сказала:

– Смотри, Гектор! На оборотной стороне что-то написано! Как любопытно! Жаль, коротышка не сможет это увидеть.

Стурастан одним коротким движением перемахнул через стол и вырвал листок у нее из пальцев.

– Не может быть! Авель, это невероятно! Это…. Это же Заклинание Чаши Плоти! Да! Это, безусловно, оно!

Наставник принялся раскладывать на столе бумажки, поднимая их с пола. Вор сел и сказал, закинув ногу на ногу:

– Раньше бумага была большой редкостью, не то, что теперь. Никто не оставлял тыльную сторону свободной. Если, конечно, на это не было причин. Твоя загадка оказалась не слишком сложной.

Стурастан с энтузиазмом изучал проступившие под действием мочи записи, бормоча себе под нос:

– Так, это понятно, а что дальше? А, значит так, само собой…. А это еще зачем? Какое варварское применение…. Ах, ну конечно, тогда еще не знали о законе Резонанса, естественно…

Через несколько минут он выпрямился и произнес с большой торжественностью, гордо глядя на остальных:

– Я разобрался. Это древняя и неуклюжая магия, сродни заклятью Горящей Земли. Мы изменим ее, Гектор. Я научу тебя пить жизненные силы врага, даже если его тело далеко за пределами нашего мира. Теперь Монарху не удастся сбежать от тебя в План Материи. Чаша Плоти высосет его душу, где бы ни была оболочка.

Черная Пантера еще раз понюхала бумагу, притянула к себе вора и что-то шепнула ему на ухо. Только что гордо восседающий на стуле с видом победителя парень сразу стал серым и выбежал вон на негнущихся ногах. Хронвек поднял бровь:

– Что ты ему такое сказала?

Дака Кад-Хедарайя пожала плечами.

– Что Милена беременна. Подумаешь, событие.

В овечьей шкуре

Солдаты плоско шутили и нервно смеялись, стоя в ожидании начала атаки. Первая волна уже штурмовала восточную стену города, защитники успешно отбивались. Как сказал ротный, в задачу атакующих не входило захватить фланг, они должны были оттянуть силы защитников от ворот. А ворота как раз были целью резерва, который ждал сигнала, тревожно глядя на частокол пик, торчащий из-за зубцов стены над мостом.

Городок Хикард был небольшим, но захватить его было важно – под защитой его стен укрывался большой гарнизон противника, который мог ударить в спину, когда армия короля Дурма Злого продвинется вглубь Морантаны.

Воины во втором ряду зашевелились, позвякивая железными накладками на кожаных куртках пехоты. Местный балагур, Ватэк Зулия, почувствовал, что его кто-то теснит, оглянулся и увидел крупного мужика в видавшем виды мятом и ржавом доспехе. На голове у него сидел шлем, по которому когда-то ударили чем-то тяжёлым, котелок был выгнут вовнутрь. Мужик был бородатый и хмурый, он глядел вокруг вытаращенными глазами. Ватэк потеснился, пропуская новенького в первый ряд, и спросил:

– Что, решил побыстрее сдохнуть, приятель?

Остальные заржали. Никто не хотел идти в наступление первым на свежего противника, но солдат не выбирает, где ему стоять. Смех у однополчан был нервный, надсадный. Но это все равно было лучше, чем запах дерьма. Ватэк ненавидел его потому, что так пахла смерть. Если солдат ходил под себя перед боем, значит, не надеялся выжить, значит, знал, что его ведут на скотобойню. А смех – это хорошо.

Мужик вытаращил на Зулию глаза и замычал. Ватэк спросил:

– Чего?

Пехотинец снова издал мычание и принялся трясти алебардой. Ватэк с видом знатока кивнул:

– А-а, немой, значит. Да не боись, выдюжим. Нас вон сколько, а их всего ничего.

Солдаты согласно загудели. Откуда-то сзади послышался голос:

– Говорят, там у них маг!

По рядам прошла волна шёпота, но тут ротный развернулся и рявкнул:

– А ну, заткнитесь, пустомели! Маг, не маг, какая разница! Как увидите мага – суйте ему в рожу алебарду! Дохлые маги колдовать не умеют!

Его речь возымела должный эффект – пехотинцы снова заржали, крепче стиснув пики. Раздался звук горна.

– Приготовьсь!

Слева, вдоль первого ряда, к ним приближался пеший рыцарь в полном доспехе. Он вышел из-за спины ротного и остановился рядом с Ватэком. Ротный вытянулся и отдал честь. Закованный в блестящую броню воин наклонил голову и бросил:

– Командуйте.

Ротный коротко кивнул и крикнул:

– Со вторым горном выдвигаемся! Мы должны взять ворота!

Едва он закончил, как над полем разнёсся протяжный звук рога. Ряды вздрогнули, алебарды наклонились вперёд, и огромная человеческая масса, клацая железом, поползла в сторону городских ворот. Немой бородач снова что-то замычал и попытался отстать, но его сразу же толкнули в спину из заднего ряда. Ватэк злобно буркнул:

– Не ссы, Немой. Все там будем. Я тебя прикрою, но и ты не зевай.

