Я думала, это будет итог. Знаменательный ясный итог, последний аккорд многогранной совершенной мелодии. Я думала, что смогу вынести свое суждение о сюжетных линиях, судьбах героев и истинном величии Саги. Я предполагала, что буду беспристрастна и непреклонна. Но на деле оказалось, что финальный роман есть ноющая беспокойная рана в груди, которая не дает уснуть, которая не забывается. Это книга – проникновенная, чувственная, блуждающая по грани отчаяния – не оставляет и следа от самоуверенности настроенного на рациональную критику читателя.
И потому, дойдя до середины увесистого тома, на финальных страницах первого цикла я проникаюсь умиротворяющей тишиной кладбища, вздыхаю над превратностями судьбы и делю без остатка одиночество Сомса. Сомс, бедный Сомс! Насколько яростно я презирала твой эгоизм, твое противоестественное уничижающее чувство собственности в начале Саги, настолько же глубоко я сопереживаю сейчас тебе. Век уходит, все меняется в бренном мире. Уже нет тех столпов уверенности, которые раньше так прочно удерживали Форсайтов на ногах. Война, грядущая революция, падение нравов… Что еще уготовила нам судьба? И потому так больно переступать порог дома на Бэйсуотер-Род. Заглядывать в знакомые комнаты, любоваться коллекцией миниатюр с лицами старейших Форсайтов, шкафчиком, полным семейных реликвий, альбомом с засушенными водорослями (прихоть тети Джули), расшитой бисером кушеткой, на которой с особым достоинством восседали когда-то грации ушедшего века. Почти невозможно удержаться от желания пробежать пальцами по послушным клавишам старого рояля… Быть здесь и понимать, что прошлого не вернуть.
И все же эта тоска не имеет столь великого значения, какое имеет тревога о будущем Флёр! Его девочка, его маленький огонь на сквозном ветру. Она так прекрасна в этом подвенечном платье, вот только безысходная грусть затаилась где-то во взгляде. Будет ли она счастлива? Будет ли счастлив Джон? Ранимый, бесконечно добрый, безвольный Джон, жизнь которого уверенно скатилась по косогору. Их союз бы перечеркнул все, что было! Он бы все исправил! И в минуту, когда Сомс, закрыв глаза на годы сердечной боли, поехал в Робин-Хилл, я простила ему все. Простила все, ибо это не просто участие, это акт самопожертвования, на который способен не каждый!
Ирэн не способна. Она прикрывается фразой «Мой дорогой, дорогой мой мальчик, не думай обо мне, думай о себе», а на деле выносит приговор чувству Флёр и Джона. В этом исходе повинна только она. Так что какой бы глубокой и сердечной не была ее любовь к сыну, она ни на каплю не сильнее личного эгоизма. Нежелания забыть прошлое во благо собственного ребенка. Ей куда проще помахать на прощание рукой Сомсу, подарить прощение с барского плеча, нежели совершить, может, единственный достойный поступок в своей жизни. И мне не хочется узнать ее позицию. Закипающую ярость в груди от мысли о ней мне ничем не унять. Я ее ненавижу.
Конечно, можно долго утверждать, что все мы - сами кузнецы своего счастья. В конечном счете, отказ от Флёр – решение Джона и только, но и скидывать со счетов безграничное влияние матери на сына я не хочу.
Сейчас мне больно. Взглянув на героев Саги, ставших за время чтения родными, понятными, любимыми, я не могу удержаться от грусти. Сомс остается наедине с собственным одиночеством. Заслужил ли он такую боль за годы бесконечных попыток найти причину нелюбви? Джун не находит в мире счастья. Моя маленькая сильная Джун. В ее сердце – отзывчивом, добром – будет вечно жива любовь к Филу. Борьба проиграна, а новой она более не начнет. Молодой Джолион умирает с болью в сердце и с именем возлюбленной на устах. Ради покоя жены он готов лишить счастья сына. А между делом, он не помнит (или не желает помнить) о том, что Ирэн увела у Джун Фила. Ирэн, опять Ирэн! А любила ли ты кого-либо, кроме сына?
И мир, привычный мир, вслед за судьбами героев движется к неизвестности. Что там за поворотом? На новом временном витке? Страшно. Я закрываю глаза и предаюсь размышлениям вместе с Сомсом, ощущаю дуновение ветра на щеке и холодную шаль безысходности на плечах. Мне кажется, что страница за страницей я пережила несколько жизней. Любила и верила, теряла и находила, испытывала муки, страдала, искала ответы на вопросы, и с каждым разом убеждалась в том, что это еще не финал, что останавливаться рано, что покинуть Сагу сейчас попросту не смогу. Впереди еще циклы, а значит, точку пока ставить не стоит.
Если хочешь — вот моя рука.
Только знай: я не сверну с пути,
Чтоб испить всю нежность до глотка.
Я пришел, но мне пора идти.
Мне пора — за музыкой дорог,
Что всю жизнь манит издалека.
Я ведь странник, гость на краткий срок.
Если хочешь — вот моя рука
(Яльмар Гуллберг)