В воскресенье я упорно прячусь от родителей, но после полудня решаю выйти на пробежку, чтобы проветрить голову. Выглядывать на улицу боязно, поскольку окно Джейка находится прямо напротив моего; что бы ни случилось, мы, разумеется, по-прежнему соседи. Разрыв этого не изменит, но Джейк, полагаю, понимает, что между нами все кончено. Нет нужды говорить ему об этом напрямую, верно?
Живот сводит, глаза жгут слезы. Видео, на котором Джейк развлекается с Тиган, мгновенно разлетелось по Сети, и теперь вся школа знает, что мой парень мне изменил. Как я переживу понедельник? Я надеваю спортивные шорты, завязываю кроссовки и быстро сбегаю по лестнице на первый этаж. Сначала нужно поговорить с родителями.
С замиранием духа я подхожу к кухне. Меня не пугает наказание за позднее возвращение, но не хочется рассказывать им про Джейка. Отец и так не доверяет ему из-за разгульного образа жизни, который тот вел после смерти своего отца. Мы наблюдали за этим бедствием, можно сказать, из первого ряда. Джейк мочился в кустах, орал песни дурным голосом в два часа ночи, будя всю улицу, и каждые выходные приводил домой разных девчонок. Мне вовсе ни к чему сейчас папино «Я тебя предупреждал».
Я вхожу в кухню и предстаю перед родителями. Они потягивают кофе, словно ждали меня весь день.
– Сядь, Джессика, – говорит мама.
– Можно мне тоже кофе?
Она кивает, и я наливаю в кружку темную жидкость из полупустого кофейника. Добавляю сливки и четыре ложки кокосового сахара, размешиваю и отпиваю, смакуя горячую сладость, а потом сажусь на пустой стул. В другой день я, может, и стала бы спорить или защищаться, но сегодня не собираюсь юлить:
– Я знаю, что опоздала. Извините. Мне нет оправдания.
Отец вскидывает голову и переглядывается с мамой, потом снова смотрит на меня. Он кажется озадаченным, возможно потому, что я не прошу пощады и не отрицаю своей вины. Он сверлит меня взглядом.
– Мы с ума сходили от беспокойства.
– Я знаю.
– Только не говори, что не заметила, сколько времени. Ты же не отрываешься от телефона.
Я ни слова не говорю в свое оправдание, просто киваю и пью кофе.
Мама начинает меня распекать:
– Мы не возражали против твоих отношений с Джейком, и ты знаешь, как он нам… мне нравится, но если ты будешь гулять по ночам, вам придется на время расстаться.
На глаза наворачиваются слезы, и я отставляю кружку, стараясь сдержать их. Только не реви, только не реви! Я порывисто киваю и встаю:
– Можно идти?
– Джесс, что случилось? Почему ты плачешь? – Мама уже не сердится, а беспокоится.
Из груди у меня вырывается рыдание.
Мама закрывает рот рукой.
– Что стряслось?
Мама считает, что подростки слетают с катушек, когда поступают в старшую школу, – садятся на наркотики, напропалую трахаются, беременеют, знакомятся по интернету с маньяками и влюбляются в них, убегают из дома, становятся жертвами убийц, – и вот настал тот самый момент, которого она боялась. Без сомнения, меня изнасиловали, или накачали запрещенными веществами, или затравили. И я предпочитаю сообщить, что произошло на самом деле.
– Мы с… с Джейком расстались, – шепотом произношу я.
Вздох облегчения пролетает по кухне. Даже отец начинает дышать ровнее. Я будто слышу их мысли: «Всего лишь несчастная любовь – ерунда, обойдется».
Мама гладит меня по голове.
– Ах, дорогая, сочувствую, но в юности такое случается.
– В юности?! Ты ничего не понимаешь! – Я выбегаю из дома, хлопнув дверью.
Раз не нужно ни звонить в полицию, ни устраивать похороны – «всего лишь несчастная любовь» и «в юности такое случается», – родители отпускают меня.
После недавнего дождя в августовском воздухе ощущаются тепло и влага, и ветер из Мексики гонит на Северную Калифорнию ненастную погоду. На ходу я включаю телефон. Экран заполняют сообщения; самые последние сверху.
От Хлои:
как ты
От Алиссы:
позвони
От Джейка:
позвони, пожалуйста
Его голос снова шепчет у меня в мозгу: «Лучше не надо». «Но ты не удержался», – шепчу я в ответ. Меня охватывают гнев, стыд, ужас; чувства сменяются так быстро, что голова идет кругом. Предполагалось, что это будет наш с ним год: уроки, поездки, весенние каникулы с друзьями, выпускной бал. Джейк боялся окончания школы и того, что будет дальше, и мы даже несколько раз поссорились из-за его излишней привязчивости, но ее мы преодолели бы, да и выпуск маячил слишком далеко.
Я прохожу мимо его дома, и сердце сжимается. Джейк совершил намеренное предательство – или все-таки я сама виновата? Ведь это я выдвинула ультиматум: «Через час я ухожу, с тобой или без тебя». Это я бросила своего парня на вражеской территории. Это я… Нет, дело не во мне.
