Пока Моррис был в Советском Союзе, его брату исполнилось двадцать четыре года и он переехал в Нью-Йорк к любовнице. Броудер, неплохо устроившийся в новой штаб-квартире партии, назначил Джека распорядителем финансов Коммунистического союза молодежи. Его основной обязанностью было выбивание членских взносов, и он неплохо с этим справлялся, возможно, потому, что сам получал процент от собранной суммы. В 1932 году Броудер предложил Джеку ехать в Москву учиться методам налаживания связи и подпольных операций. До недавнего времени Коминтерн доверял обеспечение международного движения курьерами и радистами германской компартии. Когда нацизм обрушился на германских коммунистов с репрессиями, эту задачу передали американской компартии, так как американцы считались более сведущими в технических вопросах, а предъявитель американского паспорта мог свободно разъезжать повсюду.

Моррис рассматривал свою поездку в Москву как паломничество. Джек же считал это приключением, забавой, длительным оплаченным путешествием со своей любимой. Он согласился ехать при условии, что Советы позволят ему взять с собой подругу и жить с ней.

Броудер поручил ему раздобыть фальшивый паспорт, потому что из настоящего было видно: он родился на территории Советского Союза, а это могло создать трудности при проезде через Германию.

– Как я это сделаю? – спросил Джек.

– Соображай сам, – бросил Броудер.

Джеку такой обман доставлял удовольствие. Сменив имя на Джона Уильяма Фокса, он направил письменный запрос в Галлоуэй, Западная Вирджиния, с просьбой выдать копию свидетельства о рождении. Не найдя никаких следов, тамошний клерк решил, что кто-то в их городишке потерял оригинал, и любезно выдал новое. В Государственном департаменте его заявление не задержалось, и вскоре он получил паспорт на имя Джона Уильяма Фокса.

Коминтерн разместил Джека с подругой в новой гостинице у Москвы-реки, недалеко от трехэтажного каменного дома, где тренировались оперативники, или «наружники». Он изучал теорию и работу радио, учился собирать коротковолновый радиоприемник, изучал азбуку Морзе и тайнопись, искусство маскировки, использование знаков или тайников для обмена посланиями, контрнаблюдение, меры безопасности и методы борьбы со слежкой, которыми еще до революции пользовался Ленин.

В отличие от Морриса, Джек не был выдающимся учеником, но учился достаточно прилично, так что Советский Союз поручил ему серьезное задание. Коминтерновец объяснил ему, что коммунистическое подполье в Германии остро нуждается в деньгах и что у американца больше шансов их доставить. Готов ли Джек попробовать?

Джек хмуро буркнул, что готов выполнить партийный долг, даже если миссия окажется опасной. В действительности ему не терпелось развлечься в Германии.

* * *

С поясом, набитым крупными долларовыми купюрами, он отправился в вагоне первого класса через Варшаву и Данциг в Берлин. В кафе и кабаре, галереях и музеях он выглядел молодым американским туристом – прожигателем жизни. Он не спеша разведал место встречи и на следующий вечер на станции метро передал деньги немецкому товарищу, который тут же исчез в ночи. Чтобы оправдать сочиненную для него легенду, Джек провел еще два дня, наслаждаясь немецкой кухней, вином и старым Берлином.

В Коминтерне его горячо поблагодарили и к концу обучения попросили повторить эту миссию.

Джек зарегистрировался в берлинской гостинице средней руки как Джон Уильям Фокс, проживающий по адресу: США, Нью-Йорк, 18-я Западная улица, 845, и заявил, что цель его приезда – отдых. Он снова стал обычным состоятельным туристом. Обедая в ресторане на Унтер ден Линден, Джек все время косился на эффектную блондинку с шикарной фигурой, сидевшую за соседним столиком с пожилым мужчиной. Когда он начал расплачиваться, мужчина подошел к его столику и вежливо представился по-английски. Он случайно услышал, что Джек говорил с официантом по-английски, и догадался, что тот – американец. Когда Джек кивнул, немец сообщил, что у него в Сент-Луисе родственники, выразил восхищение Америкой и заметил, что они с женой не прочь попрактиковаться в английском. Не будет ли Джек так любезен выпить с ними бренди или кофе?

