Мир возвращался медленно. Сначала пришли звуки. Тихое бормотание, электрические гудки и чей-то голос из динамика – с одной стороны. Границы мира расширялись медленно, как бывает, когда просыпаешься от глубокого сна: сначала близкие звуки, затем те, что подальше, затем совсем далёкие. Потом пришёл свет – резко сверкнул в один глаз, веки которого насильно раздвинули чужие пальцы.
Я моргнул и дёрнулся от резкого света, и в тот же миг рядом удивлённо выругалась женщина, а в ответ раздались торопливые шаги.
– Он очнулся! – сказал кто-то.
Я рефлекторно поднял руку, силясь оттолкнуть мешающий свет, но она едва сдвинулась на несколько сантиметров, затем движение прервал рывок и звон метала. Я снова моргнул, открыл глаза и попытался сесть, одновременно силясь понять, где я.
Размытые силуэты оказались вооружёнными полицейскими, стоявшими по обе стороны от моей кровати, а за ними стояла заметно нервничающая медсестра. Ближайший коп опустил мне на грудь тяжёлую руку и уверенно вдавил меня обратно в кровать. Я дёрнулся и тут же понял, почему не движутся руки: я был пристёгнут наручниками к обрешетке кровати. Всё тело ныло как больной зуб и, как это ни странно, ещё больше болело. Я попытался что-то сказать, но выдавил лишь хрип, а потом закашлялся и попросил болезненным шёпотом:
– Воды… пожалуйста.
Медсестра поспешила ко мне, успокоенная тем, что я под конвоем. Её нервозность растворилась за профессиональной сноровкой, когда она поднесла к моим губам пластиковый стаканчик с водой и дала сделать маленький глоток, потом – ещё один. Ощущение было такое, будто я ничего не пил и не ел много недель подряд. Желудок громогласно об этом заявил, намекая, что водой, которая попала мне в рот, неплохо было бы поделиться с ним.
Я бездумно попытался потянуться руками к стаканчику, но наручники не позволили, а хриплый голос велел лежать смирно. Медсестра отошла, чтобы принести ещё воды, и я взглянул на мужчину, занявшего её место. Надо мной склонилось лицо, к которому я за долгие годы уже привык. Прямо в глаза мне смотрел Джонно.
То есть это был «старший сержант Росс, идентификационный номер 4872», но учитывая то, сколько раз меня арестовывали, я уже выучил всех по именам.
Я застонал и замотал головой.
– Засада, – прокаркал я, глядя на него. – Сколько на свете симпатичных санитарок, которых я мог увидеть, проснувшись, но вижу почему-то твою отвратную харю!
– Это тебе ещё повезло, парень! Ты дерьмово выглядел ещё до того, как сотворил с собой… что бы это ни было, – ответил он, указывая на моё лицо.
Я слабо улыбнулся. Джонно покачал головой в ответ на мою гримасу.
– Вы готовы поговорить с нами, сэр, и рассказать, что же произошло? – вступил было в разговор второй полицейский, но Джонно отослал его:
– Мик, сходи выпей кофе, мне надо перемолвиться с ним с глазу на глаз.
Тот выглядел раздражённым, но давить мне на грудь перестал и послушно вышел из комнаты.
– Он новенький? – спросил я, и Джонно согласно хмыкнул.
– Довольно умный парень, но слишком книжный мальчик для реального мира. Теперь мы с тобой можем поболтать без свидетелей, и ты расскажешь, почему так похерил свою жизнь. А потом мы поговорим официально, и ты будешь предельно честен. Я постараюсь сделать, что смогу. Договорились? И поверь мне, парень: после того, что ты натворил в клубе, а потом в этом доме… Это больше, чем мне следовало бы сделать.
Он указал на мою грудь, и я только тут понял, что обнажён по пояс. Значит, Джонно видел исчертившие моё тело шрамы. Правда, новые уже успели затянуться, а от прошедшего сна остались лишь свежие красные полоски.
– Слава богу, они быстро зажили, – пробормотал я, скосив глаза. Попытался поднять руку к виску, где пульсировала боль, но наручники вновь непреклонно звякнули. – Вот чёрт. Всё настолько плохо?
– Ты имеешь в виду свою голову или парня в реанимации? – спросил Джонно, вопросительно вскинув бровь.
Воспоминание о произошедшем казалось… неправильным. Я с трудом помнил, как добрался до дома Лу и напоролся там на Мартина, да и то ощущение было такое, будто я слежу за чьими-то действиями со стороны. Всё это проносилось в сознании как кино, подёрнутое красной дымкой, только в ушах ревел голос, жаждавший крови. Да ещё вспоминалось ощущение силы и мощи. Даже теперь я всё ещё хотел ощутить их вновь.