Позади моего дома есть тропа, которая ведет через рощу секвой к Слепому пляжу, и сегодня мне больше чем когда-нибудь нужна пробежка. Шесть с половиной километров туда и обратно – спокойная, однообразная, легкая тренировка, чтобы прочистить мозги.
Я включаю секундомер на спортивных часах и вспоминаю о сбитом вчера олене. Кошмар, я наехала на него чуть ли не нарочно. Конечно, я не хотела. Плечи крутились вместе с головой, и БМВ последовал за моим взглядом – как лыжник, который смотрит на дерево и тут врезается в него. Но ночное происшествие усугубило мое отчаяние. После пробежки пойду на то место и осмотрю дорогу при дневном свете: надо убедиться, что животное и правда убежало.
Дойдя до начала тропы, ведущей к Слепому пляжу, я перехожу на бег и думаю о Джейке.
Наша дружба началась через несколько недель после смерти его отца, когда я увидела Джейка в одиночестве сидящим на крыльце. Его семья всего несколько месяцев назад переехала в дом рядом с нами из другой части Кристал-Коув, но я знала, что он бывший бойфренд Тиган.
– Привет. Грустишь? – спросила я.
Он сидел опершись локтями на колени – темные волосы упали на глаза, руки сцеплены, – ему было пятнадцать. С Тиган он порвал месяц назад, и пока в нашем городишке никто не знал, как теперь относиться к Джейку. Когда простой парень бросает местную звезду, это по меньшей мере странно, будто собака начинает говорить. Как знать, что это за фрукт: сумасшедший ли он, тупой или просто гораздо круче всех нас?
– Хочешь покажу тайное место? – предложила я, чтобы взбодрить его.
Джейк вскочил с места.
– Хочу.
Позже я узнала, что он вышел на крыльцо отдохнуть от мамы, которая плакала в доме, – тогда она часто плакала. Думаю, тогда Джейк согласился бы на что угодно.
Хочешь вырвем себе ногти один за другим? – Конечно.
Хочешь спрыгнем вместе с моста? – Почему бы нет?
Хочешь проткнем глаза палочкой? – Думал, ты уже не предложишь.
Джейк пошел следом за мной этой самой тропой к Слепому пляжу, и я показала ему пещеру, которую обнаружила в одиннадцать лет. Во время прилива ближайшую к берегу часть затапливало, а после отлива на песке оставалось множество выброшенных на мель крабов и морских звезд, иногда моллюсков. Однажды внутрь забрался тюлень и зашипел на меня, когда я попыталась подойти поближе.
Оказалось, пещера вовсе не тайная: другие местные жители тоже знали о ней, но мы все равно воображали, будто она принадлежит только нам. Мы с Джейком изучали пространство, пока вода не начинала подниматься. Тогда и возникла между нами настоящая дружба, но тогда же Джейк скатился в пьянство и распутство. В ту пору я не имела представления, что однажды влюблюсь в него, но через два месяца после того, как он покончил с разгульной жизнью, мы в этой пещере впервые поцеловались.
Я иногда размышляла, не жалеет ли он о том, что бросил Тиган: может, он тоже считает, что она «легко отделалась»? И вот теперь я получила ответ.
Я вбегаю в лес и прибавляю скорость. Тонкий туман парит между секвойями, как влажная сахарная вата, и, когда я приближаюсь к Слепому пляжу, тропинка становится глинистой и под ногами хрустят раковины. Еще полтора километра, и роща секвой приводит к бухте, поросшей не столь высокими кипарисами с изогнутыми стволами. Начинаются песчаные дюны, похожие на бугристые склоны для горных лыж, и ветер здесь хлещет сильнее. Сырой туман курчавит мне волосы, и одежда влажнеет.
Издалека доносятся крики чаек, парящих в воздухе и ныряющих к воде. Когда я преодолеваю последние дюны, показывается океан – древний, бесконечный. Пенистые волны вонзаются в берег, слизывая с песка толстые щупальца водорослей. В боку сильно колет, я сгибаюсь пополам и тут слышу сквозь ветер знакомый голос:
– Джессика!
Это Джейк, мой свежеиспеченный бывший бойфренд. Его знакомый голос сначала возбуждает, потом отталкивает меня.
– Что за черт? – Я отшатываюсь от него. – Ты преследовал меня?
– Да. – Он бледный как полотно, с пустыми черными глазами.
Бегом он не занимается, а потому запыхался. Джейк придвигается ближе, стиснув кулаки от холода, и я делаю еще один шаг назад.
– Не убегай, – просит он. – Пожалуйста.
Я проглатываю всхлип.
– Что тебе нужно?
– Поговорить.
– Нет! – Я решительно, насколько позволяет глубокий песок, шагаю прочь.
Джейк идет за мной, придушенным голосом умоляя:
– Джесс, прости меня. Я не хотел причинить тебе боль. Ну идиот, что тут скажешь… Напился вдрабадан. Я…
– Это не оправдание!