В последнее время в Берлине Джек заметил, что немцы ведут себя с иностранцами официально и сдержанно. Но его новые знакомые казались искренними и приветливыми, они интересовались и Соединенными Штатами, и им лично. Беседа оказалась настолько приятной, что они выпили несколько порций бренди и договорились через пару дней встретиться и пообедать в кафе неподалеку от гостиницы.

К радости Джека, в кафе пришла одна жена, извинившись, что из-за неожиданных проблем муж задержался в командировке и не вернется до завтра. За обедом она часто томно улыбалась, пристально вглядывалась в него большими темными глазами и дважды коснулась его бедром. Позже он предложил зайти к нему в номер, где они провели несколько упоительных часов любви.

На следующий день, передав очередной пакет с долларами на станции подземки, Джек в роскошном купе отправился в Данциг. Он уже поздравлял себя с успехом, когда дверь купе открылась. В дверях стоял обманутый муж.

«Мне конец», – подумал Джек.

Однако радушные приветствия мужа заронили огонек надежды. Возможно, тот ничего не знал? Он не упоминал о жене, а вместо этого заговорил об опасности кровожадных большевистских варваров, угрожающих цивилизации. Потом сообщил, что он – офицер немецкой разведки и хочет завербовать Джека, так как американский паспорт позволит тому попасть в Россию.

Джек заверил офицера, что весьма польщен его предложением. Большевики в самом деле мерзавцы. Но он уже говорил, что собирается начать в Нью-Йорке новое дело, решающее для его карьеры, и по крайней мере на пару лет откажется от путешествий за границу. Не мог бы тот дать ему визитку или номер телефона на случай, если обстоятельства изменятся? И как бы между прочим поблагодарил за вчерашнюю встречу и просил передать привет его восхитительной жене.

Все это укрепило положение Джека в Коминтерне. Он не только выполнил два опасных задания на территории нацистов, но еще и отразил попытки профессионального разведчика завербовать себя, да к тому же соблазнил его жену! Этого умного молодого человека ждало большое будущее. На него можно было положиться, ему можно доверять; это достойный брат Морриса. Когда Джек вернулся в Нью-Йорк, Броудер взял его в штаб-квартиру партии доверенным лицом, шофером и телохранителем.

* * *

Моррис к тому времени женился на коммунистке из украинской семьи и стал главным партийным организатором в штате Висконсин. В московской школе инструктор, цитируя Ленина, говорил: «Хороший коммунист должен иметь мысли большевика и энергию американца». В Милуоки Моррис продемонстрировал оба качества: он вербовал членов профсоюза и интеллигентов, выступал на политических собраниях, проводил уличные демонстрации и даже боролся за пост мэра. Предвыборная кампания принесла ему сравнительно немного голосов и несколько болезненных провалов, так что он жаловался:

– Иногда я думаю, что агитатором быть не так легко.

Он признавал поражения естественными атрибутами своей работы. Ему никогда не приходило в голову, что враждебность народа, с которой приходится сталкиваться, – это результат ущербности его политических взглядов. Нужно просто научиться лучше доносить лозунги свободы до народных масс. А потому изучал рекламу «Кока-колы» в поисках методов, которые можно было применить для пропаганды коммунизма. На улицах он наблюдал, как миссионеры Армии спасения с успехом агитируют нищих и бездомных. Иногда их увещевания действовали и на него самого, и он бросал в их кружку пару монет, несмотря на то что швыряться деньгами себе позволить не мог. В партии ему платили двенадцать долларов в неделю, и хотя жена-портниха зарабатывала немного больше, они жили на грани нужды.