– Что произошло? – спросил я слабым голосом.
– Вот это-то я и пытаюсь выяснить, парень. Я смотрел видео с камеры наблюдения в магазине. Ты пришёл израненный, залил кровью весь магазин, потом исчез прежде, чем мы или скорая сумели тебя найти. А потом я услышал, что какой-то псих вломился в дом и, видимо, попытался совершить вооружённое ограбление. Мы приезжаем, а ты лежишь на полу. Повсюду кровь, череп у тебя раскроен, а рядом лежит ещё один парень, забитый до полусмерти, и сидит хрупкая барышня с переломленной пополам бейсбольной битой. А теперь давай выкладывай, пока этот тупица не вернулся.
– Вот чёрт. Старик, я сам не знаю…
– Не надо мне этого дерьма «без комментариев». От тебя я этого ответа не приму. После стольких-то лет! – рявкнул Джонно.
– Да нет. Нет, дружище, я в том смысле, что я и сам не знаю, что там произошло. Ощущение такое, словно это было много месяцев назад, всё как в тумане. Сколько я тут валяюсь?
– Часов шесть, и поверь мне, у докторов к тебе масса вопросов. Я видел твои раны.
Я моргнул и уставился на него, пытаясь как-то уложить в сознании тот факт, что я не умер. Да, у меня всегда всё быстро заживало – невероятно быстро, но это был уже какой-то новый уровень.
Джонно щёлкнул пальцами у меня перед лицом, я вздрогнул и снова посмотрел на него.
– Соберись, Джек! Что случилось?
– Я… Я… Они меня обманывали. Я любил её и…
И я рассказал ему всю историю, ничего не утаивая. Это заняло много времени, но вернувшегося новичка Джонно опять отправил восвояси, а медсёстрам велел подождать за дверью. Когда история была окончена, я чувствовал себя совершенно измотанным и очень несчастным. По щекам текли слёзы, а Джонно кивал, пока я заканчивал свой рассказ.
– …и я до сих пор не знаю, где он, дружище! Пять гребаных лет я был совсем один. Она – единственная, кого я любил. И она со мной поступила вот так…
– Это всё, Джек? – спросил он.
Я кивнул.
– Эй, Джонно, правду и только правду. Давай рассказывай: трахнут меня нежно или нагнул и бензопилу засунут?
Он фыркнул, покачал головой и дал знак напарнику возвращаться из коридора.
– Всё невесело, приятель, но часть из этого я вполне понимаю. Будь честен и не пытайся ничего утаить, так тебе будет лучше. А я переговорю с прокурором. Может, изменят статью обвинения. Или хотя бы и остальных обвинят – между прочим, у тех двоих в доме была целая куча наркотиков. Невинных тут нет, но у тебя, по крайней мере, была причина. Самое лучше, на что ты можешь рассчитывать, – это не слишком длинный срок.
– Так что, труба мне, да? – пробормотал я, понимая, что не могу сейчас думать о том, как разрешить эту проблему. Голова была словно набита ватой, несмотря на то, что душа ушла в пятки. – Подожди… А где, чёрт возьми, мои ботинки? И куртка?
– Ты что, Джек? После всего этого дерьма хочешь спросить меня вот об этом? – Джонно смерил меня фирменным хмурым взглядом из-под вскинутой брови, словно говоря: «Я всё это уже видел, и не раз, а ты в моих глазах несколько выше, чем всякий мусор, так уж не разочаруй меня…»
– Да отвали ты. И без того фиговый день вышел, окей? – огрызнулся я и попытался скрестить руки на груди, но снова звякнули наручники. – И кстати, можно уже наконец это снять?
– Не-а, но попытка засчитана. – Джонно обернулся к медсестре, которая вернулась, чтобы проверить капельницу, катетер которой торчал у меня из левой руки. – Простите, мисс. Его уже можно переводить в камеру или он вам здесь ещё нужен?
– Офицер, его определённо нельзя никуда переводить, категорически нет, – прервал Джонно незнакомый мужской голос.
Я повернул голову, пытаясь рассмотреть его обладателя. Из-за ширмы, отделявшей мой закуток от остальной палаты, вышел высокий темнокожий мужчина.
– Шесть часов назад у этого человека был пробит череп, ему наложили почти сто шестьдесят швов, потеря крови была просто чудовищной. А сейчас он сильно обезвожен, истощён и, кроме того, по-видимому, находится в состоянии шока. А тут ещё вы, опытный офицер полиции, его допрашиваете, хотя он явно не в состоянии сказать ни слова в своё оправдание. Можете поставить охрану у двери снаружи. Но больше никакого воздействия на своего пациента я не допущу, пока сам не сочту, что он готов отвечать на вопросы.
