Цитаты из книги «Любовница французского лейтенанта»

Люди, оставляющие потомкам письменные свидетельства о своей эпохе, принадлежат почти всегда к образованным слоям общества; в силу этого на протяжении всей истории человечества мы сталкиваемся с известным искажением действительности – она преподносится нам с точки зрения просвещенного меньшинства. Пресловутую викторианскую строгость нравов мы по инерции распространяем на все без разбора классы викторианского общества, между тем как на деле эта строгость нравов была присуща в основном средней буржуазии, которую и следует считать ответственной за пуританскую репутацию эпохи. Диккенсовские персонажи из низов, как правило, фигуры комические (или трогательно-жалкие), но созданная им неподражаемая галерея гротесков ничего общего не имеет с реальной действительностью, информацию о которой следует искать в совсем других источниках – у Мэйхью{182}, в обстоятельных докладах различных правительственных комиссий и тому подобных материалах; и эти смешные и жалкие черты проступают наиболее явственно в сфере сексуальных отношений – той области жизни, которую Диккенс (в этом плане сам грешивший недостатком аутентичности) и его единомышленники сумели представить в столь радикально очищенном виде. Подлинная же правда, как это ни прискорбно, состоит в том, что в тогдашней сельской Англии был в ходу немудреный принцип «сперва попробуй, потом покупай» (теперь это именуется «добрачными половыми сношениями») – и был он не исключением, а правилом.

наказания в школах приобрели такой широкий размах, что один француз всерьез принялся разыскивать английских предков в родословной маркиза де Сада{179}. Когда женское тело было надежнейшим образом скрыто от глаз – и когда умение скульптора ваять обнаженный женский торс почиталось мерой его мастерства. Когда ни одно значительное литературное произведение – будь то лирика, роман или драма – не позволяло себе по части чувственности заходить дальше поцелуя; когда доктор Баудлер{180} (дата смерти которого – 1825 год – напоминает нам, что дух викторианства пробудился задолго до официального начала Викторианской эпохи{181}) имел стойкую репутацию благодетеля читающей публики – и когда порнографическая литература издавалась в количествах, не превзойденных по сю пору. Когда о физиологических, в частности экскреторных, функциях человеческого тела запрещалось упоминать вслух – и когда санитарное состояние улиц и домов (первые уборные с приспособлениями для спуска воды появились только в конце века и вплоть до 1900 года оставались предметом роскоши) находилось на столь низком уровне, что продукты деятельности вышеозначенных функций постоянно и повсеместно напоминали о себе. Когда общепринятое мнение гласило, что женщина по своей природе не может испытывать оргазма – и когда каждую проститутку обучали симулировать оргазм. Когда во всех сферах человеческой деятельности наблюдались невиданные дотоле прогресс и свобода – и когда в самой важной и самой интимной сфере царила жестокая тирания.

Что мы видим в девятнадцатом веке? Это было время, когда женщина почиталась святыней – и когда можно было купить тринадцатилетнюю девочку за несколько фунтов, а на часок-другой – и за несколько шиллингов. Когда в Англии было построено больше церквей, чем за всю ее предыдущую историю, – и когда в Лондоне на каждые шестьдесят частных домов приходился один публичный (современное соотношение составляет скорее один на шесть тысяч). Когда священный характер брака и необходимость хранить добрачное целомудрие провозглашались со всех церковных кафедр, во всех газетных передовицах и публичных выступлениях – и когда частная жизнь многих видных государственных и общественных деятелей, начиная с будущего короля{178}, носила неслыханно (или почти неслыханно) скандальный по тем временам характер. Когда система уголовных наказаний из года в год смягчалась – и когда телесные

Как часто я сижу, уныло Перебирая жизнь свою: Что, что в ней истинного было? И от бессилья слезы лью…     Должно быть, сердце слишком слабо И постоянства лишено; И не скорбел бы я, когда бы Вдруг стало каменным оно.     Мелькают дни, событья, лица… Но я не жду иных времен, И мир души моей таится, Во тьме навеки погребен.

И все равно, есть многое, что может дать человеку только женщина. Возьмем старые портьеры в этой комнате. Ты заметил? Миссис Томкинс как-то назвала их мрачными. И, черт побери, только слепой мог этого не видеть! Вот это-то и делает женщина. Заставляет тебя увидеть то, что у тебя под носом.

30 марта 1867 года мы можем датировать начало эмансипации женщин в Англии

Такому сердцу, как твое, судьбою Надолго быть любимым не дано; Нет места в нем довольству и покою: Неистовым огнем горит оно.

я велю сделать фрикасе из задней части твоей жалкой туши.

Коль Смерть равнялась бы концу И с нею все тонуло в Лете, Любви бы не было на свете; Тогда, наперекор Творцу, Любой из смертных мог бы смело — Сатирам древности под стать — Души бессмертье променять На нужды низменного тела.

Мы считаем великим бедствием своего века недостаток времени; именно это наше убеждение, а вовсе не бескорыстная любовь к науке и, уж конечно, не мудрость заставляют нас тратить столь непомерную долю изобретательности и государственного бюджета на поиски ускоренных способов производить те или иные действия – словно конечная цель человечества не наивысшая гуманность, а молниеносная скорость.