В середине 30-х годов в Советском Союзе решили, что таланты Морриса в Милуоки толком не используются. Для них главным городом Америки, «сердцем зверя», «крупнейшей зоной концентрации рабочего класса» был Чикаго – главный центр тяжелой промышленности. По их теории, эксплуатируемых там рабочих, можно было легко мобилизовать на революцию. Через агента Коминтерна Герхардта Айслера американской компартии велели послать Морриса в Чикаго и ввести в Центральный Комитет. Такое назначение с учетом его связей с Броудером сделало его одним из самых влиятельных американских коммунистов. Именно так и было задумано в Кремле.

Чикаго был также центром подпольного транспортного маршрута коммунистов, протянувшегося от Уолл-стрит до Голливуда, и Моррис принимал многих товарищей, добиравшихся до безопасных убежищ. Однажды Сэм Карр условным звонком из Канады сообщил, что в Чикаго выезжает «хороший друг» и он надеется, что Моррис поможет ему «отдохнуть». Беглецом оказался Тим Бак, агент Коминтерна и руководитель канадской компартии. Впоследствии Моррис несколько раз предоставлял ему убежище и они стали настоящими друзьями. На их дружбе и строилась в дальнейшем операция ФБР.

Несмотря на свое положение в партии, Моррис жил довольно бедно и по партийным вызовам в Нью-Йорк добирался на попутных машинах. Странствия эти открыли ему новые стороны жизни, научили, как задержаться в каком-нибудь маленьком городке и попасть там в тюрьму за бродяжничество. Тюрьма гарантировала ужин, теплую постель и завтрак перед утренним освобождением. Носил он по большей части обноски, пожертвованные более состоятельными товарищами; друзья по партии также по очереди угощали их с женой воскресными обедами. В конце концов партия купила ему для служебных разъездов старый «форд» но бензин и обслуживание он оплачивал сам.

* * *

В партии Моррис был известен как «пуританин и правоверный большевик». В выступлениях, письмах и беседах с некоммунистами он казался немного урбанизированным и рассудительным идеалистом. Он ругал изоляционизм газеты «Чикаго трибюн», но мог по-дружески спорить с журналистами из этой и других газет, потому что привык уважительно слушать людей и никого никогда не унижал. Он представлял себя американцем-патриотом, воспитанным на идеях Томаса Джефферсона, Авраама Линкольна и Франклина Рузвельта, к чьим именам нередко взывал, возможно даже более искренне, чем сам думал. Он старался представить коммунизм могучим демократическим политическим движением, а Советский Союз – серьезным противником фашизма. Символично, что, набирая отряд в триста человек для участия на стороне коммунистов в гражданской войне в Испании, он призывал добровольцев сражаться против фашистов, а не за коммунизм. Однако по наиболее важным вопросам он никогда не отступал от советской позиции.

Коминтерн в своем московском досье правильно оценил его преданность и способности. Пример из этого досье был приведен видным специалистом по американскому коммунизму профессором университета Эмори Харви Клером. После того как новое русское правительство разрешило ему познакомиться со старыми досье Коминтерна, профессор Клер нашел и передал автору следующий документ:

«Досье: 495-74 СЕКРЕТНО

3 копии

31 января 1938 года

Чайлдс, Моррис – член ЦК КП США. Секретарь партийной организации в Чикаго (Иллинойс).

Родился в 1902 году, в Америке, еврей. Отец был сапожником. Чайлдс обучался на рабочего обувной промышленности. Образование начальное.

Был членом ЦК США с 1919 по 1929 год и членом ВКП(б) с 1929 по 1931 год. Вновь стал членом КП США, а затем членом Центрального Комитета в 1934 году.

Начал работать в 1915 году. В 1929 – 1931 годах обучался в Ленинской школе. С 1932 года на партийной работе.

Чайлдс был арестован в 1928 и 1929 годах в Чикаго в связи с митингами и демонстрациями.

Жена Чайлдса – член коммунистической партии с 1919 года. Работает портнихой, имеет родственников в Киеве, рабочих, М. и И. Лерман.

Ленинская школа оценивает его на отлично. 17 января 1938 года товарищи Броудер, Фостер и Райан дали следующую оценку товарищу Чайлдсу:

«Политически грамотен и устойчив. Повышает уровень политических знаний, является хорошим партийным и массовым организатором, может быть самостоятельным руководителем».