Мимо с жужжанием пролетели первые арбалетные болты, сзади раздались крики боли.

***

Зеваки собрались со всей деревни. Оно и понятно. Когда ещё увидишь такое? На казнь надо ехать в город, а тут, в Маклоках, таких развлечений отродясь не было.

Война зацепила деревню самым краем, фуражиры не зверствовали, мародёры тоже прошли мимо. Бои шли левее, ближе к Хикарду. Противник форсировал реку и довольно шустро захватил четыре пограничные крепости, а теперь теснил Морантанскую армию вглубь страны. Так что у местных крестьян дела шли просто прекрасно, особенно в сравнении с деревнями на линии фронта, от которых вообще ничего не осталось. А тут ещё и казнь, детишкам на потеху.

На помост вывели четверых солдат со связанными руками. Обычно туда загоняли скот, чтобы покупателям животных можно было хорошенько их разглядеть. Сверху было прилажено бревно, за которое привязывали коров с лошадьми, теперь на нем болтались верёвочные петли. Офицер принялся прилаживать их к тонким немытым шеям приговоренных.

Тут откуда-то из-за пустых прилавков, на которых в воскресные дни раскладывали зелень крестьянки, вышел мужик в черном балахоне. Кметы расступились, не сговариваясь – ткань плаща была очень высокого качества, а сам человек держался прямо и уверенно. Он хмуро спросил у офицера, не снимая капюшона с головы:

– За что их вешают?

Тот был занят и не оглянулся, только буркнул:

– Дезертиры.

Мужик не отставал:

– Ты не ответил на мой вопрос. За что их вешают?

Солдат оставил в покое шею обреченного, повернулся и изучил выскочку взглядом.

– Они бежали из расположения своей части. Мы поймали их, когда они направлялись в сторону границы. Дезертиры. По закону военного времени их повесят.

По-прежнему не обнажая головы, незнакомец спросил:

– Значит, их казнят за то, что они просто хотели жить?

– Все хотят жить, но не все дезертируют.

Тут человек в капюшоне подошел к помосту и сказал:

– А ты? Хочешь жить?

На площади находилось еще как минимум десять солдат из отряда военной полиции, но офицер почему-то испугался.

– Мы исполняем свой долг. Не мешай.

– Твой долг – убивать безоружных людей?

Солдат смутился, но ненадолго. Он махнул рукой, привлекая внимание остальных, и крикнул:

– Уберите его отсюдова!

За его спиной петля, накинутая на шею последнего из четверых приговоренных, медленно слезла с шеи беглого солдата и, будто змея, изогнулась, целясь в офицера патруля. Она покачивалась, совсем как живая очковая кобра. По площади прокатился вздох удивления. Палач обернулся как раз в тот момент, когда петля устремилась вперед точным броском. Дезертир, чью шею она только что покинула, упал на задницу и попытался отползти подальше, суча ногами. Веревка затянулась на шее офицера, он выпучил глаза и начал синеть. Изо рта у него вырвался хрип, а мужик в балахоне заметил:

– Думаю, тебя тоже стоит повесить согласно законам войны. Пока остальные штурмуют замки, ты разъезжаешь по деревням в тылу, жрешь мясо и пьешь пиво. Настоящий дезертир.

Никто не шелохнулся. Даже тогда, когда фигура в капюшоне удалилась, ни один человек не бросился на помощь к офицеру, тело которого подергивалось, вцепившись в удавку обеими руками. По законам военного времени сейчас каждый был сам за себя.

***

– Нет, нет, нет и нет!!!

Стурастан несколько раз ударил по столу кулаком, чтобы подчеркнуть безапелляционность своего решения.

– Мы не будем вмешиваться в войну, Хранитель! Это не наше дело: войны – часть человеческой сущности, и ни ты, ни кто-либо другой не смогут ее изменить!

Он плюхнулся на табурет и скрестил руки на груди, показывая, что разговор окончен. Хронвек ответил:

– Я убью короля Дурма, и война закончится! Он просто человек!

Стурастан воскликнул:

– Вот именно! Он просто человек, Гектор! Убив его, ты ничего не изменишь, война продолжится, Морантана пойдет в наступление, сея смерть на территории Урмата! Один из них должен проиграть, только так и никак иначе, мой мальчик! И будет лучше, если Хранитель не станет в это лезть.

Хронвек насупился.

– Они вешают своих же, представляешь? В Середках, где меня должен был ждать связной, сплошное пепелище и трупы. Он оставил послание, вот оно. Прибил гвоздем к дереву и поставил эфирную метку.

Наставник изучил конверт, достал сложенный листок и прочитал:

– Надвигается фронт. Буду ждать восточнее, в Маклоках.

Гектор кивнул.

– Я его не нашел, возможно, связной стал жертвой войны. Зато мне повезло, я попал прямо на казнь дезертиров.

Человечек скривился.

– Ненавижу военную полицию.

Маг задумчиво кивнул.