Джонно выпрямился в полный рост. Казалось, что он готов броситься на врача, но тут вмешался его напарник.
– Оставь, Джонно, ты же знаешь, что он прав. – Потом коп шагнул к врачу и дружелюбно ему кивнул. – Мы поставим кого-нибудь у двери, сэр. Нет никакой нужды ссориться. В конце концов, мы все здесь в одной команде, верно?
Судя по виду, Джонно был в бешенстве, но он кивнул и вышел, по дороге не забыв, впрочем, по-дружески стиснуть моё плечо.
Я сел – то есть попытался это сделать – под неодобрительное хмыканье врача, который снова обернулся к полицейским.
– А что, наручники действительно так уж необходимы, офицеры? Он едва смог глаза открыть, куда уж ему кого-то бить или убегать?
– Наручники не снимать, доктор. И для вашей собственной безопасности, и для того, чтобы он с собой каких глупостей не натворил, – обернувшись, бросил через плечо Джонно и ушёл. Его напарник занял пост снаружи у двери.
Врач проворчал что-то, возвратился в палату и принялся подкручивать колёсико капельницы. Занимался он этим несколько минут, так что даже я понял, что делает он это исключительно затем, чтобы создать иллюзию деятельности.
– Неважно получается, приятель, – пробормотал я.
Он дёрнулся, приложил палец к губам, чтобы я заткнулся, и тихо заговорил:
– барон послал за адвокатами. Мне сказали просто потянуть время, пока они не приедут. Не переживай, они знают, что делать!
– барон? Какой ещё, к чёрту, барон? Слушай, друг… – Я попытался сесть, но наручники снова не пустили, и я выругался в голос.
Доктор немедленно принялся отчаянно жестикулировать, пытаясь меня утихомирить.
– Сам барон! Слушай, не знаю, в какую игру ты играешь, да и не хочу знать, но прекращай с ними разговаривать. А то нас обоих втянешь в ещё большие неприятности!
– Да пошёл ты! Слушай, придурок, плевать мне на…
Он вытащил что-то из кармана, схватил меня за руку и уколол в плечо.
– Эй, а это ещё что?
– Прости! Но ты должен молчать! – прошипел он.
Я почувствовал, как во мне просыпается ярость, а врач ответил постучавшему в дверь полицейскому, что всё в порядке.
– Это просто седативное, вот и всё. Его дал мне один из людей барона. Сказал, что на какое-то время оно утихомирит даже такого, как ты. Так что просто расслабься. Волноваться не о чем! – выпалил он сдавленным шёпотом, вытащил иглу шприца и похлопал меня по плечу.
Я ожёг его взглядом, попытался позвать полицию и объяснить, куда он может идти, но изо рта вырвалось только:
– Эргу, басип… мех… х…
Комната закружилась перед глазами, и снова наступила тьма.
– Прорыв! – закричали с дальнего конца коридора.
Томас дёрнулся, поняв, что затаиться и пересидеть не удастся, когда из-за угла появился Рин, дозорный.
Ещё не успело растаять эхо от его криков, а небольшая группа искателей приключений услышала другой звук, куда более тревожный. Он начался как далёкий шелест, почти нежный звук меха и кожи, трущихся друг о друга, но секунды текли одна за другой, и звук становился всё сильнее, громче. Потом, перекрывая все прочие звуки, зазвучал хор тоненьких голосов из сотен маленьких глоток. Они сплетались вместе и звучали невнятным повторением крика Рина.
– Вот чёрт… Фииналы! – скривившись пробасил за спиной у Томаса Дирик, боевик команды, и приготовился принять бой, явно соглашаясь с тем, что пробормотали коллеги.
Томас наскоро вызвал справочник на экран дополнительного зрения и проверил имеющиеся заметки.
Фииналы
Фииналы – хищники с паразитарно контролируемым сознанием. Имеют шесть конечностей: четыре лапы и два фронтально расположенных гибких щупальца с заострёнными жалами на концах. Единичная особь опасности не представляет, так как от неё обычно легко избавиться, однако численность колонии варьируется от нескольких десятков до нескольких десятков тысяч особей при условии достаточного ресурса питания.
Фииналы успешно подражают звукам других созданий, часто тем самым заманивая ничего не подозревающую жертву в могилу. Укусы фииналов могут занести дополнительную инфекцию вследствие того, что они не брезгуют падалью. Нападают обычно большой стаей.
Наилучшая защита: фииналы боятся огня, тела их подвержены естественному горению.
Устойчивости: заклятия, основанные на холоде, воде и молнии.