– Я не знал, что она снимает.
Я резко поворачиваюсь к нему, и кровь приливает к лицу. В голове визг, мышцы напряжены до предела.
– Ага, так ты расстроился, что тебя застукали? В этом все дело? И сколько раз ты так поступал, Джейк? Да кто ты вообще такой?
По щекам у него текут слезы, нижняя губа дрожит.
– Это впервые.
– Впервые, – повторяю я с сомнением. – Считаешь меня дурочкой? Я не верю ни одному твоему слову. Знать тебя больше не хочу. – Я поворачиваюсь и пытаюсь убежать.
Джейк бросается наперерез. Он выше и сильнее, и ему удается схватить меня за руку и развернуть к себе. У него лицо мученика. Он как клещами стискивает мне руку.
– Пожалуйста, не убегай, Джесс. Я люблю тебя.
– Отпусти!
Он отпускает, но подходит ближе, преграждая мне путь. Глаза впиваются в мои.
– Джесс, поверь, я не хотел. И почти ничего не помню.
– Ну а я ничего не забуду! – Голос у меня срывается, сердце сжимается в груди. – Мне казалось, ты изменился.
Он отшатывается и проводит руками по волосам.
– Прости меня. Я не… Она меня не привлекает в этом смысле.
Я горько усмехаюсь:
– Правда, Джейк? Есть довольно живописное видео, которое свидетельствует об обратном. Его видела уже вся школа, до последнего человека. – К горлу подступает желчь, когда я вспоминаю, как длинный, будто у жирафа, язык ныряет в рот Тиган. Я хватаюсь за живот, меня мутит, хочется пить. – Отстань от меня. Пожалуйста!
– Я же люблю тебя! – Слезы потоком текут по его щекам. – Не надо так. Поговори со мной.
Мне удается собраться с духом и выпрямиться. Пусть я не самая красивая девушка и не самая популярная, не самая умная и не самая спортивная. Но я сильная. Из груди поднимается холодный и ровный голос:
– Меня не интересует, что ты скажешь; между нам все кончено. Я не встречаюсь с изменниками. Жизненный принцип.
Он неотрывно смотрит на меня, молча открывая и закрывая рот. Слезы высыхают на ветру. Позади него волны пожирают береговую полосу, стремясь к суше и отступая в бесконечном цикле, который им никогда не разорвать.
Я разворачиваюсь и бегу обратно к городу, оставляя Джейка стоять на песке. Одинокого, раздавленного.
Вот и поделом ему.
Увидев меня в окно, мама жестом просит заглянуть к ней. Вид у нее встревоженный. Она агент по недвижимости и уже оделась, чтобы идти на работу: высокие каблуки, юбка-карандаш, блузка, – но пуговицы не застегнуты, а волосы завиты только наполовину.
– Что, мама? Мне нужно в душ.
– Папа видел, как Джейк направляется к берегу. Он пошел за тобой?
При упоминании Джейка в груди у меня все трепещет.
– Да. Хотел со мной поговорить. А я не хотела.
– Парни не всегда хорошо переносят разрыв, Джессика. Будь осторожна.
– Уж с Джейком я справлюсь.
Тут я замечаю, как на лбу у мамы блестит пот, пальцы стучат по бедру. Она еще не закончила.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Может, и ничего. – Она шумно выдыхает. – Мне звонила мама Шоны Мур. Они с сенатором Шеффилд обзванивают друзей Тиган.
– Мать Тиган больше не сенатор, не надо ее так называть. А Тиган мне не подруга.
– Она исчезла, Джесс. Ее никто не видел с той вечеринки, на которой ты была.
– Так уж и исчезла? – Я поднимаю бровь. Мама вечно драматизирует.
– Пропала без вести, – уточняет мама, что, на мой взгляд, звучит не менее драматично.
– И что? – спрашиваю я, раздражаясь еще больше: какое мне дело, где ошивается Тиган?
Дверной проем заслоняет крупная фигура отца. Он снимает очки и потирает глаза.
– Тиган не пришла фотографироваться для выпускного альбома. Ее мама волнуется. Она ведь не с Джейком?
– Что? Глупость какая.
– Послушай, ты пошла на ту вечеринку со своим парнем, а вернулась домой одна, – говорит папа, как будто это что-нибудь доказывает.
Мама пытается смягчить его слова:
– Джейк вернулся к Тиган? Поэтому вы расстались?
– Идиотизм. Ни к кому он не вернулся, и вообще он не мой парень. – Я разворачиваюсь и бегом поднимаюсь по лестнице, борясь со слезами.
Отец вполголоса чертыхается, бормоча что-то вроде «я тебя предупреждал», но я не обращаю внимания. Папа по-прежнему видит в Джейке лишь пьяного соседа, который не давал нам спать по ночам и однажды заблевал нашу подъездную дорожку. Папа считает Джейка мерзавцем, и, что хуже всего, возможно, он прав.
– Мы еще не закончили, Джессика. – Строгий отцовский голос останавливает меня на полпути.
Мама бросает сумку у входной двери.
О проекте
О подписке