Источник: материалы из персонального дела.

(Белов)».

Вскоре после того как была составлена эта характеристика, Броудер получил от Коминтерна рекомендацию выдвинуть Морриса кандидатом от коммунистов на выборах в Сенат Соединенных Штатов от штата Иллинойс. Даже просто участвуя в избирательной кампании, он мог хотя бы отчасти придать партии налет респектабельности и внедрить советские принципы в политическую жизнь США.

Моррис выступал с программой защиты «труда, безопасности, демократии и мира», призывающей Соединенные Штаты выступить против Германии, Италии и Японии. Его речи, как эхо советской пропаганды, были направлены против опасности нацизма и подчеркивали бедствия, которые тот несет. Кампания против нацизма вызывала одобрение Коминтерна и Броудера, канадских друзей Карра и Бака, рядовых членов партии и даже некоторых некоммунистов.

Меньше чем через год после окончания кампании Советский Союз неприятно удивил его, вступив в сделку с теми самыми нацистами. СССР не вмешался, когда Германия вторглась в Польшу. Взамен нацисты пообещали Советам часть польской территории, и те согласились.

Моррис позвонил Броудеру:

– Как мы объясним это неожиданное и предательское соглашение с нацистами? Что мы скажем?

Не менее ошарашенный Броудер не получил соответствующих инструкций из Москвы и не знал, что ответить.

На публике Моррис старался молчать или уклониться от обсуждения этой темы. Сам же он безуспешно пытался отогнать от себя эти мысли и многочисленные слухи о массовом терроре и убийствах в Советском Союзе.

* * *

Немецкое вторжение в Советский Союз 22 июня 1941 года вернуло ему моральное равновесие. Раз нацисты снова стали врагами, он может призывать американцев выступить против них. Евреям, которые с возмущением покинули партию, он предложил новое обоснование советского сотрудничества с Гитлером. Оно было вовсе не дьявольским сговором, а хитрой уловкой Сталина, чтобы выиграть время для укрепления обороны Советского Союза.

После нападения японцев на Пирл-Харбор 7 декабря 1941 года Германия начала войну с Соединенными Штатами. Это вновь сделало Советский Союз и Соединенные Штаты союзниками и превратило всех коммунистов в патриотов. Многие годы Моррис поднимал рабочий класс на борьбу с капиталистами, теперь же он призывал запретить все забастовки как непатриотичные. Отчаянно нуждавшийся в поставках американского вооружения и продовольствия Советский Союз был больше заинтересован в росте американской военной промышленности, чем в судьбе американских рабочих.

Коммунистическая партия Соединенных Штатов была призвана поддерживать военные усилия и политических кандидатов – сторонников гармонии в отношениях США и СССР, независимо от их партийной принадлежности.

Самым важным таким кандидатом в 1944 году стал президент Франклин Рузвельт, который баллотировался на четвертый срок. Моррис организовал большой митинг на стадионе в Чикаго, где они с Броудером выступили в поддержку президента. Моррис направил коммунистам директиву, предписывающую проникать в рабочее движение и использовать все свое влияние, чтобы объединить профсоюзы вокруг Рузвельта. Он лично обратился к Джону Л, Льюису, президенту союза горнорабочих, и призвал того побороть личную ненависть к Рузвельту в интересах страны и народа.

Самые важные сведения содержались в хранившемся в Москве секретном досье на Морриса, и любой познакомившийся с его содержанием в 1944 году смог бы увидеть истинное лицо настоящего большевика. Моррис был сыном рабочего, выступавшего против царя. Он преданно и умело служил американской компартии с самого ее начала и помогал сталинистам установить над ней контроль. В Советском Союзе он прошел все проверки и проявил себя и как студент, и как информатор секретной политической полиции. Он обладал физической и моральной отвагой. Августейшие лидеры международного коммунизма могли за него поручиться. Он никогда не отступал от линии партии, начертанной Коминтерном. И постоянно доказывал, что во всех своих помыслах был человеком Москвы.