В защиту Людовика следует сказать, что он находился на распутье: разрывался между старой консервативной традицией, в которой его воспитали (великодушная отеческая монархия с аристократией наверху, а под ней церковь и древняя конституция), и новыми философскими идеями, которые он, наверное, не полностью одобрял, но не сомневался, что будущее за ними.