Посыльный

Три дня спустя Корнелия с Марин уходят на мясной рынок.

– Можно с вами?

– Вдвоем быстрее, – поспешно отвечает золовка.

Йоханнес отправляется в контору на Хогстратен, а Отто в садике за домом сажает цветочные луковицы и семена к весне. Сад – его царство. Он частенько пропадает там, по-новому подстригая живую изгородь или рассуждая вместе с Йоханнесом о влажности почвы.

Нелла идет через переднюю с украденными для Пибо орешками. Резкий стук в дверь заставляет ее подпрыгнуть от неожиданности. Она прячет орехи в карман и отодвигает засов.

На верхней ступеньке стоит молодой человек. У Неллы перехватывает дыхание. Его длинные ноги широко расставлены, словно он хочет захватить все имеющееся пространство. Бледное лицо венчают темные взъерошенные волосы. Точеные щеки изумительно симметричны. Одет он модно, но неряшливо. Манжеты торчат из рукавов дорогого кожаного кафтана, а новенькие сапоги страстно облегают икры. Кружевной воротник развязался и обнажает треугольник веснушчатой кожи. Его узкобедрое тело – это отдельная история. Незнакомец, судя по всему, прекрасно сознает свою привлекательность. Нелла хватается за косяк, надеясь, что производит на него такое же ослепительное впечатление, какое он – на нее.

– Вам посылка, – улыбается он.

Выговор необычный – немузыкальный и монотонный. Юноша хорошо говорит по-голландски, однако язык ему, очевидно, не родной.

Резеки с лаем вскакивает и рычит, когда он хочет потрепать ее по голове.

– Нужно было зайти с нижнего крыльца, – говорит Нелла.

Юноша снова улыбается.

– Ах да, опять забыл.

Чувствуя кого-то за спиной, Нелла оборачивается и видит Йоханнеса. Он подходит и становится между ними.

– Йоханнес? Я думала, ты в конторе!..

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Йоханнес сдавленно, почти шепотом, не обращая внимания на удивление жены и подталкивая рычащую Резеки обратно в дом.

Беспечно засовывая руку под камзол, юноша все же немного выпрямляется и ставит ноги вместе.

– Принес посылку.

– Для кого?

– Для Неллы Ортман.

Йоханнес каменеет. Посыльный держит пакет на весу, и Нелла замечает на бумаге чернильное солнце. Неужели мастер уже выполнил заказ? Она с трудом подавляет порыв выхватить посылку и убежать наверх.

– Быстро работает ваш хозяин! – замечает она, стремясь вернуть себе хоть каплю самообладания.

– О каком хозяине речь? – допытывается Йоханнес.

Молодой человек смеется, протягивая сверток. Нелла берет его и прижимает к груди.

– Я Джек Филипс. Из Бермондзи, – говорит он, целуя ей руку сухими мягкими губами.

Нелла вздрагивает.

– Бер-монд-зи?

Она представления не имеет, что значит необычное слово, да и кто бы мог быть сей необычный юноша.

– Недалеко от Лондона. Я иногда работаю на ВОК. А иногда на себя. На родине был актером.

Лай Резеки из передней эхом отдается в затянутом облаками небе.

– Кто заплатил тебе за доставку? – спрашивает Йоханнес.

– Мне платят по всему городу.

– Кто на сей раз?

Джек отступает на шаг.

– Ваша жена, мой господин. Ваша жена.

Он кланяется Нелле, неторопливо спускается с крыльца и идет прочь.

– Ступай в дом, Нелла, – велит Йоханнес. – Подальше от любопытных глаз.

На верхней ступени кухонной лестницы стоит Отто с поблескивающими острыми граблями в руке.

– Кто приходил, мой господин?

– Никто.

Отто кивает.

Йоханнес поворачивается к Нелле, и она съеживается. В передней супруг кажется еще выше.

– Что в посылке?

– Кое-какие вещицы для кукольного дома.

Скоро увидит лютню, марципан и обручальную чашу…

– А! Замечательно!

Нелла напрасно надеется пробудить в нем любопытство. Йоханнес взбудоражен, и только.