Томас выругался, перебирая доступные заклинания и пытаясь угадать количество приближающихся тварей. Он уже знал заклинание «Огненного шара» и даже успел несколько раз повысить его уровень. Также он хорошо владел школой огня и мог слегка изменить заклинание, вкладывая чуть больше маны и тем самым придавая заклятию эффект взрыва. Но это означало, что у него в запасе три, максимум – четыре заклинания. А потом резерв маны полностью истощится.
– Юлин, готовься их замедлить! – крикнул он магу. – Арран, Хинко! Делайте, что можете. Дирик, готовьтесь с Рином прорываться в тыл. Уэна! Исцеление припаси на тот случай, когда без него действительно будет не обойтись. На сей раз оно нам точно понадобится…
Дав указания команде, Томас поднял щит и короткий меч и принялся ждать.
Едва Рин преодолел последние десять метров, отделявшие его от остальных, как из-за угла появились фииналы. Сплошная волна тел. Отвратительные твари переваливались друг через друга и отталкивались от стен.
Томас и Дирик прикрыли фланги и выставили щиты, а надвигающийся рой устремился вперёд.
Твари двигались достаточно медленно, но Томас знал, что уже скоро воины окажутся в них по колено. Фииналы не сдаются. Завидев жратву, они будут рваться вперёд, пока не убьют её.
Если придётся буквально загнать добычу, пока та не свалится с ног от изнеможения – их это вполне устроит. Убить этих мелких зверюг легко, они на редкость тупы, но их сила кроется в упрямой настойчивости. Томас просто ненавидел чёртовых тварей, впрочем, как и прочих разумных монстров, которых ему случалось встретить в Обратном мире.
– Юлин! – рявкнул он. Дыхание сбилось из-за подскочившего адреналина. – Давай!
Маг только этого и ждал. Пронесшись над головами, заклятие, казалось, взрезало сам воздух. Томас моргнул, когда маленький размытый чёрный росчерк метнулся в самую гущу приближающегося роя. За миг до того, как коснуться первой линии орды фииналов, заклятие резко увеличилось в размерах.
– Ты спятил! – заорал Том, узнав заклятие и вспомнив, о чём говорил с магом перед боем.
Он съёжился за щитом и, чтобы предупредить остальных, рявкнул:
– Пролом Альтаира!
Когда он собирал эту команду, Юлин оказался одним из немногих доступных магов. Большинство не желало с ним работать, зная его историю, но пришлось брать того, кто подвернётся. Юлин оказался очень сильным, но нестабильным магом, который, к тому же, любил экспериментировать с параллельными пространствами.
Стоило первому фииналу прыгнуть, как пролом Альтаира сработал. Это заклятие могло в мгновение ока спровоцировать как локальную гравитационную аномалию, так и настоящий прорыв в сопредельную реальность. Воздух втянуло в быстро разрастающуюся дыру пространства. Когда она достигла максимального размера, в образовавшуюся воронку стало затягивать даже свет.
Устремившихся вперёд фииналов прямо из коридора засасывало в миниатюрную чёрную дыру. По мере того как в неё попадали всё новые и новые твари, она продвигалась всё дальше по коридору, чтобы раствориться в дальней стене, разъев камень и проигнорировав ведущий прочь поворот.
Заклятие бушевало секунды три. Томас и команда ощутили силу его притяжения – силу притяжения заклятия, не предназначенного для использования в замкнутом пространстве. Они ясно чувствовали, как и их тянет из укрытия в губительное забытье.
А когда у Юлина закончилась мана… почти тысяча единиц – всего за три секунды… Томас и остальные рухнули на пол, катаясь и круша избежавших заклятия фииналов.
Секунда понадобилась, чтобы разобраться в произошедшем и прийти в себя. А потом коридор заполнился отразившимся от стен маниакальным смехом. Томас моргнул, возвращая миру чёткость очертаний. Он лежал на фиинале, который уже оправился от шока и принялся сопротивляться.
Томас рванулся, и приложил тварь по затылку рукоятью меча, прежде чем подняться на колени и разрубить гадину клинком на две части.
Издыхая, тварь испустила хрип, а сбоку раздались слова:
– Я его убью! Слышишь меня, Юлин? Ты покойник! Я перебью этих тварей, а потом, к чёрту, разделаюсь с тобой!
Дирик яростно взревел и обрушил на врагов шестигранную палицу, круша дезориентированных тварей, которые ещё пытались подняться на ноги.
Однако команда полностью сбила строй, и если раньше они хотя бы частично контролировали бой, то теперь были окружены врагами, пусть даже тех осталось всего несколько десятков.
О проекте
О подписке