Гениальное название «История одиночества» продолжает водить меня за нос даже через неделю после прочтения романа. И снова, раз за разом я отказываюсь верить, что священник не знал и не понимал, какая именно дрянь происходит с его знакомыми и близкими. А потом вспоминаю название и поведение главного героя. Он закрывается в своем духовном сане как в башне из слоновой кости, пытаясь спастись от окружающего мира. Отец Одран действительно одинок, потому что он этот мир не понимает и не хочет понимать, ему бы забиться в какой-нибудь пыльный угол и целый день заниматься своими делами. Можно было бы сказать, что окружение запихнуло его в священники вопреки его воле, если бы эта воля у него вообще была. Главный герой хочет просто плыть по течению, прокрастинировать, читать книжки и жить в воображаемом мире. А в воображаемом мире, как известно, нет никаких педофилов, несостыковок и неприятностей. Кажется, что он не закрывает на это глаза, а действительно не видит, потому что не может соотносить факты и реальность. Кажется, что у него есть какие-то расстройства восприятия. Кажется, что он и правда полон благих намерений, но при этом туговат умом. А потом опять — маятник качнулся, — и не-ет, не верю. Ну не может он настолько далеко уйти от мира, он же не монах в долголетней изоляции. Глаза, уста и уши у этой обезьянки закрыты сознательно, чтобы в конце книги можно было рыдать, повторяя отговорки о собственной слепоте, как попугай.
Автор охотно берет читателя в сотворцы и разрешает самому додумать, что движет или не движет отцом Одраном. Уверена, что некоторым эта ответственность за персонажа не понравится, как будто им не додали однозначности. Любопытно, что в обеих возможных логических линиях исход все равно один. Если главный герой все понимал, но закрывал глаза, то он виновен в молчании и отрешении от проблем, нельзя в таком случае прятаться в хате с краю. Если главный герой ничего не понимал, то он все так же виновен — в нежелании смотреть на мир вокруг, хотя положение к тому обязывает, а значит, опять это преступное молчание по собственной воле.
Моя учительница русского языка в школе любила повторять: «Равнодушие хуже фашизма». Высказывание несколько обесценивалось от того, что применялось к забытым карандашам и тетрадным обложкам, но если вернуть его первоначальное значение, то к книге Бойна оно подходит как нельзя лучше. К катастрофам приводит малое попустительство, которое накапливается по маковому зернышку. И если ты сегодня решил, что какая-то проблема тебя не касается, не удивляйся, что через пару десятков лет она эффектом бабочки ударит тебя по темечку.
Удивительно, но при тяжелой теме, удаленности от нас католических священников и Ирландии, книга читается крайне легко. Она написана ловко и продумано, швы почти не видны, рабочая изнанка тоже. Наверное, в закромах Джона Бойна хранится какая-то хитрая формула для написания романа, которой он раз за разом следует, просто с другими не делится, жадина.
Книгу стоит прочитать всем, кто любит разгадывать психологические загадки больше, чем загадки сюжетные. Впрочем, и вторым роман тоже может понравиться за ладно выстроенное повествование.