– Если хочешь, поднимемся ко мне. Посмотришь, как обставляется свадебный подарок.

– У меня дела, Нелла. Не буду тебе мешать, – отвечает муж с мрачной улыбкой и машет в сторону кабинета.

Мешай, пожалуйста, кричит она про себя. Только бы обратил на меня хоть чуточку внимания!

Но Йоханнес уже уходит. Резеки, как водится, трусит за ним следом.

* * *

Все еще не придя в себя после Джека Филипса из Бермондзи, Нелла забирается на огромную кровать. Большая, шириной с обеденную тарелку, посылка завернута в гладкую бумагу и перевязана бечевкой. Черная надпись вокруг изображения солнца гласит:

КАЖДАЯ ЖЕНЩИНА —

АРХИТЕКТОР СВОЕЙ СУДЬБЫ

Нелла озадаченно перечитывает послание, чувствуя, как от волнения крутит живот. Женщины ничего не строят, тем более свои судьбы. Судьба человеческая в руках Бога. А судьба женщины – в особенности. После того, как она пройдет через руки мужа и жернова родов…

Нелла взвешивает на ладони первую вещицу – крошечный серебряный сундучок, на котором в окружении цветов и лиан выгравированы буквы «Н» и «О». Аккуратно открывает крышку на бесшумных смазанных петельках и обнаруживает внутри аккуратный кусочек марципана длиною с кофейное зерно. При мысли о миндальном сахаре у нее текут слюнки. Она отколупывает ногтем крошку и кладет на язык. Марципан настоящий и даже ароматизирован розовой водой.

Далее идет лютня размером не больше указательного пальца, с настоящими струнами и пузатым деревянным корпусом. Никогда в жизни она такого не видела – мастерство, точность, красота! Нелла робко трогает струны и ошеломленно слушает тихий аккорд. Вспоминая мелодию, которой развлекала Йоханнеса в Ассенделфте, она вновь наигрывает ее в одиночестве.

Потом извлекает из посылки оловянную обручальную чашу диаметром не больше хлебного зерна, которая украшена вокруг горлышка изображением мужчины и женщины со сплетенными руками. В их стране все молодые пары пьют из таких чаш. Они с Йоханнесом в сентябре этого не сделали. Нелла представляет, как они пригубливают рейнского вина в старом отцовском саду, а на голову им сыпят рис и лепестки цветов. Маленькая чаша – напоминание о несбывшемся. То, что задумывалось как акт неповиновения Марин, теперь заставляет Неллу чувствовать себя неловко и невыразимо печально.

Она хочет выбросить посылку и тут обнаруживает, что внутри есть что-то еще. Не может быть, думает она, все, что я заказывала, уже на кровати. Грусть сменяется любопытством.

Нелла переворачивает сверток вверх тормашками, и на покрывало падают три предмета. Она неловко разворачивает первый и видит два изумительных деревянных кресла. На ручках вырезаны львы размером с божью коровку, спинки обиты зеленым бархатом с медными гвоздями, на резных подлокотниках среди листьев аканта извиваются морские чудища. Где-то она уже их видела. Ах да, на прошлой неделе в гостиной – Марин сидела в таком.

Слегка встревоженная, она разворачивает следующий предмет. В складках ткани что-то маленькое, но объемное. Колыбелька. Дубовая, с замысловатой цветочной резьбой, кружевом и жестяными полозьями. Подлинное деревянное чудо. Тем не менее у Неллы перехватывает горло. Крохотная колыбель покачивается на ладони мерно, почти без усилий.

Должно быть, это ошибка и предметы предназначены кому-то другому. Кресла, колыбель – любая женщина могла заказать их для кукольного дома. Но я-то не заказывала! Совершенно точно! Она разворачивает третью вещицу и обнаруживает под голубой тканью две миниатюрные собаки – две борзые размером не больше мотылька, покрытые серой шелковистой шерстью. Головы величиной с горошину. Между ними – кость, покрашенный желтым пряный бутон гвоздики, аромат не дает ошибиться. Нелла разглядывает фигурки внимательнее, и ее сердце начинает колотиться. Это не просто собаки! Это Резеки и Дана!

Нелла роняет их, словно ее ужалили, и спрыгивает с кровати. В темном неосвещенном углу кукольный дом ждет свои гостинцы. Занавески раздвинуты, словно неприлично поднятые юбки. Нелла бросает на борзых испуганный взгляд. Тот же изгиб спины, те же прекрасные висячие уши…

Перестань, Нелла Элизабет! Кто сказал, что это те самые собаки, что любят свернуться калачиком на кухне?

Она подносит их к свету. Их тела пружинят, выпуклые суставы покрыты серой мышиной шкурой и мягки, как мочка уха. На животе одной – черное пятнышко, совсем как у Даны.

Нелла оглядывается. Кто здесь? Нужно успокоиться! Разумеется, никого тут нет. Кому пришло в голову меня дурачить? У Корнелии нет ни денег, ни времени на такие игры. У Отто – тоже, да и он вряд ли стал бы писать незнакомому человеку.

Кто-то вторгся в мою жизнь и наблюдает за злоключениями молодой жены, к которой равнодушен муж. Это Марин! Мстит за женитьбу брата и за то, что я встала у нее на пути. Она разлила мое масло, не дает марципан и щиплет за руку. Именно Марин дала мне Реестр Смита. Она вполне могла заплатить миниатюристу, чтобы меня запугать. Для нее это еще одно бездумное развлечение.

И все же… «Бездумное» и «развлечение» – слова, которые совсем не подходят к Марин Брандт, и, вспоминая золовку, Нелла понимает: что-то не сходится. Марин ест, точно птичка, и на рынке скупа, как монашка, если не считать страсти к книгам и всяким диковинным вещицам, которые, вероятнее всего, похищены у Йоханнеса. Невозможно, чтобы это было делом рук Марин, потому что тут замешаны деньги. Глядя на непрошеные предметы, Нелла в глубине души даже хочет, чтобы это оказалась золовка. Потому что если не она, то…

Кто-то подсмотрел жизнь Неллы и выбил ее из равновесия. Если предметы посланы намеренно, значит, колыбель – насмешка над ее одиноким брачным ложем и вечной девственностью. Но кто осмелился? Узнаваемые собаки, идентичные кресла, колыбель с намеком – как будто мастер без труда проникает сквозь стены.

Забираясь обратно на постель, Нелла понимает, что ее любопытство щедро приправлено паническим страхом. Так не пойдет! Я не позволю себя третировать, ни в доме, ни за его пределами!

Слушая мерное постукивание золотого маятника, в окружении необъяснимых предметов, она пишет миниатюристу второе письмо.

Господин!

Благодарю вас за выполнение заказа. Вещицы были доставлены сегодня Джеком Филипсом из Бермондзи. Ваше мастерство выше всяких похвал. Кончиками пальцев вы творите подлинные чудеса. Особенно удался марципан.

Рука Неллы застывает в воздухе, но, прежде чем она успевает передумать, перо касается бумаги, лихорадочно выводя слова.

Однако вы добавили кое-что от себя, чего я никак не предполагала. Борзые, хоть и похожи, – лишь удачная догадка, ибо в городе многие держат таких собак. Я, однако же, не одна из многих – и собаки, колыбель и кресла – не мои. Как жена высокочтимого купца ВОК, я не позволю какому-то ремесленнику себя запугивать. Благодарю за труд и потраченное время, но отныне нашу переписку прекращаю.

Искренне ваша,

Петронелла Брандт.

Она прячет незваные предметы под покрывало, зовет Корнелию и вручает ей запечатанное письмо прежде, чем успеет передумать, что, надо признать, весьма вероятно. Быть может, я что-то теряю: отказываюсь принять вызов или разгадать скрытый смысл? Не пожалеть бы… Нет, Нелла! Брось эти фантазии!

Корнелия читает адрес.

– Опять тот мастер? Кое-кто?

– Не вскрывай!

Горничная кивает, застигнутая врасплох настойчивым голосом молодой хозяйки.

Только когда Корнелия уходит на Калверстрат, Нелла спохватывается, что забыла вернуть непрошеный заказ. Одну за другой она достает фигурки из-под покрывала и ставит в кукольный дом. Они вписываются туда просто идеально.